Матиас, заклятый дружок Энрике, как всегда не упустил случая его подколоть:

– Не получится, дружище, до конца работы ещё как минимум полчаса. Так что ещё успеешь к своей Люси – подёргать её за ……, – он, как всегда, ляпнул непристойность.

Казалось, Энрике только этого и ждал. Он схватил нож и кинулся на обидчика.

– Эй-эй-эй! Да ты с ума совсем сошёл! Я не виноват, если она тебе не даёт, – Матиас увернулся от удара и кинулся прочь, петляя по песку, как заяц.

Энрике с налитыми кровью, как у быка, глазами – за ним. Но он был намного тяжелее обидчика, – быстро устал, повалился на песок и зарыдал, как маленький. Но вскоре взял себя в руки: не хватало, чтобы проклятый самбо увидел его слёзы – тогда его совсем засмеют.

С работы Энрике возвращался мрачнее мрачного. По дороге домой зашёл с парнями в бар. Сидя у стойки и опустошая один стакан рома за другим, старался полностью освободить голову от каких-либо мыслей. Вдруг в окне мелькнул знакомый силуэт. Сердце защемило: то была Мариетта.

Не медля ни минуты и не обращая внимания на уговоры друзей, он выскочил из бара к ней наперерез.

Он стоял, покачиваясь, и смотрел на неё с глупой улыбкой. Она молчала. Полные её губы сжались в жёсткую линию.

– Ну, не добрал там, что ли? Я с собой рому не ношу. И в гости не приглашаю, – она довольно бесцеремонно оттолкнула его, чтобы пройти.

Именно в этот миг, глядя в её холодные глаза, он понял, что к старому возврата нет – она его не простит. Никогда. А он, что греха таить, последнее время на это надеялся! Его обуяла злость:

– Все вы, бабы – суки. Злобные, жадные, ревнивые, бессердечные суки, – он сказал ей это вслед с такой ненавистью и так громко, что любая бы испугалась. Но только не Мариетта. Она обернулась к нему резко, схватила Энрике одной рукой за ворот рубашки, другой – привычным движением нащупала в кармане нож с выдвигающимся лезвием. Кровь её чёрных предков закипела:

– Слушай, ты ……, – браниться она умела не хуже, – иди, обзывай свою толстозадую. А мне на глаза больше не попадайся. Слабак паршивый. Настругал детей, а сам пьянствуешь. А я-то, дура, чуть грех на душу не взяла из-за вас! Ничтожные вы люди оказались. И ты, и она. Ты – просто пьяница и гуляка, а она – никчемная глупая гусыня, раз в такие молодые годы да ещё с детьми мужика удержать не умеет. Пошёл прочь от меня! И смотри, больше не попадайся – ты меня знаешь, – Мариетта красноречиво шевельнула в кармане рукой. С силой оттолкнула его и пошла, как победное судно под флагом, покачивая крутыми бёдрами в такт невидимым волнам.

Под хохот и улюлюканье Энрике побрел, куда глаза глядят. Почему ему не судилось умереть в тот же миг? Какой позор! И как жить дальше?!

Перед тем как прийти домой, он зашёл ещё в два-три бара. И там изрядно «добавил на грудь». Идти к Люси совсем не хотелось, но больше его нигде не ждали. Уныло плёлся он в дом, куда ещё так недавно стремился с радостью. Кто бы мог раньше предвидеть такой печальный поворот событий?

Люси не спала. Час назад бабушка сообщила ей неприятную новость: соседка рассказала про недавнюю сцену в кафе между Энрике и Мариеттой. Какой позор! Она так и знала, что рано или поздно его к ней потянет. Но чтоб с такой оглаской! Завтра на улицу будет стыдно выйти.

– Заявился! Свинья пьяная! – Люси встала на пороге комнаты, куда тихонько пытался войти Энрике: руки – в мясистые бока, живот вперёд (так веками встречали подгулявших мужей все женщины её рода), – ишь, мерзавец, к той корове не пошёл! Что, не пригласила тебя? Ко мне спать приполз?!

Это было уже слишком. Энрике молча схватил женщину за горло и сдавил с такой силой, словно она была злейшим врагом, словно она была повинна во всех его неудачах.

Видимо, он переборщил – Люси захрипела и стала отбиваться. Задела рукой вазу, та с грохотом разбилась. На шум выбежали мать и бабушка Люси, заголосили. Проснулись и заплакали дети.

Энрике опомнился. Схватился за голову и побежал из дому, куда глаза глядят. К океану.

Там, сидя на тёплом песке под успокаивающий шум ритмичного прибоя, он провёл всю ночь.

Под утро заснул – хорошо, что рабочее место в двух шагах, не надо будет спешить…

Президент страны был красивым мужчиной, волевым, харизматичным, очень талантливым и честным. Его обожал народ. Про него слагали песни, ему подражали. Все поголовно женщины острова были в него влюблены. Он слыл блестящим оратором, мог говорить часами. Неисправимый романтик, он верил во всеобщую справедливость и знал наверняка, что добро всегда побеждает зло.

Ему нелегко было управлять своей небольшой, но богатой страной. Идеи всеобщего равенства и братства заставляли его помогать дружественным соседям – более бедным – делиться с ними в ущерб собственному народу. Но зато в его стране не было полностью обездоленных или слишком богатых. Прожиточный минимум был обеспечен всем.

Однако далеко не всех такая обстановка в стране устраивала. Священные для всех времён идеи частной собственности здесь не приживались, и представители предприимчивых слоёв населения, не удовлетворённые усреднённостью им навязанной, искали поддержку в других странах, где Президента не любили.

Скоро должны были состояться выборы. Его оппоненты и враги предпринимали любые меры, в том числе и запретные, чтобы Президента устранить.

Он чувствовал опасность. Он был близок своей земле, своему народу, он имел чистую совесть, и Бог наградил его тонкой интуицией. Сегодня он имел долгую конфиденциальную беседу со своим последователем – Премьер министром.

– Я так люблю жизнь и так хочу жить долго-долго, наслаждаясь плодами своего труда, своих преобразований, но чувствую, что дни мои сочтены, – так говорил Президент Премьеру, сидя с ним на веранде Президентского дворца, полностью заплетенной благоухающими плетистыми розами. Цвет их был ярко-красным, Президент любил такой.

– Но, мой Президент, Вы абсолютно здоровы и полны сил! О какой кончине Вы говорите?! – Премьер испугался не на шутку. Он хорошо знал своего руководителя как неисправимого оптимиста, шутника, танцора, жизнелюба. И впереди у них было столько грандиозных планов!

– Да, мой дорогой товарищ, в последнее время я вижу плохие сны, и что-то подсказывает мне, что мой жизненный путь подходит к концу. Обещай мне, что ты не предашь нашего дела и не продашься идеям бездушного капитала, как это сделали многие лидеры во многих странах, забыв о нуждах простого человека. Ведь это так просто: вырвать у того, кто слаб, и продать тому, кто богат. А на этом, как не жаль, и держится современный мир.

– Я клянусь Вам, мой Президент, что до конца своих дней пронесу знамя всеобщего Равенства и Братства. Как тяжело бы мне ни было! Если я одержу победу на выборах, разумеется.

– Да, конечно. Будем надеяться, что одержишь. Наша молодая страна – лакомый кусочек для мирового империализма. Мой народ живёт не богато, скромно живёт, что и говорить. А давай-ка подумаем вместе: много ли, действительно, нужно человеку для счастья? Быть сытым, одетым, иметь занятие, крышу над головой, возможность веселиться от души, любить… Что ещё? Всё это мой народ имеет. Кроме того, у нас бесплатные школы и больницы, великолепный климат, частые праздники и карнавалы, обязательная социальная помощь, всем есть работа и жильё. Не слишком плохо для начала, а? Исторически сложилось так, что мы – не пуритане, мы – горячая темпераментная нация. И в основном у каждой женщины есть свой мужчина. Никто не обделён. Мы умеем веселиться, ведь голодный и несчастный народ не стал бы каждый день петь и плясать, а?

– Вы абсолютно правы! Большинству людей большего из перечисленного и не надо вовсе. А тот, кто предприимчив по натуре – может жить чуть лучше остальных, занимая высокий общественный пост, например. А вот толстосумам и эксплуататорам на острове не место, это уж точно.

– Слушай, Премьер, а ведь, кроме того, у нас безопасно, почти нет преступности. Если народ всем доволен, зачем ему буянить? И мы закрыли сюда дорогу для наркоторговцев. Что плохого в нашей политике? И почему она так раздражает соседей-империалистов? Вот с ближними государствами, которые попали под их влияние, что приключилось?