– Не надо, пожалуйста! – в отчаянии прошептала девушка, сильнее вжимаясь в смятую ткань простыней.

Кэти беспомощно заскулила, почувствовав, как его пальцы скользнули по внутренней стороне ее бёдер, поднимаясь все выше и выше, пока, наконец, не коснулись влажного, ноющего местечка.

– О, – хрипло выдохнул Эрик. – И ты еще будешь лгать мне, что тебе неприятно?

Он прошёлся по нежной плоти, описывая круги, чуть надавил, прижался теснее, раздвигая её лепесточки, проникая внутрь. Палец натолкнулся на эластичную преграду.

– Так у тебя еще не было мужчин? – жаркий, тихий шёпот.

Кэти отчаянно замотала головой, пряча пылающее лицо в смятый шелк.

– Развяжи, – прошептала она дрожащим голосом, безуспешно пытаясь выдернуть запястья из тугой петли ремня. – Не надо. Пожалуйста. Не лишай меня….

– Что ж… – он улыбнулся.

А затем, наклонившись, неожиданно провёл языком по её ноющей плоти, лаская бёдра, сжимая ягодицы. Пальцы сжали, раздвинули белоснежные половинки, кончик языка проник между ними, дразня колечко ануса. Кэти ахнула от нахлынувшей волны удовольствия, стыда и нетерпеливого, жадного предвкушения. С губ слетел тихий стон, тело напряглось. Он еще раз провел пальцами по её горячей, влажной промежности, затем палец вошёл в тугую дырочку совсем чуть-чуть, затем дальше. Кэти задохнулась от ужаса. Ведь туда же нельзя! Он вышел, затем проник ещё и ещё раз, сначала очень медленно, потом чуть быстрее, вводя палец уже полностью в анальное отверстие. Это было так дико, так бесстыдно и грубо, и вместе с тем её тело отозвалось странным, похожим на удовольствие ощущением. Сгорая от унижения, она сначала неуверенно и очень медленно, потом всё смелее начала сама насаживаться на его пальцы. Змей вожделения проснулся, лениво разворачивая внутри неё свои кольца, и его сладкий яд потёк по венам, убивая разум и стыд. Страх боли отступил перед этим обжигающим, пьянящим как вино желанием. Эрик приподнял её бедра, подвигая подушку и притягивая её к себе как можно ближе, теснее, так что она ощутила своими ягодицами его напряжённый, плоский живот. Почувствовала, как головка твёрдой плоти упирается в тесно сжатое отверстие, трётся, скользя вверх и вниз, посылая по телу волны острого удовольствия, скользит по нежным складкам, лаская ещё и ещё раз. Затем нетерпеливое, горячее прикосновение, он надавливает, слегка входит внутрь. Головка наполовину вошла в тесное, узкое отверстие. Рука нырнула под её живот, скользнула меж напряжённо раздвинутых ног, прошлась по упругому холмику и нашла нежный припухший бугорок. Пальцы нежно потёрли его.

– Эрик, пожалуйста…

Он медленно вошёл в её попку, как нож в масло. Кэти задохнулась от боли и дёрнулась, но он только крепче прижал её к себе. Немного помедлил, оставаясь внутри, сжимая её талию, и медленно начал двигаться, всё же не решаясь войти до конца. Кэти сдавленно застонала, чувствуя, как он погружается всё дальше и дальше, теряясь в горячечном тумане, внизу её лона поднималась жаркая, жгучая волна. Эрик остановился, втягивая воздух сквозь плотно сжатые зубы. Потом впился пальцами в податливые, нежные бёдра, заставляя их раскрыться ещё шире, принимая его до конца. Кэти ахнула, когда его немаленький член вошёл ещё дальше, инстинктивно подалась вперёд, стараясь отодвинуться. Но он жёстким рывком придвинул её к себе, вонзаясь всё глубже. Он начал двигаться, сначала очень медленно и осторожно, потом всё быстрее, почти полностью выходя из неё и входя всё резче и глубже. Кэти прогнула спину, раздвигая колени ещё шире, приподнимаясь, чтобы ему было удобнее ласкать её рукой, и она начала ощущать, что от влажного трения его плоти внутри волнами накатывает какое-то странное, захватывающее ощущение. Страх отступил, уступая место бесстыдному, жгучему желанию и она впервые сама подалась назад, насаживаясь на его напряжённый член, разрываясь между стыдом и страстью.

– Развяжи, – уже не просьба, а приказ хриплым, сорванным шёпотом.

И он торопливо содрал с неё путы, поспешно, раня нежную кожу запястий, но Кэти этого не заметила. Опираясь на локти, она бесстыдно прогнула спину, вставая на четвереньки, приподнимая бёдра как можно выше.

– Давай. Сильнее.

Она слышала его хриплое, рваное дыхание, чувствовала, как его движения становятся всё более грубыми и резкими, и сама погрузилась в темноту острого, порочного наслаждения, такого запретного, неправильного. И Кэти знала, что сейчас этот дерзкий, грубый человек принадлежит только ей одной. Вбиваясь в неё грубыми толчками, заполняя собой до конца. И она чувствовала сквозь притупившуюся боль, как на неё накатывает странное, прежде неведанное ощущение. Внутри всё взорвалось огнём, прокатившимся по всему телу и стёршим все сомнения, волнения и страхи. Всё её прошлое и будущее сузилось до единственной точки настоящего. Взрыв удовольствия ударил вверх по позвоночнику прямо в голову. Обезумевшая, она билась в невыносимых, сладких судорогах и шептала имя того, кто заполнял её собой. Эрик с такой силой сжал её бедра, что она вскрикнула, слыша его низкое рычание, грубые, бесконтрольные толчки, которые становились всё жёстче и быстрей. Он издал протяжный стон, вскрикнул, резким толчком насаживая её на свой член до конца, вздрогнул, и она почувствовала его неуёмную дрожь, струю его семени внутри себя. Ей не хотелось, чтобы он покидал её, но он медленно и осторожно вышел, повернул её лицом к себе и обнял, прижимая к себе так крепко, что у неё перехватило дыхание. Его губы нашли её рот, и она упивалась долгим, глубоким поцелуем, пока огненные вспышки медленно угасали в её теле.

Потом она расслабленно лежала рядом, любуясь его резким профилем. Высокие скулы, дерзко очерченный подбородок, губы расслабленно полуоткрыты. Какие они у него необычные! Розовые, нежные, мягкие, совсем как у девушки. И это создавало странный, волнующий контраст мужественному лицу. Затенённые светлыми ресницами, сонно прикрытые глаза смотрели в пустоту.

– Эрик… – Она сама порывисто обняла, прижимаясь крепко-крепко к его широкой груди, уткнулась носом в шею.

Эрик успокаивающе погладил её по голове, пропуская спутанные прядки волос между пальцами и Кэти совершенно успокоилась, погружаясь в расслабленный полусон. Весь мир остался там, за дубовой дверью, откуда приглушенно доносилась музыка и шум голосов, но её это не касается, не тревожит… В таком состоянии пребывают, находясь в пограничном состоянии между блаженным полётом по иным мирам и явью, и не видят, как входят всякие камердинеры, которых между прочим, никто и не звал.

Кэти, пискнув, едва успела натянуть покрывало до подбородка. В комнате возник седовласый, худощавый камердинер, всем своим видом выражавший почтительную вежливость. Эрик тут же встал с кровати, нимало не заботясь о полном отсутствии одежды.

– Стоун?

– Сэр, весьма сожалею, но должен незамедлительно сообщить вам о прибытии нежеланных, как я понимаю, для вашей светлости гостей.

И ни слова сожаления о беспокойстве, которое он причинил своему хозяину! Кэти была раздосадована. Ну как же можно так бесцеремонно вламываться, в столь значительный момент в жизни каждого человека и вести себя так, словно находишься в кабинете министров, а не в спальне, где на постели неодетая, между прочим, девушка. Разговор, за этим последовавший ситуацию нимало не прояснил.

– Сэр, должен поставить вас в известность – прибыла с визитом мисс Блекхилл. С ней её брат и ещё один джентльмен.

Эрик отреагировал на новость не самым обычным образом.

– Какого черта, кто её звал?

– Она утверждает, что вы, сэр.

– Вот так номер!

– Никогда не слышал подобного выражения, сэр, но полагаю, вы имеете ввиду, что находите поведение её светлости эксцентрическим.

Стоун выдержал деликатную паузу.

– Её светлость так же сообщила, что имеет некоторое небезынтересное деловое предложение.

– То есть, вы хотите сказать, что эта бесстыжая стерва не только посмела сюда явиться, но и ещё чего-то хочет?

Камердинер кашлянул.