Ястреб едва не вспылил – только чудом удержался. Какой-то посторонний тип сперва клеится к его единственной надежде на спасение, а теперь еще и учит его жить? А дополнительные глаза-уши им в компании точно не нужны, особенно если он сам желает вернуть вещи на свои места. То, что королева теперь командует в отряде, его не устраивало категорически… да и Мигель что-то замолчал, не подсказывает ничего. Бросил его. Все его бросили…

Ему было неведомо, что мысли его спутницы сейчас так же заняты духами прошлого. Элеонора подошла к коновязи и собиралась уже отвязать лошадь, но почему-то не сделала этого. Она рассеянно погладила кобылу по морде и облокотилась на слегу, глядя в начинающее темнеть небо. Скоро здесь станет совсем звездно – ночь на юге накатывает стремительно.

Как же теперь быть? Где искать спасения? Что-то или кто-то подсказывал, что Хуан и ее верные друзья идут по ее следу… Но как и где они ее будут искать? Ведь их разделяют миллиарды миль и сотни лет, ровно как и сотни печатных страниц. Разве что чудо может свести их вновь…

– Генри, мой добрый ангел-хранитель! Где ты? Явись, дай мне знак… – прошептала она едва слышно. – Мне так одиноко без тебя и Эмилио… так страшно…

Легкий ветерок пахнул в лицо теплом, и на мгновение ей показалось, что кто-то подошел сзади и приобнял за плечи.

«Верь в себя, моя смелая королева, – прозвучали на грани сознания чьи-то ободряющие, успокаивающие слова. – Ты поступаешь верно. Иди туда, куда идешь. Не бей по протянутой руке помощи, но и будь бдительна – не доверяй тем, кто сулит легких даров. Я всегда буду рядом, буду охранять тебя, а ты… я знаю, что ты не оплошаешь. Слушай, смотри, чувствуй – и ты получишь все, что тебе необходимо для победы. А ты победишь, я верю. Ты всегда побеждаешь, и так правильно. Если твоя вера будет столь же сильна, как твоя воля – ты спасешься сама и сможешь даже спасти тех, кого яд лжи Мигеля увлек на кривую дорожку. И я тебе помогу в этом…»

– Генри! – Элеонора вздрогнула, на глаза ее снова навернулись слезы – как тогда, в башне, когда она держала на коленях голову умирающего друга, рыдая и осознавая, что ничем не может ему помочь. – Генри, почему ты не показываешься?

«Всему свое время, Эл, – ласково отозвался голос. – Есть вещи, над которыми мы не властны. Жди, верь – и ты найдешь выход».

– Когда я увижу тебя и Эмилио снова?

«Я не могу тебе сказать. Но вспомни, что сама мне говорила когда-то: мы всегда будем рядом, пока в твоей душе жива память он нас…»

Голос умолк, ощущение присутствия постепенно истаяло, развеянное бризом. Элеонора стояла у коновязи одна, глотая слезы. Что это было? Снова разыгралось воображение или ее и впрямь посетил призрак погибшего товарища, за добродетели и заслуги превращенного в ангела-хранителя? Ну, не придумала же она весь этот диалог! И уж не дух ли Генри послал ей этого француза, странно похожего на старинного приятеля из Донецка?.. В этих местах всякое возможно.

Она машинально нашарила под рубашкой плоский округлый камешек – такие в свое время она раздала своим спутникам – Генри, Эмилио, Конору и Грейди, такой же, побольше, был у ее мужа – они носили талисманы, не снимая, наряду с другими украшениями или амулетами. Камешек нагрелся, впитав тепло тела. Глава Грандов сжала его в ладони, прикрыла глаза и мысленно позвала – и в далеком краю, на привале, под таким же звездным небом, пробудился Хуан…

А Элеонора быстрым шагом вернулась в таверну.

– Барон, – обратилась она ко все еще сидевшему за их столиком французу, – я согласна.

– К вашим услугам, мадам, – Левансер поднялся и отвесил изысканный светский поклон. На лице его появилась улыбка довольного кота – не иначе как решил приударить в дороге за «опасной красоткой». Ястреб поморщился, но промолчал; его мнением, как всегда, никто не поинтересовался. – Кстати, у меня есть один друг-капитан. Голландец. Не смотрите вы так! – засмеялся француз, видя, как хмурится новая знакомая. – Он хороший человек. Отличный! Эх, сколько мы с ним прошли славных драк и сколько осушили бочек!.. – он мечтательно поднял глаза к потолку. – Эх, былые времена!..

Ястреб при упоминании о морских путешествиях встрепенулся и навострил уши. Драки драками – а вот в корабельном-то деле он мастер. Там он легко докажет этим зазнайкам, из какого он теста! Вот найти бы этого капитана – тот непременно возьмет его первым помощником!

– Но шанс встретить вашего друга, барон, ничтожно мал… – развела руками глава Грандов.

– Он больше, чем вы думаете, милая мадемуазель, – хитро прищурился Левансер. – Я именно к нему навстречу и собирался, пока не имел счастье встретить вас. Он обещал дождаться меня в порту.

– Да вы просто кудесник, барон! – усмехнулась Эленора. – Что ж, нам ничего не остается, кроме как положиться на ваше слово.

– И я вас не подведу, моя несравненная госпожа, – пообещал собеседник, взяв ее ладонь в свою и поцеловав кончики ее пальцев. Ястреб отвернулся и фыркнул. Вот еще светские приличия! Брехня!.. Ничего, море всех рассудит!..

Хуан проснулся от ощущения, что кто-то в буквальном смысле стоит у него над душой. На эту ночь им не удалось найти сколько-нибудь приличного жилья (тем более что по их следу шли совершенно недружелюбно настроенные люди) и пришлось ночевать в доме не слишком богатого арендатора на самом краю полей. Вопреки уговорам, молодой король распорядился отправить большую часть своих спутников, привыкших к комфортной жизни, в дом, а сам на пару с Родриго и Грейди, разместился на сеновале в сарае – удобно, да и куда безопаснее: если его и станут где-то искать, то едва ли в подсобном помещении. В конечном итоге к ним переместился Альваро, которого утомил постоянно ворчащий соклановец.

Они долго болтали, развалившись на мягком сене, травили байки о предыдущем путешествии, чтобы отогнать мрачные мысли. Алхимик рассказывал о своем житье-бытье до знакомства с Дессом, Грейди – о дороге через Атлантику (которую сперва хотел записать в блог, а потом предпочел забыть), Хуан – о дворцовых приключениях, а Родриго слушал друзей, раскрыв рот, и даже вопросы задавать не решался: то, что прежде казалось досужими россказнями, ныне приобрело реальные очертания. Хотелось узнать побольше, прикоснуться к истории, хоть немного приблизившись по опыту и знаниям к друзьям, что путешествовали здесь уже второй раз, так что теперь едва ли удалось бы их догнать. Поэтому когда троица, позевывая, пожелала друг другу приятных снов, он страшно огорчился. Воображение юного Гранда будоражили картины прошлого, батальные сцены, в которые он непременно вписывал себя, причем на первый план. Он представлял себя рядом с Хуаном, на месте Рейна или Призрака, и нахождение на вторых ролях юношу нервировало. Впрочем, когда они найдут их лидера – вот тогда он покажет, на что способны даже молодые гранды!

Хуан уже сквозь дрему слышал, как соклановец ворочается, тихонько бурча под нос, и даже не помнил, заснул тот раньше него или нет, но когда пробудился, друзья мирно спали. А бодрствовал кто-то другой… Рука молодого человека потянулась к оружию, хотя опасности он почему-то не чувствовал.

Ощущение усилилось, а тихий, бесплотный, саркастический голос вдруг произнес:

«Сомневаюсь, что шпага может меня поразить, Ваше величество. Но скажите вашему покорному слуге, чем он вас прогневил?»

Хуан резко обернулся. Сердце забилось часто-часто, в лицо пахнуло холодом, как будто из уютного сарая его вдруг перенесли в склеп. Сперва ничего не было видно, потом из тени выступила человеческая фигура в вычурном камзоле и широкополой шляпе. На длинной цепочке на груди незваного гостя висел орден Золотого руна, который присуждался лишь высшему кругу дворянства в Испании; человек опирался, как на трость, на длинную рапиру, почему-то перетянутую по середине кожаным ремешком. От всей его фигуры исходило легкое свечение, которое молодой человек сперва принял за лунные лучи, пробивавшиеся сквозь щели сарая.