Волков отвернулся от пятака и взглянул на прихожан, выходивших из церкви. Среди них он вдруг заметил Крокуса, с которым когда-то учился на первом курсе юридического университета; Крокуса посадили два года назад, теперь он освободился и пришёл в храм. «Вряд ли он поверил в бога», – с ухмылкой подумал Андрей. Скорее всего, просил у батюшки немного денег. Настоятель иногда выручал бывших заключённых деньгами. Наркоманы знали это и нередко использовали доброту священника в своих целях. Впрочем, дважды отец Евгений не давал никому.

В прошлом году весной во время Пасхи Андрей заглянул в эту церковь. Знакомые его родителей постоянно твердили ему о том, что только через церковь можно избавиться от наркотиков, хотя сами родители Волкова не веровали ни во что, и это неверие с детства внушали сыну. «Полагайся только на себя, – внушал маленькому Андрею отец. – Человек способен на многое. Люди, слабые духом, придумали бога, для того чтобы легче было оправдывать своё малодушие. Ты должен быть сильным, независимым, и тогда бог тебе будет не нужен». Так Виктор Николаевич говорил раньше; теперь же и он иногда советовал сыну зайти в храм. Андрей вошёл в него в прошлом году из любопытства и… вышел таким же, каким вошёл, может быть, более раздражённым на себя за веру в сказку и малодушие. На службе он продержался даже меньше, чем ожидал – минут десять. Стоя в огромном душном зале, в толпе старух, он не почувствовал ничего, кроме раздражения. Разглядывая окружавших его людей, он мрачнел всё больше и больше. Ему казалось, что все эти люди пришли сюда за порцией успокоительного, за бесплатной таблеткой димедрола, – когда её действие закончится, они сюда снова придут, как наркоманы на соседнем пятачке за очередной дозой. Да, здесь в нем говорил Волк, а не Человек, Человек молчал… Ему стало не по себе в церкви. В прихожанах он увидел больных людей, которые не могли жить без отпущения грехов точно так же, как Волков не мог жить без наркотиков. В чём тогда разница? Да, он вышел из церкви не таким, каким в неё заходил. Заходил туда с любопытством и благоговением, уходил с разочарованием и злостью. Да ещё и с мокрой от пота спиной и болью в пояснице. Волку не нужна была церковь, ему нужна была свобода, похожая на ветер, дующий с холодной Балтики… «Почему я должен себе врать? – с возмущением думал он. – Раз я ничего не почувствовал, значит ничего там и нет. Психиатрическая больница да и только!».

…Он не заметил, как задремал, сидя на лавке. Очнулся от того, что кто-то тряс его за плечо. Андрей открыл глаза и увидел двух милиционеров.

– Документы, – грубо сказал тот, что стоял напротив Волкова, высокий рыжий парень с сержантскими погонами.

– С собой не ношу, – ответил Андрей так же грубо. – Я нахожусь рядом со своим домом. По закону право имею…

– Карманы выверни, – оборвал его рыжий.

– Мужики, – Андрей окончательно пришел в себя и возмутился, вместо того, чтобы попытаться спокойно уладить этот пустяковый вопрос. – Я на вас жаловаться буду… прокурору по надзору за работой милиции.

Они рассмеялись.

– Ну-ка, давай, придурок, выворачивай карманы, пока мы на тебя браслеты не нацепили. Умник, бла… Прокурор не друг тебе, волчара! Думаешь, мы не видали тебя на пятачке?

Андрей поднялся с лавки. Один из милиционеров обыскал его, но ничего, кроме пустого шприца, не нашёл. Волкова вдруг задело такое обращение пэпээсников, хотя ничего другого от них ожидать было трудно. Возмутился Андрей, забыв о том, что дату суда ему уже назначили, и любое попадание в отдел милиции грозило лишь дополнительными проблемами в будущем. И всё-таки он не удержался.

– Я сейчас расшибу себе переносицу вот об эту лавку, – спокойно проговорил он. – И напишу заявление, что вы меня избили. Я один, вас двое. Освидетельствуюсь в судмедэкспертизе.

– Ишь ты, какой грамотный! – перебил его тот, который обыскивал. По выражению его лица можно было понять, что он немного струхнул.

– Давай-ка его в управление, – предложил рыжий. – Посидит в камере, вшей покормит, может быть, разговаривать по-человечески научится.

– Заодно и подлечим, – оскалился второй. – Где живешь? – обратился он к Волкову.

– Здесь в микрорайоне.

– Укололся когда?

Андрей ничего не ответил.

– Что ж ты молчишь? У тебя ж все на физиономии написано!

– Заедем ко мне домой, – смягчился Волков. – Я предъявлю все, что нужно.

– Ну уж нет, дорогой, – съехидничал рыжий. – Бензин на тебя тратить не будем. По закону ты обязан носить с собой паспорт. Понимаешь, ты, недоучка? Мы – власть, а ты – никто. И ты пытаешься из своего ничего диктовать нам условия. Ты чмошник, вот ты кто! И мы имеем право задержать тебя на сутки до выяснения личности. Грамотей! А сделаем мы сейчас с тобой ещё грамотнее… Гошка, – обратился он к своему приятелю. – Составь на него протокол по мелкому хулиганству. Напиши так… – Он на мгновение задумался. – Мочился в общественном месте недалеко от церкви, а также выражался нецензурной бранью.

Второй милиционер достал из кожаного планшета ручку и бланк протокола.

– Я ничего не подпишу, – отрезал Андрей.

Довольные тем, как они продемонстрировали свою власть, милиционеры улыбались.

– А это уже пустое, – проговорил рыжий с важностью генерала или уж, как минимум, майора милиции.

Андрей понял, что перегнул палку с «прокурором по надзору», однако отступать было поздно.

– Вот увидите, у вас будут неприятности, – пригрозил он.

Рыжий запросил по рации машину, и пока её ждали, на Волкова был составлен протокол, в котором было написано, что он, дескать, вызывающе вёл себя в общественном месте, дерзил представителям власти, справил малую нужду возле церкви, выражался вслух нецензурной бранью, оскорбляющей достоинство российских граждан. Словом, всё было исполнено «честь по чести». Не подкопаешься. Опыт.

Вскоре подъехал милицейский уазик, и Волкова на глазах удивлённых прохожих посадили в машину. Свобода оказалась такой призрачной – замки и решетки зубами не перегрызешь, в ветер не превратишься. Пока везли, Андрей с горечью думал о том, что если его в самом деле отправят в камеру на трое суток, тогда ему волей-неволей придётся смириться с позорным клеймом уголовника.

В дежурной части его ещё раз обыскали, велели вытащить из кроссовок шнурки и сдать их, записали данные и проводили в камеру предварительного заключения.

– СПИДом болеешь? – спросил конвоир, молодой весёлый паренёк с открытым и умным лицом, видимо, студент-заочник юридического.

– Не знаю, – ответил Андрей.

– Сдашь прямо здесь экспресс-тест, узнаёшь. Эти тесты нам из Германии пришли в качестве гуманитарной помощи, – похвалился он. – Они, конечно, не дают сто процентов результата, но, как минимум, подтвердят у тебя в крови наличие антител, а это почти всегда инфекция… Ты, брат, не переживай, если что. У вас там каждый второй с пятачка заразный. По секрету скажу, что и у наших ребят кое у кого, – милиционер загадочно подмигнул, намекая, очевидно, на что-то нетрадиционное. – Тоже обнаружили антитела… Так что, не переживай, ничего страшного. Будем живы, не помрем… Да, – улыбнулся вдруг провожатый. – Как же это, брат, тебя угораздило-то? Прямо около церкви… Ты бы уж потерпел.