"Орда противится горбатым, картавым слугам Сатаны.
Их сталь берет, и крест распятый, и русский дух сразить должны.
Пребудет Царь, ниспослан Богом. Когда покается народ.
И рыжих бесов на подмогу, Иуда за морем зовет...".
Ну как тут вновь не вспомнить Чубайса и прочих Гайдаров с Горбачевыми? Как они боятся и ненавидят все русское, зная, что именно отсюда придет их погибель.
2
У Елизаветы Васильевны, многолетней и "тайной" жены Просторова Днищеву удалось побывать вновь лишь десятого мая, после Дня Победы. Геннадий Сергеевич предпочитал одиночество по простой причине: вся его деятельность в "Русском Ордене" была сопряжена с риском для жизни, а при этом могли пострадать и близкие люди. Даже его давнишняя связь с этой женщиной обнаружилась лишь после смерти Просторова. Они познакомились еще на Белорусском фронте - молодой капитан и медврач с ясными голубыми глазами. Сейчас старушка носила очки и близоруко щурилась, но цвет глаз оставался все таким же небесно-ярким. Встретила она Сергея доброжелательно, как старого знакомого, хотя видела всего третий раз в жизни. Тотчас же поставила чайник, вынула из серванта печенье, но и сам Днищев пришел не с пустыми руками - с тортом и букетом цветов.
- С прошедшим праздником! - сказал он. - Ваше поколение сумело отстоять Россию. А наше - проиграло ее в казино дяде Сэму.
- Так вам и возвращать ее обратно, - заметила старушка. - Как жаль, что его сейчас нет с нами.... Хотите взглянуть, какими мы были в то время, на фронте?
Днищев деликатно взял в руки фотоальбом, хотя ему не терпелось задать Елизавете Васильевне много других вопросов. Но вряд ли она могла ответить на них полностью - жизнь Просторова и для нее оставалась тайной, он не посвящал ее в свою работу. А ведь уже в те годы, относящемся к первым дням знакомств с нею, им было сделано не мало, ему поручались самые ответственные задания. Стоит лишь упомянуть о том, что в борьбе с инородно-эксплуататорским классом за возрождение национально-патриотических черт государственной политики он стоял рядом с Ждановым, а тот, как известно, выполнял поручения "прозревшего" Сталина. В сентябре 1943 года на одном из совещаний Сталина в загородной резиденции было принято решение об изменении церковно-государственных отношений. В тот же день в Кремль были доставлены специально приглашенные из разных концов страны по такому случаю виднейшие православные иерархи: патриарший местоблюститель митрополит Сергей, ленинградский архиерей Алексий и экзарх Украины Николай. В числе сопровождавших последнего и был Геннадий Просторов.... Спустя три года Жданов выступит с резким осуждением "безродных космополитов" и столкнется со всемогущим Берией, а в 1952 году почти одновременно и в Москве, и в Праге пройдут громкие процессы по "сионистскому заговору", который существовал в действительности. И совсем не случайно последуют две параллельные смерти - и Сталина, и Готвальда, которым так и не удалось довершить до конца начатое дело. Интернационалисты окажутся в тот раз сильнее...
Елизавета Васильевна долго и подробно рассказывала о каждой фотографии, а Днищеву так и не получалось как-то перевести разговор на другую тему. Наверное, этот фотоальбом - был единственным, что у нее оставалось в жизни. Она и жила лишь прошлым, в котором у нее было гораздо больше светлого и праздничного, чем ныне. Как, впрочем, и у большинства людей. Украдкой зевнув, Днищев перевернул картонный лист. И тут его словно ударило электрическим током. На фотографии, вместе с Просторовым и Елизаветой Васильевной, был запечатлен подросток - с выступающими надбровными дугами, глубоко посаженными глазками и каким-то обезьяньим ртом. У Днищева даже заколотилось сердце, он не мог поверить в свою догадку.
- А кто это между вами? - затаив дыхание, спросил он.
- Ах, это! - откликнулась Елизавета Васильевна, приблизив лицо к альбому. - Леша Мокроусов.... Сын моей институтской подруги. Она погибла на фронте, вместе с отцом мальчика. И некоторое время он воспитывался у меня. Потом его забрали родственники.
- У вас есть другие его фотографии?
Старушка перевернула несколько страниц в альбоме.
- Вот, пожалуйста, здесь он уже взрослый.
Сомнений не было - Мокровец собственной персоной, да еще в солдатской форме. "Неисповедимы пути Господни!" - подумал Днищев, еще не зная - что стоит за этим неожиданным открытием.
- А Геннадий Сергеевич... как он к нему относился?
- Да как! - откликнулась старушка. - Сначала пытался воспитывать, учить уму-разуму... Но потом... понял, что бесполезно. У Леши был очень своевольный характер, хитрый. Наверное, смерть родителей повлияла. Хотя Геннадий и пытался заменить ему отца. Но не получалось. Слишком они оказались разными.
- А когда вы видели Мокров... Мокроусова последний раз?
- Вы знаете, очень странно, - ответила Елизавета Васильевна. - Почти десять лет о нем не было ни слуха, ни духа. А тут вдруг - в декабре прошлого года объявился... С подарками, возмужавший. Сказал, что работает на Севере, в каком-то "шахтоуправлении". Много шутил, смеялся. Несколько раз приходил.
- А расспрашивал что-либо о Геннадии Сергеевиче?
- Ну, конечно! Все-таки не чужие. Но встретиться им так и не довелось.
"Как знать", - подумал Днищев. "Мокровец ничего не делает просто так. "Шахтер"!
- И после смерти Просторова он больше не появлялся? - спросил он, уверенный в ответе.
- Нет, заходил еще раз, - неожиданно ответила она. - Не далее, как три дня назад. Интересовался, как я живу. А как мне жить? Только воспоминаниями....
- Вы ему ничего не рассказывали... допустим, о друзьях Геннадия Сергеевича? Обо мне?
- Не помню, кажется, да. А что же тут скрывать?
- Конечно, - согласился, скрипя сердцем, Днищев. Все ясно: акции Мокровца против "Русского Ордена" будут продолжены. Видно, именно на это его ориентируют "хозяева". Но что он вынашивает, какие планы? И Елизавета Васильевна... ее нельзя здесь оставлять.
- Вы не хотели бы отдохнуть в каком-либо пансионате? - спросил он. Сейчас самое время, май, все начинает цвести и пахнуть. Хотите, я устрою вам путевку в Подмосковье? О деньгах не беспокойтесь, вы заслужили отдых.
