– В нагане семь патронов, на каждого хватит.

– Ага, последний как раз для твоей башки останется, – хмыкнул Засулевич.

Ординарец пропустил слова своего бывшего боевого товарища мимо ушей.

– Надоели. Да и зачем вам деньги? Вы уже все всласть пожили и мне теперь хочется. Барышню только жалко. И поясок у вас, Варвара Ильинична, знатный, старинный. У меня глаз наметанный —вещица дорогая. Не соблаговолите ли мне сами его отдать? А то знаете ли, снимать с покойницы… Примета плохая.

– Вам ли к этому привыкать? – гордо вскинула голову баронесса, сдернула с себя древний пояс и зашвырнула в дальний угол пещеры. Реликвия ударилась о сталагмит, на секунду повисла на нем, а потом провалилась куда-то в бездну.

– Люблю гордых, – восхищенно тряхнул головой с редкими соломенными волосами Янберг. – А что, пойдешь со мной, баронесса? Зачем тебе этот комбриг? Уродство сплошное. Я же молодой, красивый. А?

В глубине пещеры капало и журчало, потрескивал костер, разбрасывая искры. Грановский был уверен, что уже когда-то переживал эту сцену, во сне, и готов был поручиться, что знает, чем она закончится. Или он ошибается?

– Почему бы и нет, – поднялась Варвара Ильинична, опершись на плечо Засулевича. —Комбриг не комбриг, какая теперь разница? Главное, в Париже без гроша не оказаться. Петр Николаевич Врангель – большой альтруист, бессребреник, думаю, и деньжат на эмиграцию не скопил. На него надежды нет. Уж лучше с ординарцем по Елисейским полям гулять, чем лежать мертвой в холодной крымской пещере. Отыщите мой пояс, Вячеслав.

– Еще одна змеюка, – процедил сквозь зубы комбриг.

Рот Янберга растянулся в улыбке. Он огладил свои давно не мытые волосы, сглотнул:

– Успею. Ну, кто хочет первым с архангелами побеседовать? – раскрутил он барабан нагана о бедро. – Вы, Щетинин? Или может, господин Грановский желает?

– Я не желаю, – спокойно ответил Грановский. – И вам советую закончить комедию. Дабы чего не вышло. Под Феодосией курсирует теплоход «Глория», нас ждет. На всех мест хватит. А наворованное добро можете оставить себе.

– Нам с Варварой Ильиничной лишние свидетели не нужны. Пристрелю-ка первым Засулевича. Черти для комбрига давно сковородку разогрели.

– Дайте лучше я, – протянула руку баронесса. – Сама хочу за все свои страдания с ним рассчитаться. Не любила я его, боялась.

– От тебя, Варвара, и смерти не устрашусь, – откинулся на локти комбриг. – Все бабы стервы, правильно говорят.

Янберг еще не решил отдавать ли барышне револьвер, но она так решительно схватила Наган за ствол и дернула на себя, что у ординарца невольно разжались пальцы. Когда оружие оказалось в руках у баронессы, она отошла на три шага назад. Задумалась.

– А вообще-то, мне никто из вас не нужен. Дорогу до Феодосии и сама как-нибудь найду.

– Мадемуазель, – вскинул брови Щетинин, – ну уж от вас я этого никак не ожидал.

Полковник Дубовал сидел не шевелясь, словно все происходящее его вообще не касалось.

– А что, господа, – произнес он вдруг еле слышно, – нам всем, по большому счету, уже пришел конец. Думаете, в сокровищах счастье? Ошибаетесь. В Родине. А теперь ее нет ни у белых, ни у красных. Вместо России будет сплошной красный ад на земле. Уж поверьте мне на слово. И куда нам теперь, в Париж? И что там делать, кому мы там нужны? В Австралию уехать? Но ведь и там для русского человека – могильная тоска. Если честно, я согласился пойти на выручку Свиридова, потому что надеялся, что меня убьют. Не убили. Почему? Теперь сию услугу мне предлагают то неотесанный большевик, то баронесса голубых кровей. Нет, господа, спасибо. Лучше я сам сделаю свой выбор.

С этими словами он расстегнул кожанку и вынул из внутреннего кармана французскую гранату F-1, похожую на чугунный лимон. Без лишних движений выдернул кольцо, отпустил сдерживающий ударник рычаг. Щелчок и скоба отлетела в сторону, из взрывателя потянулся голубой дымок.

Грановский и Щетинин упали на спины, Засулевич начал мелко креститься, Варвара Ильинична, кажется, ничего не поняла, а Янберг побежал прочь, споткнулся, стал с завыванием отползать к сталактитам и сталагмитам. Саквояж с бриллиантами упал, раскрылся. К галифе ординарца каким-то образом прицепился массивный кулон с красным камнем на золотой цепочке. Три секунды, четыре, взрыва нет. Штабс-ротмистр вскочил на ноги, прыгнул на баронессу, упали за валун.

Вспышка… Свет завертелся вихрем, стал закручиваться в воронку, куда-то потянул с бешеной скоростью. В ушах – разрывающий барабанные перепонки свист. Грановскому казалось, что он летит быстрее звездолета. Звездолета? Что это еще такое? Но все мысли вскоре пропали. Остался только дикий страх от глубины и непостижимости засасывающей бездны. Опять вспышка.

Вращение прекратилось, в ушах стихло. Безмолвие и покой. Сквозь молочную пелену он увидел склоненное к нему непропорциональное лицо великана. Глаза гиганта улыбались. Где я его видел?

– Ну, слава богу, – сказал великан. – Очухались. А я уж думал, кранты экспериментатору.

Сознание быстро возвращалось к врачу-урологу. Но путано, жизнь собиралась из разновременной мозаики.

– Колбасник? – вдруг вспомнил Гринвич. – Вы зачем из гранаты чеку выдернули? Она взорвалась?

– Да, капитально вы себя отравили. Как бы совсем умом не тронулись. А про колбасника-это вы в точку. Он самый. Скалодуб Виталий Николаевич. До глубокой ночи ждал, что позвоните. А когда не дождался, нутром почувствовал, что в беду попали.

– Так граната не сработала? Впрочем…. Как вы меня нашли?

– Больниц на Юго-западе много, а урологов с фамилией Гринвич – всего один. Поехал в клинику, вытребовал ваш адрес. Хорошо вы входную дверь не заперли, высаживать не пришлось. Захожу на кухню, а вы белый как простыня и бездыханный. Желтая пена изо рта. Ну, думаю, крышка теоретику. Пощупал, а пульс есть. Ну, я быстрее скорую помощь вызывать. Откачали.

В палату быстрой походкой вошел доктор в запятнанном кровью халате, надел мощные очки, склонился над Гринвичем.

– Жить будет, – почесал он широкие как у орангутанга ноздри.

– Вас кровью забрызгало, – попытался приподняться Александр, чуть не оборвав присоединенные к нему трубки. – Я вас узнал. Вы комбриг 13 армии Засулевич. Вы тоже в пещере были.

– Все там были, – охотно подтвердил доктор и потянул за рукав Скалодуба. – В реанимации посторонним не положено. И так уж вам на встречу пошли. Все, все, больному нужен покой.

– Где баронесса?! – все же оборвал одну из трубок Гринвич. – Я обещал генералу Врангелю доставить ее на борт «Глории»!

Доктор сочувственно покачал головой, помял двойной подбородок.

– Думаю, придется переводить в другое отделение, – опустил он руку на плечо великана, – аппалический синдром, бодрствующая кома с галлюцинаторной спутанностью сознания на фоне экзогенной интоксикации. Без томографии невозможно установить степень повреждения мозга. Хотя… Чем черт не шутит, может, сам выкарабкается. Сестра, Варвара Ильинична, поставьте больному димедрол с морфином. Пусть поспит пару дней, посмотрим.

К кровати приблизилась полная медсестра со шприцем наготове, как будто только и ждала команды доктора.

– Варвара Ильинична! – подскочил на кровати Гринвич, – Златовласка! Не верьте Янбергу, он вас обманет! А где ваш пояс с малахитовой ящеркой? Ах, да, вы же его выбросили в пещере… Полковник Дубовал, то есть, господин Скалодуб, не уходите, я должен вам сообщить нечто важное….

Заседание клуба «Желтый карлик» состоялось теперь уже в начале октября. Метеориты на Землю больше не падали, НЛО нигде не приземлялись, поэтому обсуждать особенно было нечего. Однако прерывать деятельность общества надолго правление не хотело, могут ведь и забыть. Тему объявили такую: «Вспышки сверхновых, как возможные послания иных цивилизаций». Проблема явно была высосана из пальца, так как даже начинающие астрономы знают, что гамма-всплеск – это гигантский выброс энергии во время взрыва сверхновой. То есть – момент коллапса звезды в черную дыру.