Пройдя два марша, я вынужден был снова включить фонарь. Валентин последовал моему примеру.

— Смотри-ка, лифт. — Он рискнул поднять маску и, втянув носом воздух, произнес: — И вонь почти пропала — можно жить.

— Можно, — согласился я, осматриваясь. Напротив лифтовой двери стояли стол и стул, на стене висел выкрашенный шаровой краской металлический ящик. — Если это место для охранника, то мы идем правильно.

Остальные, содрав респираторы, начали негромко переговариваться:

— Раз есть лифт, внизу не меньше пяти этажей.

— И дышать стало легче. Вот бы свет зажечь. Должно же здесь быть аварийное освещение!

— Надо будет дизельную электростанцию поискать. Уж что-что, а дизель я запустить сумею. — Валентин нажал на кнопку лифта. — Ясное дело — обесточено.

— Пошли дальше, тут этаж явно промежуточный.

Мы спустились еще на два марша, и я с радостью убедился, что мои предположения были верны. В обе стороны от лифтового холла расходился широкий коридор, а прямо перед нами оказалась чуть утопленная в стену высокая дверь.

— Закрыта, — сообщил Валентин. — Нам сюда или пойдем еще ниже?

— Пожалуй что сюда. Сможешь открыть?

— Посветите.

Мы направили лучи фонарей на дверь, и Валентин, закинув за спину автомат, принялся ощупывать ее, то нагибаясь к самому полу, то привставая на цыпочки, постукивая костяшками пальцев и прижимая ухо к темно-красному пластику, точно врач, выслушивающий больного.

— Магнитный замок, — заключил он наконец. — Отойдите-ка.

Мы отступили подальше, а Валентин, вооружившись автоматом, прицелился и три раза выстрелил в то место, где, по его мнению, стоял магнитный замок. Две пули вошли в толщу двери, а третья, завизжав, рикошетом ушла в темноту. Валентин сделал еще несколько выстрелов — в разные стороны посыпались осколки декоративного пластика…

— Оставь… — начал было я, но тут Валентин навалился на дверь плечом, деревянная основа затрещала, и он едва удержался на ногах, когда она, заскрежетав, подалась. Из темного провала на нас пахнуло резким запахом разложения.

— Как псиной, — заметил Даниэль.

— Что? — не понял Десто.

— Псиной пахнет.

Я потеснил Валентина, стоящего перед полуотворенной дверью, и ступил на ребристый металлический пол. Сделал несколько шагов и остановился как вкопанный. За спиной моей замерли потрясенные товарищи.

Мы очутились в огромном зале, о подлинных размерах которого можно было только догадываться, потому что свет наших фонарей не достигал дальних стен, а всю центральную часть его занимала гигантская установка. Сравнить ее с чем-то виденным прежде было абсолютно невозможно — странные и причудливые формы наводили на мысль о декорациях. Чудовищный механизм, уходящий на два этажа вверх и на добрый десяток этажей вниз, казался вывернутым наизнанку. Обнесенный многоярусными лесами, облепленный кабелями и наростами непонятных устройств, оплетенный трубами всевозможных диаметров, скованный ребрами бетонных опор, агрегат этот производил совершенно дикое впечатление. Лучи наших фонарей терялись в нагромождениях фантастических конструкций, вспомогательных мостиков и переходов, смотровых площадок, окруженных легкими металлическими перилами, защитных прозрачных и полупрозрачных экранов, каких-то сеток, закрывающих доступ в опасные зоны.

Никто из нас долго не мог вымолвить ни слова. В полной тишине четыре луча ползали по громадной машине — опускались в многометровый колодец, из которого она вырастала, поднимались вверх, где, пронзая бетонный потолок, она вырывалась наружу, блуждали в сплетениях проводов, кабелей и тросов, диковинной паутиной затянувших все свободное пространство этого подземного завода.

— Жаль, Батисты с нами нет, он так жаждал чудес, — пробормотал Даниэль.

— Что это?! — вскрикнул Десто и отшатнулся от перил. Выпавший из его рук фонарь скользнул на металлический пол смотровой площадки и полетел вниз, в темную глубину шахты.

— Где?

— Там мелькнуло. Мохнатое, с сапог размером! — Десто указал куда-то в глубь огромной установки.

— Крысы, наверное. Самые живучие существа — даже в Мертвых городах ухитряются размножаться.

— А вот стрелять тут, пожалуй, не стоит, а то еще повредим что-нибудь, — предупредил я товарищей, заметив, что Даниэль поудобнее перехватил карабин.

Десто начал ворчать, что личная безопасность важнее и вообще пора возвращаться на свежий воздух: на сегодня он уже сыт Станцией по горло. Я пожал плечами и, сказав ему, что никто не принуждает его оставаться здесь, шагнул на металлический мостик, перекинутый между нашей смотровой площадкой и циклопической конструкцией, высящейся в центре шахты.

Сделав несколько шагов вперед и убедившись, что мостик держится надежно, я пошел быстрее и вскоре заметил в нагромождении высящихся передо мной клепаных, сварных и болтовых конструкций узкий проход, ведущий в чрево установки. Проскользнув между ребрами бетонного каркаса, почти скрытого всевозможными трубами и коробами, я прошел с десяток метров по низкому коридору и неожиданно для себя вышел в большой полукруглый зал. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: мы попали именно туда, куда стремились, — в центр управления. Но кто бы видел, в каком ужасном состоянии он оказался!..

Обломки разбитой аппаратуры лежат вперемешку с исковерканными креслами и пультами, с потолка свешиваются остатки растерзанного освещения, из стен торчат обрывки разодранных кабелей толщиной в руку, а весь пол устлан мелкой стеклянной крошкой, гнилым тряпьем, полуистлевшими обрывками бумаг, распечаток, кусками пластиковых лент. Несколько грязно-бурых страшилищ, едва на них упал луч света, бросились врассыпную, проворно волоча за собой длинные голые хвосты, с шорохом расшвыривая лапами мусор.

— Берегись! — крикнул Валентин. Я шарахнулся в сторону; тяжелое тело рухнуло на то место, где я только что стоял, грохнул выстрел, послышался топот множества когтистых лап.

— Перестань! Прекрати наконец паясничать! — взвизгнул Десто. — Господи, Господи! И без того тошно, а тут еще эти твари! — Он всхлипнул и закрыл лицо руками.

— Квазитонный ускоритель, — промурлыкал Даниэль в наступившей тишине, высвечивая фонарем надписи на одном из разбитых пультов. — Да, государи мои, дело будет!

— Сдается мне, что мы заблудились, — сказал Патрон, счищая ножом присосавшихся к сапогам жирных пиявок.

Я промолчал. Компас врал напропалую, и, после того как на нас напала армада туджанов, меня преследовало чувство, что мы кружим на одном и том же месте, однако я помалкивал — Патрон не любит, когда яйца курицу учат. Вместо ответа я развязал отощавший рюкзак и извлек из него две банки тушенки и пачку галет.

— Между тем, — продолжал Патрон, вытерев нож о мшистую кочку и ловким круговым движением вскрывая консервную банку, — Станция находится где-то неподалеку.

Я кивнул. Что это за Станция и зачем туда идет группа Александеро, Патрон не говорит, но то, что нам необходимо отыскать ее как можно скорее, для меня очевидно. Хотя бы для того, чтобы разжиться патронами и продовольствием. Если экономить, консервов хватит еще дня на три, а вот с патронами дело обстоит хуже некуда. Магазин моего автомата пуст, и нам здорово везет, что об этом еще не пронюхали обитатели тутошнего райского уголка. Впрочем, тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо…