Те подошли к проходу. За ним, в такой же комнате, сидели они сами — вокруг весело горящего костра, весело о чем-то болтая. Таилег отвернулся. Что-то странное почудилось ему в окружающем пространстве. Пока остальные осторожно подглядывали за своими двойниками, он лихорадочно осматривался и прислушивался.
Узкие щели приоткрылись в стенах.
Легкий скрип донесся до его слуха.
— Ложись! — гаркнул юноша, не ожидая, что сможет крикнуть так громко. Все немедленно упали на пол: реакция их не подвела. В следующий момент свист и шорох наполнили комнату.
Ярко блестящие металлические диски вылетали, вращаясь, из щелей и с отвратительным визгом высекали снопы искр, ударяясь от стену. Кошмар длился всего лишь несколько секунд, и щели, похожие на оскаленные пасти, сомкнулись.
Все поднялись с пола, отряхивая одежду и не веря своим глазам.
— Я, похоже, потерял чутье, — признался Рамдарон. — Сам же говорил, что здесь уже не получится ничему доверять. Спасибо, старина, вынимать из себя эти тарелочки было бы крайне неприятно.
«Тарелочки» меж тем постепенно погружались прямо в камень, словно тот был вязкой жидкостью.
— Я схожу с ума? — вопросил Иррген. — Я вижу то, что вижу?
— Похоже, что да, — отвечал Даал. — Но лучше не глазей слишком долго. Рамдарон, куда теперь?
— Странно. — Рамдарон лихорадочно вертел свой план. — Либо я все уже забыл, либо мы стоим в двух шагах от комнаты с желобом. И с сокровищами, кстати.
Глаза у Тарца заблестели.
— Никаких сокровищ, — сказал Даал сурово. — Сокровища после. Сначала дело.
— Какое там дело! — проворчал толстяк, стирая с плоскости клинка своего оружия невидимую грязь. — Еще непонятно, доживем ли… тьфу ты, зараза… вернемся ли сюда обратно.
Таилег сидел у ручья, что вытекал из-под одной стены и втекал под другую. Вода была чистой и на вид безопасной, но пить ее он все же не решился.
События предыдущих нескольких часов изрядно утомили юношу. Их, событий, что случились с ними за этот краткий период, было не меньше, чем за три предыдущих месяца.
Таилег помнил все смутно. Летающие оскаленные черепа, каменные руки, что вылезали из стен, огонь, охватывавший комнаты. Иллюзии, после которых впору было поседеть от ужаса.
И последний сюрприз. Под ними разверзся пол, складываясь гармошкой, и под ним оказался действительно желоб.
Но не один.
Все разъехались в разные стороны, не успев даже крикнуть. Таилег помнил, что падал довольно долго, и уже стал припоминать, что там Рамдарон говорил о колодце с шипами, как падение неожиданно завершилось.
Он уселся с размаху в текущий ручей и сильно ушиб себе копчик.
Все ужасы предыдущего пути уступили место одной, но крайне ощутимой неприятности. Боль была почти нестерпимой, но отрезвляющей. Она вправила Таилегу мозги намного лучше, чем самое сильнодействующее лекарство.
Убедившись, что все еще цел, он поднялся, ежась от холода, и услышал чьи-то шаги.
Кто-то, небольшой и медлительный, двигался во тьме.
Таилег погасил факел и еще раз порадовался своему ночному зрению. Без факела было видно лучше, чем с ним.
Мягкие шаги доносились откуда-то спереди.
— Кто здесь? — спросил Таилег, поднимаясь на ноги.
Проход впереди него слабо осветился.
Величественная мозаика украшала стены. Таилег видел только часть ее, но даже небольшой фрагмент поражал воображение. Куски цветного камня были подобраны, казалось, безо всякого видимого смысла, но ощущения, которые приносило созерцание картины, впечатляли. Словно истина, давно понятная, но не описываемая существующими словами, вертелась на языке.
Юноша встал, перешагнул через ручей и направился в проход.
Зал, в который он вошел, изобиловал ходами, норами и сталактитами. Все стены его были заняты мозаикой — поднимаясь на четыре человеческих роста, она создавала огромную, подвижную и непонятную картину. Таилег задрал голову, стремясь понять, откуда надо начинать ее рассматривать, как тихий, почти бесплотный голос коснулся его слуха.
— Пришел…
Таилег резко повернул голову. У стены стояло небольшое, фута в три ростом существо, похожее на плюшевого медведя. Пуговки его глаз печально смотрели на пришельца. Возле руки «медвежонка» виднелась очень странная пластинка: в отличие от других составляющих мозаики, по ней не переливались никакие цвета. Она была серой.
— Таилег сделал шаг к комично выглядевшему существу и ощутил слабый запах озона.
«Вот он, безумец», — посетила его разум неожиданная мысль.
— Пришел… — тем же бесплотным голосом произнес «медвежонок» и чуть покачнулся. — Незавершенный заждался тебя, человек… закончи свое поручение.
Позади Таилега послышались шаги, и остальные его спутники вышли из темноты. Тарц, весь исцарапанный и злой, хотел что-то сказать, но Даал резко тряхнул его за рукав, указывая на «медвежонка».
— Разрази меня гром, это майм! — донесся до Таилега возбужденный шепот.
— Кто такой Незавершенный? — спросил юноша, приближаясь к существу. Оно безучастно смотрело на него сверкающими глазами и не отвечало. От него доносился странный запах… жара и пламени, лавы и пепла. Не запах живого существа.
— Закончи свое поручение, — услышал он вновь. — Остался последний шаг. Мы все, как и Незавершенный, ждали тебя. Прошло так много времени… Выбери для него последнюю страсть.
— Что? — грозно спросил Иррген, прежде чем Даал успел его остановить. — О какой страсти говорит это чучело?
— Человек, — прошелестел голос, и «медвежонок» вновь покачнулся. — Незавершенный не может управлять своим миром и своим разумом. Он слишком близок к гармонии — а ближе всего к гармонии хаос. Мы страдаем и умираем от голода, пока ты думаешь, что делать.
До Таилега начало доходить, что все это время происходило.
— Вы, значит, страдаете и умираете. А те люди, которые погибли? Как они? За что пострадали они? За что пострадали мы все? Я не просил выбирать меня ни для какой миссии.
— Что значит одна жизнь, человек? Меньше, чем ничего. Оторви от себя волосок — разве ты умрешь без него? Кроме того, Незавершенный сделал вам великий дар. Он дал вам вечную жизнь.
— В гробу я видел твою вечную жизнь, кукла! — прогремел Тарц и сделал шаг вперед, отводя секиру в сторону. — Или ты начнешь говорить на понятном языке, или я сделаю из твоей шкурки коврик для прихожей!
— Что это у тебя, человек? — спросил майм, поворачиваясь к Тарцу и глядя невинными глазками на поднимающееся оружие.
— Это, коротышка, моя любимая секира, — холодно отвечал Тарц. — Оружие такое, если не понял. Сейчас ты с ней познакомишься, если не научишься отвечать на вопросы. Ну, говори! — рявкнул он.
— В мире нет никаких секир, — тихонько пропел майм и махнул забавной лапкой. — И нет никакого оружия.
Глаза Тарца сверкнули, и он выронил секиру. По счастью, та никого не задела. Несколько секунд Иррген смотрел на свои руки, на своих друзей, на майма, и было видно, что он не в состоянии произнести ни звука. С ревом, в котором не было ничего человеческого, он кинулся прочь. Рамдарон с проклятиями бросился следом.
Из темноты донесся шум схватки и плеск воды.
Даал метнул в майма злобный взгляд и кинулся в темноту — помочь.
— Человек. — Майм повернулся к Таилегу, и глазки его стали доверчивыми. — Назови страсть, которую ты дашь Незавершенному. Все страдают и будут страдать, пока ты не выберешь ее. Что ты хочешь ему дать? Что должно быть в нем главным? Любовь? Война? Скорость? Время? Не медли, человек, я прошу тебя.
— Главную страсть, значит, — ответил Таилег медленно и нехорошо улыбнулся. — Вот, значит, как. Ну хорошо. Я понял тебя, майм, или как там тебя зовут. Я догадываюсь, кто такой Незавершенный. И я сделаю ему сейчас отличный подарок.
Таилег подошел поближе к серой пластине, и майм услужливо отошел на шаг назад.
— Я знаю отличную главную страсть, — продолжал Таилег, уже предвкушая триумф. — Она достойна такого бога. Она достойна всех вас. Самая сильная страсть, самая важная. С ней вы станете непобедимыми. Эта страсть — пустота.
