«Она мыслями уже была…» Она мыслями уже была где-то очень далеко. Ловила машину и собиралась уезжать, оставляя его одного на автобусной остановке. Тысячи раз он делал то же самое, оставлял их, стараясь не смотреть в те глаза. Оправдываясь, что это не от него зависит, такая, видно, судьба и тому подобное. И вот, сейчас она говорит ему его же привычные дежурные фразы. А он готов разрыдаться как ребенок, только бы не отпускать ее больше никогда в никуда, в эту чужую и закрытую для него жизнь. Кажется, каждая из тех, кого он так же безжалостно оставлял в ночи, каждая готова была бы стать его женой. А вот сейчас в мужья-то его и не хотят. Она еще будет у него какое-то время, и он сможет говорить ей: «Моя!». Но уж слишком она свободная. Не все грани ее многогранности в силах ему охватить. Такси уезжало в ночь, он еще долго стоял на автобусной остановке. «Любя такое количество женщин…» Любя такое количество женщин, он успевал еще о них и заботиться. Он не стесняясь говорил: «Мне нужно в больницу к N…». Целовал на прощание и убегал. Если что-то покупал, то глобально, например, сразу трех кур. «Надо завезти девочкам, ведь я теперь с тобой, а жизнь сейчас такая тяжелая». Очень, очень порядочный мужчина. «Мне нравится гулять…» Мне нравится гулять с Катей по субботам. Это некая новая форма общения, возникшая благодаря обоюдному молчаливому желанию. Она и в пятницу прибегает пораньше, зная, что я дома одна сражаюсь с хозяйством. Нет, так каждый день для нее, подростка упрямого, было бы много, ей нужна тусовка. Было бы больше фальши, если бы я для себя просила больше дней и минут… А тут я иногда даже слышу, как она с гордостью заявляет по телефону: «Я сегодня с мамой», «нет, не могу, мы с мамусиком ужинаем», «тише, не звоните по домашнему, у меня спит мама». А я утром в субботу, как самая счастливая курица на свете, хожу на цыпочках, чтобы не разбудить своего, пока еще бесконечно растущего, ребенка. Жарю напрасно сырники, которые будут заменены пиццей, суши, Айс ти или колой. Охраняю сон самого любимого на белом свете, ленивого, пока еще школьника. «Хорошо и светло становится…»
Хорошо и светло становится, когда я успокаиваюсь одна в своей комнате. Никаких технических шумов, человеческого гула. Открыто окно. Мне не холодно, кажется, наконец, пришла настоящая весна, хотя снег тает медленно. Проснулись мухи, вчера видела комара. Сегодня первый раз перед закатом слышала пение птиц. Капель даже ночью, значит, наступил устойчивый «плюс». Вдалеке, за лесом, иногда — шум поезда. Рыжий кот обнаглел, требует одну пачку Вискаса за другой. Я выгнала его гулять, пусть начинает ловить мышей. Сегодня тревоги нет. «Сегодня, наверное, первый…» Сегодня, наверное, первый теплый выходной этого года. Трудно понять, запоздалая весна или уже лето. Люди в сапогах и пальто вчера еще смешными не казались, а сегодня это так нелепо… За секунды появились яркие краски… Открытые топы, туфли, исчезли шапки… Но людей слишком много, слишком долго ждали все тепла. Я оказалась не готова к такому потоку на улицах. Гул заполнил всю голову. А лица людей всего лишь в метре от меня стали искажаться в странные гримасы из Королевства кривых зеркал. Скорее всего, люди улыбались, шумели и кричали от нормального весеннего возбуждения. Мне же казалось, что они рычат и воют. Я почувствовала тошноту и слабость в ногах. Вечеринка Вино, оливье, бесконечные ненужные разговоры, друзья, пары, флюиды. У некоторых так всю жизнь, а у других так когда-то было, потом надоело. В этот вечер она почувствовала к мужу К. замечательнейший, волнующий трепет. Муж К. мгновенно это понял. К. смеялась, танцевала, пела, возможно, тоже распространяя вокруг себя всевозможные флюиды. Но он – каков… Столкнувшись с ним в тесном коридорчике малогабаритной квартиры в районе туалета, Он держал одной рукой дверцу туалета, где была его жена, и при этом невозмутимо целовался с ней. Да, они герои, на высоте, всех обвели вокруг пальца… Они еще долго беседовали о разном, чувствуя себя победителями. Но вдруг одновременно замолчали. Да, они были слишком умны, проницательны, красивы, молоды и эгоистичны. В соседней комнате давно не звучала музыка. Оттуда никто не выходил и было очень тихо, там целовались его жена и ее муж. |
