По мере того как мы взрослеем, возникает все больше препятствий для реализации наших творческих способностей. Мы учим правила. Ходим в школу. Устраиваемся на работу. И делаем все, чтобы соответствовать определенным требованиям. Эван Уильямс, гендиректор компании Twitter, рассказывал, что, когда он учился в школе, «учителя жаловались, что я мог найти правильный ответ, но способ решения частенько был неправильным. Даже если я знал ответ, мне не хотелось решать задачу так, как от меня требовали». Он уверен, что «люди могут научиться творческому подходу к решению задач, просто большинство не знает, как это сделать».
Сэр Кен Робинсон, один из ведущих специалистов по развитию человеческого потенциала, неоднократно отмечал[14] удивительные творческие способности детей и их веру в свои силы, которую они зачастую теряют, столкнувшись с взрослой жизнью. В своем выступлении на недавней конференции TED[15] – организации, занимающейся распространением уникальных идей, он рассказал историю о том, как маленькая девочка верит в силу своего воображения и свои идеи. Вот как-то она сидит в классе и что-то старательно рисует, к ней подходит учитель и спрашивает, что она рисует. Она отвечает, что Бога. Учитель говорит ей, что никто не знает, как выглядит Бог. На что маленькая девочка отвечает: «Через минуту узнают». Действительно, статистика (см. главу 2) показывает, как дети с возрастом теряют способность мыслить «нестандартно», что является одной из ключевых составляющих творчества: 98 % детей 3–5 лет показали наличие дивергентного мышления, а среди детей 13–15 лет таких лишь 10 %. Среди 25-летних только 2 % были способны к нестандартному мышлению[16].
Мэттью Уоркус, кино– и театральный режиссер, обладатель множества премий (он получил Tony Award 2009 как «лучший режиссер» за постановку God of Carnage), рассказал нам о своей школьной жизни: «Я часто думал, что искусство – это большой центр переработки отходов для людей, обладающих определенными свойствами личности, которые невозможно применить в иных областях. В творческой среде им найдется самое лучшее применение. Моя небольшая ненормальность заключается в том, что я всегда был немного индивидуалистом и любил наблюдать за всем со стороны. И как мне помнится, большую часть времени, проведенного в стенах школы, я стоял в стороне, смотрел и слушал, что другие говорят и делают, и никогда не оказывался в центре внимания».
К счастью, Мэттью нашел род деятельности, где можно использовать способность смотреть на все со стороны: «Такие, как я, привыкли стоять в стороне и наблюдать за происходящим, поэтому мы способны уловить все особенности манеры поведения и образа жизни, а также характер взаимодействия между людьми. Наблюдая со стороны, можно увидеть те черты, которые вы не смогли бы заметить, если бы сами активно участвовали в беседе. Эти люди никогда не будут очень хорошими актерами или музыкантами в оркестре. Они оставались бы неудачниками, если бы для них не придумали такой замечательной профессии, как режиссер».
Можно ли возродить творческие способности?
Если мы не используем наши творческие навыки, мы их начинаем терять. Но вопрос в том, сохранились ли они вообще, когда мы стали взрослыми?!
В основе небольшого романа Уильяма Сомерсета Моэма «Луна и грош»[17] лежат факты из жизни художника Поля Гогена. Герой книги, биржевой брокер Чарльз Стрикленд, как и Гоген, оставил семью во имя страсти – рисования.
До определенного возраста дети не знают, что такое неуверенность в себе. Мои дочери Кайя (10 лет) и Индия (8 лет) всегда решают все проблемы легко, просто отпуская на свободу «поток мыслей». И все решения для них – плевое дело.
Не так давно, когда я вез Кайю из школы домой, она рассказывала, как учительница говорила о переработке отходов и о том, что все должны заботиться об окружающей среде. Она продолжала рассказ, когда мы остановились на красный свет. Загорелся зеленый, и Кайя тут же связала все в единое целое и заявила: «Почему они не напишут “переработка отходов” на каждом зеленом сигнале светофора?!»
Простое решение и отличный способ промыть мозги жителям планеты! К тому же это дешево и легко выполнимо. На днях я собираюсь обратиться к мэру Лос-Анджелеса Антонио Вилларайгоса с предложением протестировать эту идею в каком-нибудь районе города.
После нескольких лет жизни в нищете в Париже Стрикленд уезжает на Таити, где в итоге умирает от проказы (ой, простите, мы нечаянно проговорились о финале). Свою величайшую картину он нарисовал на стене лачуги, в которой жил на Таити. Но никто и никогда так и не увидел ее, так как, следуя распоряжениям Стрикленда, его таитянская жена после смерти мужа сожгла лачугу, уничтожив работу всей его жизни. Все годы его унылой жизни, пока он был биржевым брокером, в Стрикленде дремал творческий потенциал, но в конце концов вырвался наружу.
Существует неоспоримое доказательство, что творческая сила всегда с нами. Она ждет своего часа, чтобы выйти наружу, но порой слишком глубоко зарыта, если не задавлена. Этот скрытый и по большей части нетронутый запас творческой энергии может проснуться в самых необычных обстоятельствах. Известны случаи, когда человек не проявлял даже малейших признаков присутствия каких-либо творческих способностей, пока не начинал страдать от лобно-височной деменции. В таком состоянии часть мозга, отвечающая за творческие способности, активизируется, чтобы компенсировать неработающие части. При лобно-височной деменции страдают лобные и височные доли головного мозга, и если левая височная доля – область, отвечающая за речь, социальное поведение и память, – поражена больше, чем правая, у больных наблюдаются потеря памяти и снижение вербальных и социальных способностей. И нередко еще до того, как людям ставят такой диагноз, их изолируют от общества за асоциальное поведение.
Но многие из них в это время испытывают творческий подъем. Одна из таких больных, Джанси Чанг, после того как стала страдать лобно-височной деменцией, начала рисовать, и, по словам невролога Брюса Миллера, «чем больше утрачивала свои социальные и вербальные способности, тем более бурным и свободным становилось ее творчество»[18]. Другой пациент стал сочинять музыку, несмотря на отсутствие какого-либо музыкального образования. А еще один, который, как Чарльз Стрикленд и Поль Гоген, был биржевым брокером, когда заболел, начал рисовать и получил несколько призов. Миллер полагает, что, после того как эти люди теряют способность использовать слова для осмысления мира, они вынуждены думать в большей степени визуальными образами. Иными словами, если мозг не способен работать, используя привычные средства, он компенсирует это, задействовав нечто другое.
Поскольку левое полушарие мозга не функционирует, в игру вступает правое, отвечающие за творчество. Миллер описывает левое полушарие как тирана, который подавляет некоторые из музыкальных и визуальных способностей правого полушария, и, когда его «отключают», эти способности проявляются.
Есть и другое доказательство[19], что с годами мы не растрачиваем способности к творчеству; возможно, в количественном плане креатива будет меньше, но качество – вряд ли ниже. Хотя люди достигают творческого пика в 30–40 лет, у некоторых пик – второй пик – наступает намного позже – когда им за 60. Мы становимся старше, а наши творческие способности продолжают скрываться внутри нас в ожидании повторного пробуждения. И есть способы выудить эти творческие способности без ухода из семьи и деменции. Мы можем натренировать свои «творческие мускулы», и они снова станут сильными, как в детстве, когда наше воображение не знало границ, а левое полушарие еще не подчинило правое.
