Мужчины обменялись рукопожатием. У Димитроса были широкие крепкие ладони крестьянина, привыкшего работать на земле. Он перестал хмуриться, даже заулыбался, но выглядел несколько потерянно, словно какая-то мысль не давала ему покоя.
– Добрый вечер! Мне у вас уже нравится, – улыбнулся Смолев. – А вечер еще только начинается! Чем это так божественно пахнет из кухни?
– О! Это фаршированный барашек на вертеле, – Димитрос перевел матери их диалог.
Та разулыбалась, произнесла: «Патудо, патудо!» – снова ласково похлопала Алекса по плечу, сказала что-то Димитросу и отошла в сторону кухни.
– Маме надо проверить, все ли в порядке со столом. Давайте-ка я представлю вас постояльцам, ведь впереди целый вечер.
Димитрос по очереди подводил Алекса к гостям виллы и представлял его как почетного гостя, успешного ученого, бизнесмена, – что еще там наплел Виктор встречающей стороне? Ну, берегись, старый приятель! – из далекой заснеженной России, большого патриота Греции (почему бы и нет, Смолев не возражал), желающего осесть где-нибудь на Кикладах.
Гости жали Алексу руку, искренне шумно удивлялись и не менее искренне радовались за него. Алекс нравился гостям. Им, впрочем, нравилось уже всё. Как сказал Димитрос, некоторые провели на террасе уже час, наслаждаясь местным вином, сырами, тимьяновым медом, фруктами и обществом друг друга.
Первой была греческая пара в преклонном возрасте, приехавшая отдохнуть с материка на остров. Когда-то они встретились здесь и полюбили друг друга. Вспоминая свое венчание в красивейшей белоснежной церкви Божьей Матери Филотийской и последовавшую за тем свадьбу пятьдесят пять лет назад, супруги даже прослезились. Гулял весь остров! Сейчас таких свадеб уже не играют, нет, не играют: кризис, да… Да и люди изменились, нет того веселья, радушия. Вот Ирини, хозяйка, одна из немногих, кто понимает толк в островном гостеприимстве. Говорят, она планирует уезжать. Какая потеря для острова, какая потеря, сокрушенно качали головами и разводили руками. Куда они будут ездить? Это печально: они так привыкли к этому дому, здесь всегда чтили традиции… Как Георгиос всех подвел, как подвел, а ведь еще совсем молодой, восьмидесяти не стукнуло, – жить да жить!..
Димитрос немного утешил их, подарив им персональную бутылку ракомело для мужа и китрона для супруги. Греки обнялись и долго хлопали друг друга по спине, старушка снова пустила слезу.
Оставив стариков вспоминать былые дни под рюмочку ракомело, Димитрос подвел Алекса к паре молодых англичан из Борнмута: Лили и Джеймсу Бэрроу, историкам-археологам. Здесь Алекс оживился: он бывал в свое время по делам службы в Борнмуте и соседнем Пуле.
Выпив по бокалу вина с англичанами и искренне похвалив прекрасные крабы и местные устрицы, которыми он наслаждался в Пуле, и отметив великолепные стейки в «Sun Cliff Hotel» в самом Борнмуте, которые он долго не мог забыть, Алекс поинтересовался, что привело чету Бэрроу на остров.
Оказалось, что у Джеймса есть целая теория по поводу зарождения цивилизации на острове, он два последних года усиленно обучался дайвингу и готов обнаружить необходимые доказательства своей теории. Уже готовы и маршруты, есть договоренность с владельцем и капитаном катера. Если Алекс будет не против, они будут рады пригласить его в свою компанию.
Алекс выразил свою полную готовность, чем несказанно подбодрил и обрадовал англичан: видимо, все-таки в своих способностях дайвера Джеймс не был уверен до конца.
Милые люди, обязательно схожу с ними в море, подумал Алекс. У него появилась мысль обойти остров целиком с моря, рассмотреть его как следует, а чета Бэрроу – прекрасная для этого компания.
Затем они подошли к испанской паре. Их Алекс запомнил еще по парому.
– Карлос Мойя, хирург, очень приятно, – протянул испанец руку Смолеву, и тот невольно отметил силу его рукопожатия: как клещами стиснул! – А это моя жена, Долорес. Вы же видите, недаром она все время грустит, мне никак ее не развеселить.7
Жена махнула рукой в ответ на шутку мужа и сердечно поздоровалась с Алексом.
Смолев оценил каламбур испанца и смог, находясь от него вблизи, как следует его рассмотреть.
Высокий, ростом повыше Алекса, прямой, жилистый, синьор Мойя производил впечатление сильного, волевого и благородного человека.
Испанский гранд, окрестил про себя его Алекс. «От Севильи до Гренады», – понимаешь, – «в тихом сумраке ночей… раздаются серенады, раздается звон мечей!». Кружевного жабо ему не хватает к его седой эспаньолке и клинка работы толедских мастеров – и тогда хоть портрет пиши, в подражание Веласкесу. Типичный герцог Оливарес, одно лицо! И жена ему под стать, благородная синьора. Но почему столько тоски и печали в ее глазах? Словно что-то мучит ее и жжет изнутри.
Алекс в свое время побывал в Испании, был и в Севилье, и в Гранаде, и в Кордобе, и в Ронде, и много где еще. Испанская культура его завораживала, испанские вина, особенно из провинций Руэда и Риоха, приводили в восхищение.
– Не ваш ли родственник случайно синьор Мендес Мойя? – на вполне приличном кастильском диалекте испанского языка поинтересовался Смолев. – Во время последней моей поездки по Андалусии я имел честь нанести ему визит в его замечательное винное хозяйство в окрестностях Гранады.
– Увы, нет, – оживился испанец. – Но я слышал о нем; его вина достаточно известны среди эко-виноделов. Андалусия – моя любовь! В Ронде я прожил несколько лет…
– Toros!8 – вмешалась было его жена, но он резко дернул головой, и она замолчала.
– Да, в Ронде старейшая арена для боя быков, – подхватил было Алекс. – Но я, к сожалению, никогда не был на корриде.
– У вас прекрасный испанский, – польстил Смолеву синьор Мойя, переведя разговор на другую тему. – Думаю, что у вас была большая практика. Редко встретишь иностранца, который с таким вниманием отнесся бы к культуре другой нации. У меня полное ощущение, что я беседую с соотечественником. Нам будет очень приятно провести с вами эти несколько недель здесь; будем рады пригласить вас на ужин, обменяться воспоминаниями. Надеюсь, вы расскажете нам о России: мне всегда хотелось знать как можно больше о вашей стране.
Смолев с чувством поклонился, Димитрос в свою очередь крепко пожал руку испанцу, поклонился его супруге, и они отошли.
– Предлагаю наполнить бокалы, – сказал Димитрос. – Только подождите, я принесу бутылочку вина с виноградников, которые… – тут он замялся на пару секунд и продолжил: – Словом, я очень хорошо знаю этот виноградник. Поверьте, вы оцените это вино!
Сказал и исчез, оставив Смолева одного. Но тот не успел соскучиться: неожиданно к нему присоединились вернувшаяся Катерина и та самая Мария, итальянка с парома.
– Знакомьтесь, это Мария, моя подруга из Италии! – весело представила свою попутчицу подруга Костаса. – А это господин Алекс Смолев, из России, тоже сегодня первый день на острове.
– Какое совпадение! – Мария протянула Алексу тонкую загорелую руку, и он ее осторожно пожал.
– Даже больше, чем вы думаете, – перешел Смолев на итальянский. – Мария, мы приплыли на одном пароме, я хорошо помню лекцию по истории, которую вы прочли своим друзьям-«балбесам». Так, кажется вы их окрестили? Где они, кстати?
Девушки дружно рассмеялись.
– О, с вами нужно быть начеку, господин Смолефф, – шутливо произнесла Мария, снова перейдя на английский ради Катерины. – Вы все слышите и все подмечаете! Может, вы сыщик? А балбесы на дискотеке, до утра их точно не будет, проснутся где-нибудь на пляже, в лучшем случае – найду их в прибрежной таверне к обеду.
– Удалось ли вам посетить ворота храма Аполлона?
В этот момент появился Димитрос с бутылкой вина и штопором.
Катерина представила их с Марией друг другу. По лицу Димитроса было заметно, что появление Марии произвело на него огромное впечатление, которое он тщетно попытался скрыть.