— Нет, эта штука слишком мала, а нам надо было воспользоваться подпространственной технологией.

Внезапно до меня дошло.

— Вы пометили уткотрёпа.

— Точно. — Она с минуту смотрела на меня, затем, видимо смирившись, продолжала: — Сигнал поступает постоянно, и данные о местонахождении животного передаются на Кладбище, на корабль Правительства. В тот момент, когда к уткотрёпу подсоединят ячейку, сигнал оборвется; это будет означать, что у Пенни Ройяла имеется и хранилище памяти, и уткотрёп, и тогда в дело вступают большие пушки. Все кончено, Ро. Как ты не понимаешь? Ты свою роль сыграл, и ни я, ни ты больше ничего здесь не сможем сделать. Нам обоим пора возвращаться домой.

— Нет, — сказал я. Думаю, она просто не понимала, насколько пытки и покушение на убийство разозлили меня. — А теперь говори, как найти Джел. У меня к ней есть кое-какие счеты.

Джел не нравилось соседство голема. Големы были либо высоконравственными существами, служившими Правительству (такие не одобряли ее деятельность и были достаточно могущественны, чтобы эту деятельность прекратить), либо — значительно реже — аморальными и вполне могли причинить ей большие неприятности. По поводу этого голема сомнений у Джел не возникало: существо, стоявшее рядом с ней в шлюзе, было убийцей, точнее, дистанционно управляемым устройством, разумом низшего уровня, частью убийцы. Насколько она понимала, подобные вспомогательные големы Пенни Ройяла были рассеяны по всему Кладбищу, часто своими действиями оправдывая это название.

Когда давление в шлюзовой камере выравнялось, открылась внутренняя дверь, ведущая в «Кобаши». Пока Джел снимала скафандр, голем стоял в стороне; это был неподвижный серебристый скелет, внутри его грудной клетки виднелись схемы, вместо суставов были встроены кибермоторы, соединенные в узел в позвоночнике, в глазницах черепа сверкали синие зрачки. Она подумала: добровольно голем подчинился Пенни Ройялу или его захватили силой? Скорее всего, второе.

— Сюда, — сказала она, переодевшись, и повела голема в трюм.

Скелет последовал за ней, клацая по полу металлическими ступнями. Почему на нем не было синтетической плоти и кожи? Чтобы выглядеть пострашнее? Но вряд ли Пенни Ройялу приходилось принимать здесь людей. Скорее всего, оболочки голема просто разрушились бы в этих условиях.

По команде от ее имплантата дверь в переборке со стуком отъехала в сторону, и Джел, надев дыхательную маску, вошла в трюм, часть которого была отгорожена решеткой. В воздухе не хватало кислорода, и человек задохнулся бы в этой атмосфере, но дверь можно было держать открытой, поскольку разница давлений способствовала тому, что кислород из коридора устремлялся сюда. Незначительное увеличение содержания кислорода не должно было причинить вред обитателю трюма; организм его был достаточно крепок, чтобы выживать в различных условиях. Возможно, когда-то он был создан генетиками именно с такой целью. За решеткой, у которой стояли Джел и голем, пол покрывал слой дерна в фут толщиной, мокрый и мягкий, как мох. На стенах были изображены масадианские пейзажи, перекрытые решеткой, чтобы животное, приняв их за настоящие, не попыталось биться в переборки. Откуда-то раздавались звуки, характерные для масадианской степи, и для пущего правдоподобия на травяном ковре валялись триконические раковины.

Уткотрёп выглядел гораздо бодрее и здоровее, чем в застенке Кубера. Как и всякий раз, когда приходила Джел, он сидел в углу на корточках. Она видела его в другой позе только на изображениях, передаваемых камерами. Как будто каждый раз, когда она приближалась, он слышал ее шаги и забивался в угол; однако это было невозможно — трюм был полностью звукоизолирован.

— Субъект кажется подходящим, — сказал голем. — Для установки памяти его необходимо перевести в комплекс.

— Копаю летание получать, — равнодушно произнес уткотрёп.

— Фонетическое сходство их бормотания с языком людей всегда вводило исследователей в заблуждение, — заметил голем.

— Верно, — согласилась Джел. — Ячейку?

Она сделала жест в сторону двери, и голем любезно вышел первым.

Она догнала голема около главной шлюзовой камеры, открыла очередную дверь и провела его в свое жилище. Затем остановилась.

— Прежде чем я покажу тебе этот предмет, мы должны договориться насчет некоторых вещей. — Она повернулась лицом к голему. — Уткотрёп и ячейка памяти не должны углубляться в твой комплекс дальше чем на полмили.

Голем молча смотрел на нее, ожидая продолжения и не задавая вопроса, который возник бы у человека. Джел раздражало то, что Пенни Ройял, скорее всего, понимал причины этого требования, и еще больше раздражала необходимость объяснять.

— Таким образом, они останутся в пределах эффективного радиуса взрыва моего корабля. Если я погибну или если ты попытаешься отобрать у меня уткотрёпа или ячейку памяти, я пошлю кораблю приказ включить подпространственный двигатель при обращенном поле и несовпадении фаз на десять градусов. Взрыв отколет хороший кусок от этого планетоида.

Голем ответил лишь:

— Твой ИР произведен прадорами.

— И что?

— В качестве вознаграждения я возьму запись ячейки афетеров и копию ИРа прадоров.

— Это кажется мне разумным, но копию ИРа ты получишь непосредственно перед моим отъездом.

Джел не хотела давать Пенни Ройялу время на то, чтобы он взломал системы безопасности ее корабля.

В этот момент ИР прадоров, о котором шла речь, беззвучно дал ей знать об активности снаружи. С помощью своих компьютерных устройств она подключилась к внешним камерам корабля. Один из туннелей, в отверстии которого виднелось нечто вроде экскаватора, полз к «Кобаши».

— Что там происходит? — вежливо осведомилась она.

— Я думаю, у тебя нет скафандра для уткотрёпа?

— Ясно.

Несмотря на свою угрозу, Джел понимала, что здесь все преимущества на стороне Пенни Ройяла. Она подошла к стене и мысленно приказала сейфу открыться. Стальной брус толщиной в фут выехал из стены и отодвинулся в сторону. Джел сунула в отверстие руку, достала ячейку и протянула ее голему. Она была уверена, что самое трудное начнется, когда Пенни Ройял убедится в подлинности этой вещицы.

Голем взял ячейку двумя пальцами; Джел заметила, что на кончиках пальцев остались подушечки из синтетической плоти. Он замер, затем его грудная клетка внезапно раскрылась, показались оптические приборы, серый короб батареи и различные соединенные между собой детали, похожие на внутренние органы. Джел заметила также несколько темных фрагментов, напоминавших морские звезды со множеством лучей; она решила, что в оригинальной конструкции голема этой детали не было. Голем прижал ячейку к одной из «морских звезд», которая начала извиваться, словно от боли, затем обхватила металлическую коробочку.

— Нераспознаваемый формат программирования, — сказал голем.

«Лжешь», — подумала Джел. Голем продолжал:

— Объем примерно сто двадцать гигабайт, синаптическое отображение, несколько имплантаций…

У Джел внезапно возникло нехорошее предчувствие. Хотя измерять память живого существа в байтах не совсем корректно, по ее оценкам, объем ячейки не превышал нескольких сотен мегабайт; видимо, на самом деле он был на порядок выше. Но ее оценка, как и оценки людей, обнаруживших ячейку, была основана на предположении, что в ней содержится память и жизненный опыт одного афетера. Это не обязательно было правдой. Возможно, эта небольшая металлическая коробочка хранила воспоминания и сознание тысячи афетеров.

Наконец голем выпрямился, сунул руку внутрь своей грудной клетки, вытащил ячейку и вернул ее Джел.

— Начнем, когда туннель подсоединится к кораблю, — сказал он. — Как ты собираешься транспортировать уткотрёпа?

— Это будет несложно, — ответила Джел и отправилась искать свой пистолет с транквилизаторами.

Ульрисс разбудил меня словами:

— Проснись и пой, игра началась… ну, то есть начнется через пару часов — сигнал больше не искажается, следовательно, корабль Джел вернулся в реальное пространство.