Следует подчеркнуть, что создание специальных воинских формирований из граждан других стран и советских граждан соответствующей национальности было вызвано не столько военной необходимостью, сколько политическими соображениями, рассчитанными на перспективы послевоенного устройства в Европе. И, разумеется, здесь интересы СССР и польского эмигрантского правительства в Лондоне коренным образом расходились.
Интересны психологические коллизии возникавшие при создании польских частей «второго призыва». Вот как вспоминал о своих встречах с польскими братьями по оружию оказавшийся в октябре-ноябре 1943 г. в составе маршевой роты при польской танковой бригаде им. Домбровского мой отец — младший лейтенант Спартак Сенявский: «Выгрузив танки, мы своим ходом прошли несколько километров вглубь леса и остановились около расчищенных, посыпанных песком аллей палаточного городка. По аллеям ходили люди в незнакомой нам военной форме с орлиными гербами на четырехугольных фуражках. Как потом мы узнали — в конфедератках. Мы прибыли в формирующийся под Рязанью Польский корпус генерала Берлинга… Начались напряженные занятия с польскими танкистами по передаче нашего боевого опыта. Но и мы тоже знакомились с их обычаями и жизнью. В частности, рота настоящих поляков, которые, кстати, кончили наше же Пушкинское танковое училище в г. Рыбинске, вместо политинформации молилась со своем ксензом…
Вскоре я был вызван к командиру батальона подполковнику Иванову, который встретил меня во всем блеске польского мундира (еще недавно он был в нашей форме). Он начал прямо, без обиняков:
— Ты Сенявский, я Иванов. Кому из нас надо служить в польском корпусе? Согласен?
— Товарищ подполковник! Разрешите мне остаться в Красной Армии и в ней воевать. Если придется погибнуть, я хочу умереть советским офицером.
— А мне, по-твоему, что, не хочется воевать в своей армии? — обиделся он. — Раз нужно, значит нужно… помогать нашим братьям по оружию.
— Если это приказ, то я вынужден подчиниться. Если это предложение, разрешите отказаться. Можно идти?
— Идите. Вам сообщат о моем решении.
Мой товарищ Женя Федоркин тоже отказался переодеваться в конфедератку. И мы опять оказались в маршевой роте».[659]
Интересен здесь и механизм формирования польской танковой бригады, и отношение советских военнослужащих к направлению в польские части — при том, что у них установились очень тесные дружеские отношения с поляками и особенно польками, что также отражено в воспоминаниях моего отца.
В июле 1944 г. созданная в СССР 1-я польская армия в составе 1-го Белорусского фронта начала боевые действия на территории Польши и вскоре была объединена с Армией Людовой в Войско Польское. Участие польских частей в совместных боевых действиях с советскими войсками при освобождении Польши также вносило существенно новые психологические моменты во взаимоотношения двух народов.
В этой связи приведем еще один любопытный факт. В конце 1944 г. советские войска завершили освобождение территории СССР от фашистских захватчиков. Но война продолжалась, впереди были Европа, Германия, штурм Берлина… Армия несла большие потери и нуждалась в пополнении. И оно было призвано — из только что освобожденных от немецкой оккупации районов. Больше трех лет в них хозяйничали гитлеровцы, активно работала фашистская пропаганда. Все это не могло не отразиться на «качестве» нового пополнения, его политических взглядах и настроениях. Особенно сложно обстояло дело с призывниками из западных областей Украины и Белоруссии, Молдавии и Прибалтики, которые вошли в состав СССР буквально перед самой войной. Их население еще не успело привыкнуть к тому, что, продолжая жить на прежнем месте, «поменяло» страну и гражданство. Серьезные проблемы создавало и то, что многие новобранцы не знали русского языка. Случались и конфликты на национальной почве. Один из них возник в декабре 1944 г. между командованием 19-й армии 2-го Белорусского фронта и прибывшими в составе нового пополнения бойцами-поляками.[660] Причиной конфликта стало высказанное ими желание служить в польской армии и отказ принимать присягу в армии советской. Но несмотря на существующие директивы о направлении представителей определенных этнических групп в национальные армии, попадали туда далеко не все желающие. Об этом красноречиво свидетельствуют документы из Центрального Архива Министерства Обороны.
В делах Политотдела 19-й Армии есть целый комплекс документов, посвященных настроениям вновь прибывших бойцов из западных областей. «Среди некоторых бойцов латышей и поляков имеется недовольство тем, что их не направляют в латышские части и в польскую армию, — говорится в политдонесении от 28 декабря 1944 г. — Более заметно такое недовольство среди поляков. Часть поляков в 18 стр. дивизии продолжает заявлять о том, что не будут принимать военную присягу, и отказываются получать красноармейские книжки. Вызванные на беседу с начальником Оргинструкторского Отдела Политуправления фронта полковником Твердохлебовым, 5 человек — Мацук, Мончан, Овсянник, Станкевич и Богданович заявили ему примерно так: «Присягу больше принимать не будем. Мы присягали один раз перед польским народом и Богом. Изменниками Родины не будем».[661] Другим аргументом поляков был тот, что их всех записали белорусами. «Зачем топчут нашу нацию?»[662] — возмущенно заявляли они и говорили о том, что знают из газет, что все желающие поляки могут выехать в Польшу, что в военкомате их обещали отправить в польскую армию, где у многих служат родные, и вот обманули.[663] Некоторые мотивировали свое желание служить в польской армии тем, что в Советской Армии они не имеют возможности соблюдать религиозные обряды, а также из страха, что, приняв присягу, они уже не смогут после войны вернуться в Польшу и их заставят вступить в колхоз.[664] Командование решило проблему просто: зачинщика «бунта» отправило в СМЕРШ, а остальных (около 250 человек) рассредоточило по одиночке по разным подразделениям, так как «поляки пытались группироваться». «Всем им разъяснено, — говорится в донесении, — что они являются советскими гражданами и будут служить в Красной Армии. Вместе с этим проведен ряд бесед о возвышенных и благородных целях борьбы советского народа против немецко-фашистских захватчиков, о дружбе народов СССР и др.»[665]
О том, что директивы об отправке бойцов в национальные армии, касающиеся в частности и поляков, действительно рассылались по воинским частям, свидетельствует приказ № 0640 Управления Командующего Бронетанковыми и механизированными войсками 32-й армии от 5 июля 1944 г., отданный во исполнение директивы № 1/406910 начальника Мобилизационного Управления Главного Управления Формирования Красной Армии (ГУФКА) от 3 июня 1944 г.[666] Следовательно, требования поляков были вполне правомерны, и вовсе не они, а командование 19-й армии нарушило установленный порядок. По какой причине? Можно предположить, что армейское руководство весьма неохотно расставалось со своим личным составом: незадолго до этого армия понесла большие потери и остро нуждалась в пополнении, тем более, что в скором будущем ей предстояли тяжелые бои, и каждый человек был на счету. Поэтому, как нам представляется, поляков вовсе не случайно записывали белорусами: это освобождало армейских чиновников от необходимости выполнять данную директиву, давало формальную возможность ее обойти. При этом бюрократическая машина не считалась с судьбами отдельных людей, независимо от их национальности.
Политические процессы за пределами Польши неизбежно отражались и на ситуации в самой стране, оккупированной германскими войсками, подвергавшими ее население геноциду. Польский народ вел героическую борьбу за свое освобождение в условиях идеологического и политического раскола и дезориентации. С февраля 1942 г. разрозненные партизанские отряды были объединены в Армию Крайову, подчинявшуюся Лондону. Параллельно с мая 1942 г. на территории Польши под руководством Польской рабочей партии формировались отряды Гвардии Людовой, впоследствии, в канун 1944 г., преобразованные в Армию Людову.[667] У этих двух направлений польского антифашистского сопротивления был единый враг — оккупационные силы Германии, но в то же время разное отношение к СССР и Красной Армии и взаимное соперничество в области идеологии и политики.
