Параллельно Попцов «окучивал» Локтя, который лишь талдычил словно заученную фразу:

– Я никого не бил, я просто охранник.

– А в подвале что делал? Наркоту на столе охранял, секьюрити недоделанный?

– Зашел по работе на минуту, а тут вы.

– Локоть, мозги мне не парь. На тебя заяву кинули, так что тебе статья грозит. Вместо того, чтобы пальцы гнуть, подумай, как выпутываться. Или на зону захотел?

– Мне нечего сказать. Я никого не бил, я просто охранник.

Когда Штык услышал от Филина про заявление, его глаза на секунду забегали. Секунда – но Филину было достаточно, чтобы понять – все так и было, как сказала Катя. Но Штык мгновенно взял себя в руки.

– Погоди-погоди. Томина заяву написала, да? Вот сучка… Давно надо было ее уволить. Она вчера в баре сцену отмочила. К ней какой-то мужик подвалил, пощупать ее хотел. Ничего особенного, просто поухаживать. Так она, вместо того, чтобы отшить его тихо-мирно, как остальные девчонки делают, по роже ему заехала.

– Да ты что? Вчера?

– Ага. Мужик разозлился, ясен хрен. Пока охрана прибежала, он ей в обратку пару раз съездить успел. Его, конечно, выкинули сразу. Но только я тут при чем? Или она думает, что это мой кореш был? Базара нет, я клиентам улыбаюсь и все такое. Это бизнес, так дела и делаются, аллё!

– Значит, вчера? А кто в охране был? Гепа или Локоть?

Штык снова замешкался. Ни один из них не был в курсе только что придуманной им легенды.

– Не помню.

– Хороший бизнесмен. Ты под кайфом все время или как, Штык? Ты даже не в курсе, кто у тебя когда работает?

– У меня стресс, б…, непонятно, что ли?

– После трех отсидок ментовская облава стресс вызывает? – издевательски хмыкнул Филин. – Да ты очкун, чувак. Небось, все три срока у параши мотал, а?

Гепа на допросе и вовсе отказался говорить. Он просто молчал, как немой. С танцовщицами и вовсе случился прокол. В отдел доставили трех девушек, которых назвала Катя: Валентину Гантову, Марину Мальцеву и Светлану Богомолову. Валя испуганно отнекивалась:

– Я вообще не знаю, о чем вы. Меня никто не бил ни разу в баре. У нас охрана.

– Я понимаю, ты напугана и покрываешь Артюкова и его шестерок, – убеждал ее Попцов. – Но Валя, если ты дашь показания, их закроют.

Валя продолжала делать вид, будто не понимает, о чем речь. Марина – та самая, которая восседала на коленях у одного из корешей Штыка с задранным до подбородка лифчиком – была более смелая. Ни тени страха и сомнения.

– Да, я была там с ними, на коленях у одного сидела, и что? Я сама захотела. Я женщина, он мужчина, что не так?

– Развлечься захотелось, значит?

– Почему нет? Я молодая и красивая. Чего время терять?

– Давно колешься, Марина?

Дорожку от уколов Попцов заметил сразу, как Марина вошла в кабинет. Она тут же накрыла локтевой сгиб ладонью.

– Они тебя подсадили и ты сама? Спишь за дозу, угадал?

– Я не наркоманка.

– Да ладно? А давай я тебя на пару суток в обезьяннике закрою – и посмотрим?

Тут Марина занервничала.

– Я ничего не сделала, хватит меня допрашивать! Когда вы меня отпустите?!…

Допросы продолжались несколько часов. Результат был нулевой. Хотя – почти нулевой. Когда Попцов и Филин вышли из ОВД на ночную улицу и побрели к своим машинам, Филин, закурив, сказал:

– Штык нервничает, хоть и пытается скрыть. Прогнал мне порожняк, якобы Катю вчера какой-то клиент отоварил. Прямо в баре. Я ему предложил написать объяснительную. Он сразу отказался, гнида. Сообразил, что остальные вообще не в курсах.

– Девчонки тоже нервничают, – согласился Попцов. – Одна из них на игле, кстати. И все боятся.

– Если Штык на самом деле со своими корешками одну из девчонок замочил за то, что она упиралась, это в общем-то и неудивительно.

– Все равно я не врублюсь, зачем это.

Попцов покачал головой. Филин был согласен, что ситуация была странной. Если бы девушек держали как рабынь и не платили за секс с клиентами – принуждение было бы логичной для преступников мерой. Но почему, черт побери, Штык не пригласил в свой бар несколько проституток для ублажения своих приятелей?! Филин не понимал этого, как и остальные.

Однако после допросов он окончательно убедился в правоте Кати.

– Штык мутит в баре какие-то свои дела, – сказал Филин, подумав. – Мы не знаем, какие дела. Но ствол, кокаин… Когда ты последний раз у нас на земле изымал кокаин?

– Сегодня у нас что, среда? Дай подумаю… Никогда, – сострил Попцов.

– Вот и я о том же. А тут – на тебе, кокс. Штык хочет развернуться в районе, и «Саванна» для него что-то вроде штаба. Может, он не хочет допускать туда посторонних. Проститутки народ болтливый, сам знаешь. Особенно под кайфом, или когда напьются…

– Гадать можно до бесконечности. Нужна доказуха. А с этим мы хромаем.

– Ни хрена мы не хромаем, – уперся Филин. – Будем копать. Постараюсь выбить обыск у Штыка дома. Наработаем доказуху, Ром.

Попцов скептически пожал плечами и протянул руку:

– Ладно, до завтра.

Сев в машину, Филин покатил домой. Часы на дисплее над магнитолой показывали второй час ночи. Учитывая вечернюю облаву, не так и рано.

По пути Филин купил 6 бутылок пива. Завтра на работу, но успокоиться он не мог. Зная, что Филин именно сейчас впервые за год имеет возможность подобраться к Штыку вплотную и упечь его за решетку, Филин боялся, что не сможет это сделать – и тот соскочит. Поэтому он думал. А когда мозги и нервы на взводе, тут не до сна. Дома, открыв пиво и включив телевизор, Филин хотел позвонить Кате – но сообразил, что сейчас глубокая ночь. С другой стороны, она танцовщица, привыкшая работать до утра… Рука уже потянулась к телефону. Но Филин остановил себя. Завтра.

А когда он допивал вторую бутылку, сотовый зазвонил сам. Первой мыслью было – что-то срочное в отделе. Кто еще может звонить в два ночи. Схватив телефон, Филин с удивлением увидел на дисплее мобилы имя абонента.

«Лена».

Лена? В два ночи? Спустя сутки после того, как сама же бросила его?

– Алло?

В трубке была тишина. Полное молчание.

– Алло, Лен?

Молчание. Прислушавшись, Филин различил еле слышное дыхание. Его слушали. Ничего не понимая, Филин отставил бутылку пива.

– Лен, ты чего? Скажи что-нибудь.

Молчание и лишь тихое дыхание.

– Лен, не смешно. Сейчас два ночи.

Молчание и тихое дыхание.

Внезапно Филин ощутил тревогу. Это была не Лена. Он узнал ее достаточно за эти месяцы. Во-первых, она бы не позвонила, а написала СМС. Во-вторых, даже если бы ей приспичило позвонить среди ночи – совершенно не в ее характере молчать в трубку. А еще… в самом этом дыхании было что-то зловещее. Настолько зловещее, что по спине Филина змеей проползла тревога.

– Лен, что случилось?

Динамик тихонько пискнул, и наступила тишина. Посмотрев на дисплей, Филин понял, что собеседник просто отключился.

– Какого черта вообще…?

Филин набрал номер Лены. Гудок. Еще один. И еще. А потом – еще и еще. Трубку никто не брал. Ничего не понимая, Филин отключился и перезвонил. Та же история. Никто не отвечает.

Отложив телефон в сторону, Филин снова взялся за пиво. Но теперь он думал о Лене. Заскучала? Поняла, что зря рассталась с ним? Лена бы не звонила ночью. Выпила? Все равно. Выпила много? Лена не пила много. После двух бокалов вина ее уже тянуло в сон. Но даже если бы и так – она, черт побери, не молчала бы, слушая, как Филин распинается со своими «Алло».

Мысли о Лене и странном звонке не покидали Филина. И он чувствовал, как тревога нарастает. Тревога и ощущение того, что произошло что-то плохое. Или даже очень плохое. А своей интуиции он доверял всегда. Несколько раз предчувствие спасало Филину жизнь. И вот сейчас это предчувствие говорило ему – беда.

– Черт!

Не выдержав, Филин вскочил. Нацепив на плечи кобуру, сунул в карманы ключи от дома и машины – и шагнул за дверь. Машина еще не успела толком остыть, поэтому, заведя его, Филин сразу дал газу.