18 октября 33 г. в ссылке умерла Агриппина – жена Германика, – соперника Тиберия, внучка императора Августа, дочь первой жены Тиберия Юлии, мать будущего императора Калигулы. Волновая героиня Агриппина личность в истории известная. Она открыто выступала против принцепса Тиберия, была сослана в 29 г. на остров около Неаполя и там умерла, отказавшись от пищи в возрасте 50 лет.
17 марта 37 г. Рим: принципат получает Калигула
17 марта 37 г. после смерти Тиберия принципат получает Гай Юлий Германик – Калигула. В течении 7 месяцев он болел, но потом начал править. Четыре года он «отличался» жестокостью, садизмом, издевательствами над сенатом и римскими гражданами и вошел в историю как абсолютно отрицательный герой. Вероятно, он был серьезно болен, называют и приступы шизофрении и эпилепсию. Никаких наследников он не оставил, и был убит в результате заговора сенаторов (см. 17 января 41 г.) – преторианцы зарубили его в подземном туннеле у театра 24 января 41 г. Фактически назначение наследника принципата – это уже было императорское звание «августа» – легло на префектов преторианской гвардии. Они сделали выбор в пользу Тиберия Клавдия Нерона – родного брата Германика. Так императором стал в 41 г. Клавдий. Последующая история также легендарна, в ней участвуют Мессалина – первая жена Клавдия, и Агриппина младшая – дочь Агриппины старшей (см. 18 октября 33 г.) – вторая жена Клавдия и мать Нерона (см. 18 июля 64 г.). Трагедия Клавдия в неверном семейном решении – Месаллина ему всего лишь открыто изменяла, первоначально ее фаворитами были Паллас, Полибий и Нарцисс, но затем и молодой Силлий. По доносу первых трех фаворитов «интеллектуал» Калигула казнил в 48 г. Месаллину – и это была ошибка. Супругой Клавдия стала племянница – Агриппина младшая – эта жена оказалась много «круче» Месаллины – от первого брака у неё был сын Нерон – Клавдий его усыновил в 50 г., и 13 октября 54 г. Агриппина отравила Клавдия – путь Нерона (см. 18 июля 64 г.) к принципату и власти стал свободен. Нерон «отплатил» матери тем, что приказал солдатам в 59 г. ее убить.
Римские сюжеты написаны кровью и рабов и простых граждан и элиты.
17 января 41 г. Рим: император Гай Калигула устроил массовые казни просителей
И. Флавий «Иудейские древности», Минск, Беларусь, 1994 (1 в.):
4. В это время начались игры. (Примечание переводчика Это были Палатинские игры, установленные в 14 г. н. э. в честь Октавиана Августа. Проводились ежегодно на Палатинском холме в Риме. Игры начинались 17 января и продолжались несколько дней.). Зрелище это особенно любимо римлянами, которые охотно стекаются в цирк и толпой приступают с просьбами о своих нуждах к императору. Последний не считает себя вправе отказывать им и всегда исполняет эти просьбы. И в этот раз народ приступил к Гаю с настоятельной просьбой об ослаблении поборов и облегчении бремени налогов. Гай не согласился, а так как народ слишком бурно выражал свои желания, он распорядился схватить крикунов и безотлагательно казнить их. Так велел Гай, и приказание его было исполнено; тут погибла масса народа. Чернь перестала кричать и в ужасе смотрела на это, убедясь воочию, насколько легко их просьбы могут повести к смерти. Между тем Херею все это побудило и еще более убедило в необходимости заговора и освобождения человечества от озверевшего Гая. Неоднократно собирался он покончить с ним во время пира, но каждый раз удерживался, не потому, что затруднялся его умертвить, но потому, что желал выбрать наиболее удачное время, чтобы наверняка привести в исполнение свой замысел.
50 г.
17 декабря 55 г. Рим: император Нерон пытается унизить своего подрастающего сводного брата Британника, а затем умерщвляет его ядом на общем обеде
Публий Корнелий Тацит «Анналы», 110—117 гг.:
15. Встревоженный этим и тем, что близился день, когда Британнику исполнится четырнадцать лет, Нерон размышлял о неукротимом нраве матери и о своем сводном брате, чей характер недавно раскрылся при одном самом по себе незначительном происшествии, которым тот, однако, привлек к себе всеобщее расположение. В дни праздника Сатурналий (с 17 декабря 55 г.) среди прочих забав со сверстниками они затеяли игру, участники которой тянули жребий, кому из них быть царем, и он выпал Нерону. Всем прочим Цезарь отдал различные приказания, которые можно было легко и безо всякого стеснения выполнить; но когда он повелел Британнику подняться со своего места и, выйдя на середину, затянуть по своему выбору песню, рассчитывая, что мальчик, не привыкший даже к трезвому обществу, не говоря уже о хмельном сборище, смешается и будет всеми поднят на смех, – тот твердым голосом начал песнь, полную иносказательных жалоб на то, что его лишили родительского наследия и верховной власти. Эти сетования Британника возбудили к нему сочувствие, тем более откровенное, что поздний ночной час и праздничное веселье освободили присутствующих от необходимости утаивать свои чувства. И Нерон, поняв, что к нему относятся неприязненно, еще сильнее возненавидел Британника. Преследуемый угрозами Агриппины и не решаясь взвалить на брата обвинение в каком-нибудь преступном деянии или открыто распорядиться об его умерщвлении, он замышляет устранить его тайными кознями и велит изготовить для него яд, поручив это дело трибуну преторианской когорты Юлию Поллиону, под надзором которого содержалась осужденная за многие преступления прославленная отравительница по имени Локуста. А о том, чтобы среди приближенных Британника не было никого, кто ставил бы во что-нибудь честность и совесть, позаботились ранее. Итак, сначала он получил отраву из рук своих воспитателей, но яд вызвал понос и не возымел губительного действия, а может быть, его и изготовили с тем расчетом, чтобы он подействовал не сразу. Но Нерону не терпелось увидеть это злодеяние совершенным. Он стал угрожать трибуну и требовать казни отравительницы, говоря, что они, остерегаясь молвы и готовя себе лазейки для оправдания, медлят с обеспечением его безопасности. И вот, пообещав ему, что Британник умрет столь же мгновенно, как если бы его поразили мечом, они варят в помещении рядом со спальным покоем Цезаря быстродействующую отраву, составленную из уже прежде испытанных смертоносных зелий.
16. Дети принцепсов, в соответствии с давним обычаем, обедали вместе со своими сверстниками из знатных семейств, сидя за отдельным и менее обильным столом на виду у родителей. Обедал за таким столом и Британник, но так как его кушанья и напитки отведывал выделенный для этого раб, то, чтобы не был нарушен установленный порядок или смерть их обоих не разоблачила злодейского умысла, была придумана следующая уловка. Еще безвредное, но недостаточно остуженное и уже отведанное рабом питье передается Британнику; отвергнутое им как чрезмерно горячее, оно разбавляется холодной водой с разведенным в ней ядом, который мгновенно проник во все его члены, так что у него разом пресеклись голос и дыхание. Сидевших вокруг него охватывает страх, и те, кто ни о чем не догадывался, в смятении разбегаются, тогда как более проницательные замирают, словно пригвожденные каждый на своем месте, и вперяют взоры в Нерона. А он, не изменив положения тела, все так же полулежа и с таким видом, как если бы ни о чем не был осведомлен, говорит, что это дело обычное, так как Британник с раннего детства подвержен падучей и что понемногу к нему возвратится зрение и он придет в чувство. Но в чертах Агриппины мелькнули такой испуг и такое душевное потрясение, несмотря на ее старание справиться с ними, что было очевидно, что для нее, как и для сестры Британника Октавии, случившееся было полною неожиданностью; ведь Агриппина отчетливо понимала, что лишается последней опоры и что это братоубийство – прообраз ожидающей ее участи. Октавия также, невзирая на свои юные годы, научилась таить про себя и скорбь, и любовь, и все свои чувства. Итак, после недолгого молчания возобновилось застольное оживление.
17. Одна и та же ночь видела умерщвление и погребальный костер Британника, ибо все необходимое для его скромно обставленных похорон было предусмотрено и припасено заранее.
