© Маргарита Ивановна Макарова, 2017

ISBN 978-5-4474-3666-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Арсений колдовал над компьютером. Тонкая полоска щетины обрамляла лицо снизу, сходясь к губам тремя узкими линиями легкой небритости. Красивые глаза Володина смотрели на экран. Полумрак комнаты создавал настроение созерцательности и творческого поиска. К компьютеру была подсоединена камера, и на экране мелькали отснятые вчера кадры. Блондин морщился. Камера не хотела выдавать на диск больше того, что было сделано для очередного, богатого заказчика. Трое обнаженных мужчин на экране поигрывали бицепсами. Черные маски делали их безликими. Девушка очнулась в их руках и тут же получила удар по лицу. Она вскрикнула и попыталась вырваться. Трое бруталов радостно заржали. Стоящий прямо перед ней, легким ударом усадил ее на стул. Второй положил ей руки на плечи. Без суеты и без спешки третий достал ножик. Камера наезжает, и лицо, залитое слезами, занимает весь экран. Голубые глаза, светлые русые волосы, пухлые, почти детские губы.

– Отпустите меня! – девушка попыталась встать.

– Удачный кадр, – вслух сказал Арсений и потер руки. – Жаль, нельзя будет в институте показать. Хотя…

Парень в маске поднял руку девушки и провел небольшим ножиком поверх длинной черной водолазки. Камера показывает это крупно, детально. Видно, как из пореза сочится кровь, как намокает ткань, становясь более темной. И снова лицо девушки.

– Да, великолепно! – снова бросает реплику Арсений. – такое сыграть невозможно!

– А! Отпустите! Мне больно! Что вам нужно?!

Не говоря ни слова, парень сделал очередной надрез.

– На черной одежде плохо видна кровь, – голос Арсения за кадром снова нарушил течение сюжета.

– Как что? Мы делаем тебе модный прикид. А то ходишь как чувиха.

Парень продолжал наносить порезы.

– Может разденем ее? – обернулся к камере он, придерживая девушку за плечи.

– Рано, – раздался голос из глубины. – Нам надо часа на два протянуть. Заказчик сказал – не меньше двух часов.

– Вот черт, – выругался красавчик за компьютером, – Свой голос засветил. Придется… Хотя… чего вырезать-то, мало насняли…

Он отодвинулся от экрана – так лучше воспринималась композиция кадра.

Порезанные руки девушки отпущены, они безвольными плетями повисают вдоль тела.

– Ну вот и умница, – с явным южным акцентом говорит стоящий перед ней громила. – Давно пора смириться со своей участью. Тебя любит очень богатый мужчина. Хочет тебя. Даже фильм заказал.

– Хватит трепаться, дай ей соску, чтоб поняла, как сильно ее любят, – стоящий сзади положил руки девушке на горло и сильно сдавил шею. – Делай, красавица, что говорят, а потом пойдешь домой.

Он отпустил ее шею и надавил на затылок. Голова наклонилась, и волосы упали на щеки, рассыпавшись по плечам.

– Закрыли волосами все, – голос Арсения заунывно отмечал недостатки за кадром, плавно и нараспев, отчужденно и технично.

– Сейчас, дорогой, – гоготнул южный акцент и, собрав девичьи волосы одной рукой, другой направил свой стоящий член прямо ей в лицо.

Она сделал движение в сторону, и тут же получила удар в спину. Кулак воткнулся ей в позвоночник как нож, и она уткнулась лицом прямо в пах стоящего перед ней бандита.

– Соси, – последовала короткая команда. – Соси, а то мы тебе туда другое засунем.

– Эклер, – заржала задница, чей кулак упирался девчонке в спину.

Загорелые, блестящие мужские тела замерли в ожидании ответного движения. Камера опять подъехала вплотную, чтобы дать детальный крупный план.

Испуганные, заплаканные, голубые глаза смотрели прямо перед собой на мужские гениталии, эрегированные и покачивающиеся перед ее губами.

– Давай, красотка, – камера пододвинулась еще ближе, теперь на экране были видны только губы девушки и головка пениса.

Мгновение повисло в воздухе, как перевернутый экзаменационный билет в руках у студента-горемыки. Девчонка открыла рот и плавно всосала губами член. Все облегченно вздохнули. Даже камера разочарованно дернулась. Объектив стал удаляться, чтобы показать всю группу целиком. И тут южный акцент заорал.

– Аааааааааа! Хабут, бит одул, тя ахарвала… – заорал черноволосый на своем непонятном языке.

Голова девушки резко рванулась и оторвалась от мужского паха.

– Что случилось Ахмед? Ты чего орешь? – два других блестящих тела недоуменно посмотрели на сослуживца.

И тут только они заметили, что у него фонтаном бьет кровь. На том месте, где был член, сочился огрызок. Сам Ахмед, пытаясь остановить кровь, схватился двумя руками за рану. Не в силах справится с болью и собой, он орал благим матом на всех языках, которые знал.

– Кяг уюрг! – начал уже шипеть он, сжав зубы.

На девушку посыпались удары. Маленький ножик замелькал в воздухе.

– Хэй, ребятки, поосторожнее! Камеру заденете! Мне ее завтра на Ботаническую везти! – голос Арсения тоже стал нервным и напряженным.

– Да что происходит?! – Арсений уже почти кричал. – Отойдите от объекта, мне ничего не видно! Я не ваши голые зады сюда снимать пришел! Заказчик за это не заплатит!

За криками ребят почти не слышно было голоса девушки. Только взмахи мужских рук предполагали удары. Время от времени зловеще мелькал маленький ножик.

– Вот он, все, поехали в больницу, – Ахмед наклонился и что-то поднял с пола.

– Да отойдите вы все, камера слепая, что снимаем? Кто будет платить за это? Что с девкой сделали? – оператор и камера увидели, наконец, что происходит за спинами голых мужчин.

Девушка лежала на полу. Кровь залила ее лицо.

– Она член Ахмеду откусила, – раздался вдруг женский голос. В объектив попала белокурая Настя. Прямые, длинные волосы свисали ровно вдоль круглых щек. – Его в больницу надо.

Это были последние кадры того, что удалось вчера заснять. Забулькал телефонный звонок. Но даже это тихое переливчатое звучание раздражало Арсения. Он чертыхнулся.

– Алло. Да, шеф. Отсняли двадцать минут. Ахмеду она член откусила, и ребята его в больницу повезли. Да, да… Я понимаю, что надо сдавать. Но… Вряд ли что-то можно еще снять, – он замолчал, выслушивая замечания шефа. Мягкие, пухлые губы капризно скривились. Голубые льдинки глаз сузились. – Да нет, Ахмет тут не при чем. Девушки нет больше. Больше не сможем сделать ни одного кадра. Даже и без Ахмета. Ребята избили ее, – Арсений снова замолчал. На том конце трубки говорили громко. Он отодвинул от уха трубку, и его губы зашевелились. Он ругался, не произнося ни звука. – Практически убили, – схватил он трубку, услышав тишину. – Во всяком случае, снимать там было уже нечего. Нам с Настюхой пришлось ее убрать. Мы ее в речку сбросили… Ну уж я не знаю, поговорите с заказчиком, может он это возьмет, – на другом конце трубки его перебили. – Да нет, ее даже не раздели. Да и как избивали невидно толком, – его опять перебили. – Ну уж как могу, так и снимаю. Да пусть другой объект выберет, девок что ль красивых мало на улице ходит. Если хочет, мы можем его повозить, и прям при нем объект взять. Как скажете, шеф. Так они не могли продолжать, шеф, в том то и дело, что если в течении часа не приехать в больницу, член уже никто не возьмется пришивать! – он засмеялся.

Арсений бросил трубку и остановил звук камеры. Там все еще раздавались крики и ругань, хотя изображения уже не было.

Сознание вернулось ко мне вместе с болью. Нестерпимо резкая, она внезапно полоснула по мозгу. Стон прозвучал гулко. Чувство было такое, что звук раздался со стороны. Я вздрогнула. Страх перекрыл все мысли. Хотелось открыть глаза. Посмотреть, что делается вокруг. Но именно это сделать я и не могла. На глазах была повязка. Недавние события замелькали в памяти как восстановленная кинохроника. Слепящий свет мощных ламп, установленных на штативах, парни в масках, обнаженные, в кожаных полуперчатках и поясах, моя кровь, покрасившая их тела. Нож, маленький, с зазубренным лезвием, с эффектом пилы, чтоб резал неглубоко, а только пускал кровь. Раны на руках, наносимые методично, порез за порезом, как насечки на березе, от ладони к плечу, с внешней стороны руки. Огромный член, который запихивали мне в рот, ругаясь и избивая. Голос с акцентом, ругань, крики, вкус крови на губах, страшное ощущение откусывания человеческого органа и мой рывок в сторону, звук падения откушенного члена – картинки сменяли одна другую, пеленая сознание страхом. Где я? Где бандиты? Последнее, что я помнила – черная вода речки.