Т. Маккена считал предшественником Чатал-Гуюка сахарскую культуру, характеризовавшуюся множеством изображений животных и растений (психоделичность). В искусстве Чатал-Гуюка также можно отследить психоделические мотивы (например, настенное изображение насекомых и цветов). Важной особенностью Чатал-Гуюка было изобилие святилищ, высокая плотность населения, развитые погребальный культ и изобразительное искусство, следы культа Великой Матери, а также хищных птиц, крупных кошачьих и, вероятно, культ быка. Загадкой остается как место выбора этого неблагодатного по природным условиям места для столь плотного заселения, так и причины, по которым Чатал-Гуюк был, в конце концов, покинут. Есть основания считать, что Чатал-Гуюк, занимавший 12 га, был своеобразным поселением-храмом, центром духовной жизни. Одновременно здесь проживало до 10 тыс. человек.

Эрих Фромм рассматривает Чатал-Гуюк как пример почти утопического устройства первобытного общества, не знавшего насилия: «В плане проблемы агрессивности для меня особенно важны два момента. За 800 лет существования города Чатал-Хююк ничто не указывает на то, что там совершались грабежи и убийства (согласно свидетельствам археологов). Но еще более впечатляющим фактом является полное отсутствие признаков насилия (среди сотен найденных скелетов ни один не имел следов насильственной смерти). Одним из самых характерных признаков неолитических поселений, включая Чатал-Хююк, является центральное положение матери в социальной структуре, а также большая роль религии»9.

Скульптура женщины с леопардом из Чатал-Гуюка. В искусстве этого протогорода отчетливо видны образы, активно эксплуатировавшиеся в палеолитическом искусстве Европы: женщина пышных форм + животное (часто бык).

Некоторые исследователи (В. А. Сафронов, В. В. Иванов) считают Чатал-Гуюк прародиной индоевропейского, по их мнению, балканского неолита. «Отсутствие преемственности культурной традиции Чатал Хююка в культурах неоэнеолита в регионах Древнего Востока, не считая отдельных реминисценций, указывающих только на направление заимствований, идущих из Чатал Хююка в культуры Месопотамии, позволяет думать о ее миграции в западном и северо-западном направлении, из районов Анатолии, что находит удовлетворительное объяснение в климатических изменениях голоцена. Совпадение ряда черт культуры Чатал Хююка и культуры Винча… настолько разительно, что учитывая уникальность сравниваемых признаков из области духовной культуры, исключающих конвергентность, можно говорить о генетической связи Чатал Хююка с Винчей»10. И хотя связь этих культур с индоевропейцами весьма сомнительна, факты, приводимые Сафроновым, убеждают в наличии преемственности между обитателями ранненеолитической Малой Азии (Чатал-Гуюк, Хаджилар и другие протогорода) и балканским неолитом, в том числе Трипольем.

Итак, сделаем некоторый предварительный вывод. На территории украинского Левобережья, близ истоков Северского Донца, а также южнее – в Приазовье (Каменная Могила, Запорожская обл.) уже в палеолите складываются высокие по степени духовных воззрений культуры. Важная особенность мезинской культуры – здесь впервые отчетливо проявляются следы троичной, вертикально ориентированной картины мира. Именно эта картина мира является древнейшей глобальной духовной идеей («мировое древо»). Следы мифов о «мировом дереве» находят в фольклоре аборигенов Австралии, которые не знали контактов с остальным миром порядка 30 тыс. лет. С концом ледникового периода «мезинцы», а возможно и другие группы высокоразвитого населения начинают движение на юг и оказываются в Малой Азии, где возникает уникальная протогородская культура (Чатал-Гуюк). Возможна связь этих выходцев с северных приледниковых степей и с самой ранней неолитической земледельческой культурой – натуфийской (Палестина). Далее, в период развитого неолита, часть творцов культуры Чатал-Гуюка переселяется на Балканы. Но остаются следы преемственности между более поздними культурами Ближнего Востока, в т. ч. шумерами и хаттами, и Балканами. Балканские неолитические обитатели (греки называли эти народы пеласгами и лелегами) дают толчок и развитию эгейских культур (Киклады, Крит; в основе идеи лабиринта легко увидеть архетип меандра), они оставляют глубокий след и в культуре пришлых индоевропейцев-греков. С другой стороны, контакты этой древней высококультурной группы племен с праиндоевропейцами были активны еще в Северном Причерноморье, где на двух берегах Днепра одновременно сосуществовали праарийцы левобережья (среднестоговская и днепро-донецкая культура, а позже – ямная) и трипольская культура правобережья, созданная выходцами с Малой Азии. Фактически мы видим возврат части выходцев с палеолитической Украины (условно назовем их мезинцами) через много тысячелетий обратно уже в виде трипольцев.

Такие очертания имело Черное море примерно 7 тысяч лет назад. Как видим, Северное Причерноморье в значительной степени стало жертвой потопа, отразившегося в мифологии многих народов.

Все эти круговые движения вокруг Черного моря не могли быть случайными. Скорее всего, ответы на многие вопросы истории того периода лежат на дне Понта. Ведь по данным современной науки (Теория черноморского потопа), примерно до 5600 г до н. э. Черное море было озером, значительно меньшим от своих теперешних размеров. В результате прорыва вод средиземноморья через Босфор, были затоплены большие низинные территории, особенно в северной части нынешнего Черного моря. Вероятно, эти земли были богаты биомассой и заселены людьми. Памятью об этом катастрофическом событии стали мифы о потопе, наиболее распространенные в культурах Ближнего Востока и Европы. Высказываются мнения, что черноморский потоп породил легенды об Атлантиде (см. следующие главы) и что эти затопленные территории были настоящей прародиной индоевропейцев. Во всяком случае, черноморский потоп скрывает от глаз нынешней археологии многие факты древней истории Северного Причерноморья, которые были бы чрезвычайно интересны в контексте исследуемой нами темы. Но еще многие тысячелетия судьбы южных и северных берегов черноморья были связаны тесными духовными и хозяйственными контактами их обитателей (Циркумпонтийская общность, см. Тубал и Мешех).

Причерноморье допотопной эпохи было, возможно, тем очагом культуры, который впоследствии оплодотворил своим влиянием весь мир. Нет сомнений, что именно прилегающие к Черному морю области стали первоистоком земледельческих цивилизаций, а позже – и кочевого скотоводства. Долгое время восточное средиземноморье и причерноморье являлись пространством, дававшим регулярные волны колонизационных устремлений групп обитавших здесь людей, которые несли свои цивилизационные и духовные открытия обитателям всего остального мира. О чем, в значительной мере, и пойдет речь в этой книге. Но вначале остановимся на важной особенности культуры, которую можно считать первоосновой глобального духовного мира первобытности. Эта культура имела устойчивые психоделические мотивы, опираясь на представления об иерархичном вертикальном устройстве мира (мировое дерево, или гора) и на культ особых специалистов по связям со сверхъестественным, которых сегодня принято называть шаманами.

По всем признакам первейшей духовной системой человечества был шаманизм. Хотя некоторые религиоведы относят эту религию к временам разложения первобытной общины, факты подтверждают наличие особых специалистов по связям со сверхъестественным у самых примитивных племен. Признаки деятельности шаманов можно найти уже в пещерной живописи палеолита, где есть изображения своеобразных оборотней, полулюдей-полуживотных (например, «Пещера трех братьев» во Франции). Википедия приводит примеры археологических находок, трактуемых как факты шаманской деятельности: могилу шамана в в Долни Вестонице (а это порядка 25 000 до н. э.), захоронение шамана в Израиле эпохи натуфийской культуры (10 000 до н. э.) и др. К возможным следам почитания особых сакральных специалистов может быть отнесено и знаменитое захоронение инвалида с цветами в пещере Шанидар, относящееся еще к мустьерской эпохе. Имелись знахари со всеми признаками шаманского комплекса и у автралийских аборигенов, не имевших контактов с остальным миром порядка 30 тыс. лет.