– Оставайся до вечера, – предложила свинка. – Когда всё улягутся спать, я тебя выпущю.

– Нет, спасибо! – обеспокоился кабан. – Тебя накажут, лучше сейчас уйду.

Но хозяева остановились у хлева, переговаривались друг с другом:

– Знаешь, что? – слышался мужской голос. – Завтра сюда приедут гости, придётся заколоть свинку. Приготовь её с гречкой и яблоками. Сейчас отдохнём, а завтра поутру забьём…

– Да, пожалуй, давай отложим до утра. Притомилась я… – согласился с ним тот, кто говорил женским голосом.

– Вот теперь, останусь, – невесело бросил кабан.

– Ух ты, смельчак нашёлся! Что ты можешь сделать? – ухмыляясь, бросил боров. Он радовался – теперь вся похлёбка достанется ему и не только завтра, а всегда.

Кабан обошёл хлев, осмотрел стены.

– Эта стена куда выходит? Во двор? – спросил кабан у свинки.

– Нет, – сквозь слёзы ответила свинка. – Стена выходит в поле, только всё напрасно, она толстая крепкая, тебе её не пробить!

– Не собираюсь, шуметь, – ответил кабан и начал рыть подкоп.

Он рыл всю ночь, не останавливаясь, источил до крови клыки, сбил копыта, но к рассвету увидел через подкоп небо.

– Пойдём, нам надо бежать, – едва шевеля языком, позвал кабан. – Скоро придут хозяева!

– Нет! – завопил боров. – Если она уйдёт, заколют меня!

Кабан собрал остаток сил, разогнался и сломанным клыком ударил борова в лоб. Тот на мгновение отключился. Этого мгновения оказалось достаточно, чтобы свинка вылезла на волю, за ней выскочил кабан.

Утро они встретили далеко в лесу.

– Это моя нора, – сообщил кабан, показывая глубокую яму под корнями дуба, – здесь, мы будем жить. Летом тут прохладно, зимой холодно. Другого пристанища у меня нет. Пропитание добудем самим. Тебе не страшно?

– С тобой, не страшно! – тихо ответила свинка.

Юный червячок медленно полз глубоко под землёй. Он проделывал воздушные туннели к корешкам подшефных растений. Растений росло много, целая грядка морковки и свёклы.

Червячок понимал, без его туннелей земля заклёкнет, будет вязкой, как глина, и корешки растений задохнутся. Весь день и почти целую ночь червячок трудился, он мелко пережёвывал землю, выбрасывая из себя рыхлую, плодородную массу. Червячок уставал, но не прекращал трудиться. Лето горячая пора, уговаривал себя червячок, зимой ещё наотдыхаюсь. Ему в его жизни нравилось всё или почти всё. Одно «но» всё-таки было и не давало червячку покоя. Он был одинок! Не совсем, конечно, одинок, рядом всегда копошились другие червячки – его друзья. И всё же это было не то, не было у червячка рядом Родной души. Маму свою он помнил плохо. Ещё в детстве, вместе с большим куском земли на корнях молодой яблони, её увезли в другой сад. Однако, мамины предостережения червячок запомнил: «Никогда не выползай на поверхность земли, сынок, – говорила она. – Тебя могут раздавить сапогом»

Друзья червячка выходили наружу, а когда возвращались обратно, взахлёб рассказывали о солнце. Червячку было интересно, он им немного завидовал. Но однажды любопытство взяло верх.

– Надо выбраться на солнышко, – подумал червячок. – Может, посветлеет на душе?

И он выполз..

Какой хороший стоял день! Солнышко, только что проснулось. Оно умывалось. Утро было достаточно влажное и совсем нежаркое. Лёгкий ветерок шевелил листочки на деревьях. Червячок засмотрелся на цветущую яблоню.

– Красота-а-а… – блаженно улыбаясь, подумал червячок.

– Красота! – воскликнул червячок, когда увидел на одной из веток дерева гусеницу.

Гусеница медленно ползла от цветка к цветку, лениво выгибала спинку. Она была великолепна! Её эластичное, покрытое нежными волосками тело, переливалось на солнце всеми оттенками зелёного перламутра. Червячок застыл, скованный неожиданно нахлынувшим чувством.

– Сударыня, здравствуйте! – тихо, сухим от волнения ртом, промолвил он. – Сударыня, вы прекрасны!

– Привет, – не оборачиваясь, небрежно бросила гусеница.

– Как вас зовут, милая? – робко спросил червячок.

– Зачем, тебе знать! – равнодушно отозвалась гусеница. – Ты рассчитываешь на продолжительное знакомство?

– Я оч-ч-чень этого хочу, – запинаясь от волнения, вымолвил червячок.

Волоски на теле гусеницы затряслись от смеха.

– Ты? Ты? – спросила она. – Ты, чер-р-р-вяк! Забыл? Разве не чувствуешь разницу между тобой и мной? Разве не видишь, где ты и где я! Мой мир – цветы и фрукты. Мой мир – бабочки и стрекозки! Твой мир грязная земля и навоз! Навоз! Фу-фу-фу!

– Навоз, разве это плохо? – растерянно спросил червячок. – Навоз помогает земле выздороветь. Он лечит её. Без него она умрёт. Мёртвая земля ничего не родит! Мёртвая земля это пустыня. В пустыне не растут деревья. Если нет деревьев, нет и цветов. Где же ты будешь жить, если не будет цветов?

Гусеница хитро сощурила глазки:

– Ты не позволишь земле умереть, червяк? Правда, ведь не позволишь?

– Никогда! – решительно заявил червячок. – Пока я жив, земля будет живой!

– Вот и славненько! – хихикнула гусеница. – Иди себе работай! Я ещё не позавтракала, съела всего десять завязей!

– Ты ешь молодую завязь? – удивился червячок. – Убиваешь деревья?

– Подумаешь, деревья! – выгнула красивое тельце гусеница. – Деревом больше, деревом меньше. Посадят ещё!

В это время к червячку подбежала девочка, дочка хозяина.

– Папа, смотри! – закричала она и взялачервячка на ладошку.

– Осторожно не повреди, дочка, – отозвался отец. – Ой, какой большой! Труженик! Видишь, как хорошо разрыхлил землю на грядке. Будет этой осенью урожай. И всё благодаря ему и его друзьям.

Девочка бережно опустила червячка на землю.

– Пойди, дочка, принеси ведёрко со сладкой водой, надо подкормить его и его друзей, они заслужили.

– Мне! – громко закричала гусеница. – Мне сладкой воды, немедленно! Мне первой!

Хозяин стряхнул крикливую гусеницу на землю и придавил её сапогом.

– Какая мерзкая, быр-р-р, – поёжилась девочка. – Смотри, папа, сколько цветков объела?

Червячок не стал слушать, что отговорил хозяин дочке. Гусеница презирала землю, его любимые деревья, она была его врагом! И всё-таки ему было её жаль.

Отведать сладкой водички на грядку выскочили друзья червячка. Они устроили пир горой.

– Сударь, это вам мы обязаны сладким угощением? – спросила червячка юная червячиха. – Давайте знакомиться, мне очень приятно!

– Мне тоже – смущаясь, ответил червячок.

Теперь друзья были за него спокойны, он не будет одинок.

Большая лохматая собака, по прозвищу Полкан, был не кровожаден. Он просто не любил, когда вторгались в его владения. Увидев непрошенного гостя, Полкан не сразу вскакивал и бежал. Сначала он высматривал врага, оценивал его наглость. Может быть, пришелец, нечаянно заскочил в его двор. Убедившись в преступных намерениях гостя, нападал. Нападал качественно, без суеты, без лая. Полкан хватал врага за хвост, раскручивал его владельца, как вентилятор раскручивает свою вертушку, и с силой швырял за забор. Через секунду раздавался «шлёп» и наступала тишина. Тишина длилась недолго, барабанная дробь убегающих лап, разрушала её сразу же после «шлёп». Побывав, однажды, во дворе Полкана, такие гости больше не возвращались. Полкан жил скучно, без приключений. Хозяин, на утренней зорьке, выпускал его погулять. Пёс убегал к озеру. Он любил смотреть, как взлетают утки, иногда пугал их сам. Посмеивался, когда те со страху кричали, как вороны попусту хлопали крыльями, кувыркались в воде, задевая камыши. Иногда Полкан заходил в озеро по грудь и смотрел:

– Почему я родился собакой? – размышлял он. – Хожу по двору, потявкиваю маленько, скучно! Родился бы птицей, летал не приземляясь. Всё повидал бы. Везде сунул нос. Интересно!