***

…Перезванивались мы часто, не реже раза в неделю. Обменивались поздравительными открытками и фотографиями, сделанными, как правило, в дни рождения. Бывали друг у друга в гостях. Я знала о ней все. Кое-что обо мне знала и Маня. Но однажды она пропала. Мои письма к ней возвращались нераспечатанными с пометкой «адресат выбыл». И только, спустя года три, я неожиданно получила от нее открытку. В графе для обратного адреса стояло два слова: Мыс Шмидта. Для меня это означало, что открытка пришла из космоса. Ибо Мыс Шмидта в моем понимании находился где-то между Большой и Малой Медведицами. Я удивилась, но потрясена не была. Честно говоря, Манечка все-таки оставалась для меня загадкой. Когда же вскоре вслед за открыткой я получила от нее письмо (школьная тетрадка, исписанная мелким почерком), все встало на свои места.

Не уточняя подробностей, Маня писала, что разочаровалась в работе и в людях, окружавших ее в последнее время (ни слова о Сергее). Она продала квартиру и завербовалась на работу в одну из самых крайних точек страны. Там ей повезло. Буквально через полгода она вышла замуж. Манечка подробно и многословно описывала суровую северную жизнь, сильные ветры и страшные морозы, людей, променявших цивилизованный комфорт на романтику и трудности. И только в самом конце несколько слов о своем избраннике. Муж – старший лейтенант (ух!), высокий, красивый, непьющий и надежный. Она безумно счастлива и ждет первенца. Надеется, что будет мальчик.

Вот тогда-то я и стала обладательницей первой Маниной свадебной фотографии. Не скажу, чтобы ее муж мне очень понравился, но учитывая непритязательную внешность и особенности характера подруги, ей, безусловно, невероятно повезло.

Через положенный срок я получила вторую, исписанную мелким почерком школьную тетрадку. Манечка действительно стала счастливой мамой четырехкилограммового малыша и теперь находилась в ожидании следующего. А чем еще им там, в космосе заниматься? Только детей делать… Манечка снова многословно описывала свое житие-бытие, сложности родов и послеродового периода, проблемы токсикоза и растяжек на животе и груди. Она давала десятки безумно дельных советов (которые, увы, так и не пригодились мне) по кормлению младенцев, перешиванию мужских рубашек, выращиванию цветов и заготовке морошки. В конце письма она сообщала, что через годик после рождения второго ребенка (это будет, конечно же, девочка) она обязательно вырвется и приедет погостить на большую землю.

Все произошло так, как она и предполагала. Маня родила девочку, дождалась ее первого дня рождения и приехала в Европу. Навестила родителей, живущих в разных городах, некоторых родственников, друзей и, наконец, спустя два месяца своего вояжа, заглянула ко мне. Мы отлично провели время, наговорились, посмеялись, вспомнили общих знакомых.

Она ничуть не изменилась со дня нашего последнего свидания. Та же бесформенная фигура, та же огромная грудь, то же широкое лицо в мелких розовых прыщиках. Маня тактично обходила вопросы, связанные с моей личной жизнью, вернее, с ее отсутствием. Я же демонстрировала полнейшее довольство судьбой (что, впрочем, было абсолютной правдой), неиссякаемое чувство юмора, энтузиазм и страшную красоту, которая с годами становилась все более изысканной. Ничего не предвещало трагедии в жизни подруги. С полными чемоданами подарков для супруга и с двумя детьми подмышками она возвратилась в пункт приписки.

…Третью школьную тетрадку я получила уже из Хабаровского края. Думая, что туда перевели служить ее мужа, я не удивилась этому обстоятельству. Однако все было не так просто. Оказалось, что, вернувшись домой, Маня обнаружила совершенно пустую квартиру: без мебели, вещей и даже детских кроваток. Ее красивый, высокий и надежный, как скала, муж не смог выдержать двухмесячной разлуки с безмерно любимой и любящей женой и нашел успокоение в работнице офицерской столовой. Та хоть и не была такой способной, как Манечка, но готовить все же умела, а к тому же обладала некоторыми неоспоримыми достоинствами: стройной фигурой, отсутствием детей, легкостью в отношениях и чувством юмора. Все это моя бедная подружка описала в очередном послании, в финале которого сообщила, что живет и работает сейчас в Хабаровском крае, но мечтает вернуться в Европу.

Не успела я пожалеть несчастную многодетную подругу, как получила от нее следующее письмо. На этот раз почему-то из Новосибирска. Оно было коротким, и кроме собственно письма в конверте оказалась фотография со второго Манечкиного бракосочетания. Не останавливаясь на нужных подробностях, Маня вновь взахлеб описывала потрясающую природу, не менее потрясающих людей и только несколько слов о новом супруге. Начинающий, но подающий большие надежды ученый, безмерный интеллект, ходячая энциклопедия, нежный сын и преданный муж. Все!

Прошло еще какое-то время, в течение которого от Мани пришло два-три коротких сообщений с фотографиями растущих детишек и пара посылок со сшитыми специально для меня обновками. Я занималась своими делами, наслаждалась свободой и отсутствием супружеской кабалы, когда получила от Мани фотографию с ее третьим мужем. Это был уже гром среди ясного неба. Мне минуло тридцать, а принц на белом коне что-то не выскакивал из-за поворота. А на бедную Маню мужья сыпались, как иголки с новогодней елки.

Писать ей, видимо, стало лень, поэтому только короткая фраза на обороте фотографии – «подробности при личной встрече» – говорила о том, что мне все-таки предстоит кое-что узнать, но в свое время. Три брака за неполные десять лет, это уже не шутки. Просто не Маня, а Синяя Борода в женском обличье…

Пролетело еще несколько лет вялотекущей переписки, обмена незначительными новостями и поздравлениями с Новым годом. И вдруг этот звонок.

***

Манечка спокойным, нетерпящим возражений голосом сообщила, что ее очередная, четвертая по счету свадьба не может состояться без меня. Она оплатит любые расходы в случае, если мне тяжело материально потянуть незапланированную поездку. «Лучше всего, – давала ценные указания подруга, – возьми билет на Новороссийский поезд, он очень удобно приходит на нашу станцию. Сейчас август, все едут с моря, поэтому билеты на южное направление будут, не сомневаюсь. Завтра перезвоню, узнаю номер вагона».

Она нагрузила меня массой информации, разговаривая, как взрослая тетушка с несмышленой племянницей. Конечно же, я не брала ее в толк. Предвкушение встречи со старой подругой и проникновение в тайну ее четырех браков уже кружило голову, а предстоящая долгая поездка на поезде приводила в полный восторг. Скучнейшие авиаперелеты уже изрядно поднадоели. Сама того не подозревая, Маня сделала мне чудесный подарок, пригласив на свою четвертую свадьбу.

Как и обещала, Маня перезвонила на следующий день, уточнила номер поезда и день приезда. Мы проболтали долго. Хотя говорила в основном Манечка и как всегда обо всем, кроме самого главного. Какая тут природа, какие грибы, какие люди… И опять все сначала: какая природа, какие люди, какие грибы… Ты отдохнешь, ты выспишься, ты познакомишься… Бла-бла шоу. Своего благоверного она называла не иначе как «мой». «Мой» приедет, «мой» встретит, «мой» сделает…

Уж не знаю, как удалось уговорить ее не тратить деньги и прекратить бесконечный телефонный разговор, ведь уже через сутки мы сможем прекрасно поговорить, глядя друг дружке в глаза. Билет до Осиновки у меня уже был, подарки куплены, а дела отложены на месяц. Я не просто ехала на свадьбу к подруге, я отправлялась в отпуск, который устроила сама себе впервые за много лет. Особенно раз такая природа, такие грибы…

Насчет «выспаться» я, впрочем, не надеялась, представляя себе Манину двухкомнатную (в лучшем случае) квартиру с двумя детьми-подростками, огромной Манечкой и ее мужем. Но месяц-то я должна выдержать и на раскладушке. В конце концов, для того и нужны подруги, чтобы помогать друг другу. А у Мани, судя по всему, был сейчас не самый лучший момент в жизни. И что ее постоянно так тянет в загс? Мне это было непонятно…