Ее мысли прервал легкий толчок в спину. Настя обернулась.

– Димка, напугал. Тебе ж вроде не в эту сторону.

– Я что подумал, давай рудакам ничего пока не будем говорить. Я брата попрошу со стеклом решить или что-нибудь еще надумаю. Если до завтра ничего не получится, тогда уж будем сдаваться по полной.

Настя нерешительно повела плечами. Разумеется, ей, так же как и Димке, не хотелось ничего объяснять дома по поводу разбитого окна. Только тайное ведь в большинстве случаев становится явным.

– Хорошо, но только до завтра, – наконец произнесла она.

– Конечно-конечно! Ну, я пойду к брату зайду. Пока.

Все эти «оконные» волнения заставили Настю на время забыть о ночной птице – то ли невероятном чуде, то ли волшебном сне. Девочка все больше склонялась к последней версии. Ну, в самом деле, это не могло быть правдой. Она бы замерзла в одной сорочке зимой на улице. Она бы не отважилась ловить таких мерзких тварей. Она бы визжала от ужаса, если бы ей пришлось прикасаться к ним. Она бы… Аргументы, которые приходили Насте в голову и были призваны доказать нереальность всего происходящего ночью, почему-то не убеждали до конца. Мешало ощущение, что началась другая жизнь, ощущение, что то, чего Настя ждала так долго, пришло, наконец.

Когда мать позвала ее ужинать, девочка все еще оставалась во власти странного возбуждения, связанного с мыслями о птице. Настя была уверена, что не уснет сегодня, что будет ждать свою ночную гостью. Потом ей вдруг пришло на ум, что мама наверняка заметила уже, что дочь витает где-то в облаках. Вопросов хотелось избежать.

Когда Настя подняла глаза от тарелки и взглянула матери в лицо, то увидела там… ничего. И это «ничего» пугало. Они находились рядом, совсем близко друг от друга, и одновременно страшно далеко. Мамино лицо походило на безжизненную маску.

Часы над столом размеренно отстукивали секунды, Настя все смотрела маме в лицо. Мать сидела на табуретке, уставившись в одну точку, не замечая взгляда дочери.

– Ма-а-а, – протянула Настя.

Маска слегка вздрогнула, во взгляде появилась тень жизни.

– Настюш, еще макарон?

– Мам, папа сегодня опять будет поздно с работы?

Маска снова вздрогнула. Всего на долю мгновения Насте показалось, что мать собирается расплакаться. Но вместо этого маска вновь окаменела. Мама встала и отвернулась к плите, взяла ложку, стала помешивать что-то в кастрюле.

– Да, у него много работы в последнее время, – абсолютно ровным и спокойным голосом ответила она.

Настя подумала, что можно бесконечно беспокоиться о родителях и подозревать, что что-то происходит, и хотеть помочь. Однако броня маминого безупречного воспитания и железной выдержки ни за что не допустит чьего-либо вмешательства и помощи.

Вечером Настя отправилась в постель с уверенностью, что будет ждать птицу. Однако девочка провалилась в сон, еще до того как голова коснулась подушки. Ей показалось, что практически сразу же наступил новый день с его заботами и тревогами.

Папа собирался на работу, когда заспанная и лохматая Настя вышла из своей комнаты.

– Как в школе, малыш? – вместо приветствия спросил с улыбкой отец.

– Все путем, – ответила Настя.

«Не считая разбитого окна», – подумала она про себя.

– Ну и умничка, – довольный отец погладил ее по голове и помчался на кухню.

«Когда он, интересно, спит вообще», – мелькнула мимолетная мысль. «Я иду вечером в кровать – его нет дома, я просыпаюсь – он уже уходит». Однако долго размышлять на эту тему времени не было, – Настю ждала школа, разбитое окно и Димка с хорошими или плохими новостями.

Однако сосед по парте не торопился ее огорчить или обрадовать, – время неумолимо приближалось к звонку на первый урок, а его все не было. Димка явился лишь вслед за Марьей Аркадьевной – старенькой учительницей химии, которая, впрочем, к опозданиям относилась вполне снисходительно.

Он уселся как ни в чем не бывало и стал внимательнейшим образом слушать объяснение нового материала. Сначала Настя терпеливо ждала, потом начала бросать на него красноречивые взгляды. Ничего не помогало. Все это выглядело так, будто Димка неожиданно воспылал любовью к химии и боялся пропустить что-нибудь из того, что говорила учительница. Это было тем более странно, так как обычно он на этом уроке был занят тем, что рисовал роботов в тетради или болтал с Витькой, который сидел позади.

– Что сказал твой брат? – прошептала Настя, пододвинувшись поближе к соседу по парте.

– А…? – будто бы нехотя отвлекся от объяснений учительницы Димка. – О чем ты?

Настя слегка подпрыгнула на стуле.

– Димка, ты что, совсем не помнишь о стекле? У тебя крыша поехала?

– Нефёдова, у тебя какие-то более важные дела, чем новый материал по химии?

Настя и не заметила, как учительница оказалась возле их парты. Первым порывом было ответить «Да-да, более важные». Однако здравый смысл возобладал – Настя промолчала.

– Марья Аркадьевна, Нефёдова не поняла последнюю формулу и попросила меня объяснить, – вмешался Димка.

Класс разразился хохотом. Разгильдяй Димка вряд ли вообще знал хотя бы одну формулу по химии, а серьезная Нефёдова вряд ли нуждалась в объяснениях. Даже учительница улыбнулась. Урок продолжился.

Настя решила дождаться перемены, чтобы высказать Димке все, что она о нем думает. А может лучше с ним не разговаривать вообще? Зачем тратить слова на безответственного болвана? Настя хмурилась.

– Да ладно, не напрягайся так. После уроков братан явится со стеклом. Проблема решена.

Димкина улыбка от уха до уха просто не могла не поднять настроение.

– Ну что, разбойники, показывайте, где окно.

Вася оказался совсем не похожим на своего брата Диму, хотя бы потому что казался серьезным и собранным. Он пришел вовремя, принес инструменты и стекло. Парень приступил к работе сразу же, после того как деловито осмотрел оконный проем.

Настя уселась на свою парту. Говорят, если сидеть на столешнице, то день плохо закончится. Чепуха. Приятно наблюдать за работой другого человека, болтая ногами и ни о чем не думая. Хотя нет, Настя подумала все же о том, что Вася и Дима имеют кое-что общее – слегка оттопыренные уши. Девочка улыбнулась.

– А чего вы, собственно говоря, здесь сидите. Вы думаете, без вашего присмотра я никак не справлюсь?

Настя с Димкой переглянулись.

– Хотите посидеть, дуйте в кафе-мороженое.

Видимо, Васю раздражало их пристальное внимание.

– А что, Насть, может правда в кафе?

Димка подмигнул.

Девочка подумала, что вот сейчас, наверное, должны прозвучать фанфары. Исторический момент – молодой человек впервые приглашает ее в кафе. Это почти как первый поцелуй. Только это вовсе и не молодой человек, это Димка, сосед по парте, пытается загладить вину.

– Димка, не парься, я и так буду давать тебе списывать, – засмеялась Настя и засобиралась домой.

Настя зубрила физику, сидя на подоконнике. Физика не будила воображение, не захватывала, даже не вызывала любопытства. Единственный выход – как можно скорее выучить нужный параграф, как стихотворение (пожалуй, даже как японское стихотворение на языке оригинала), и забыть его, как только закончится урок. Настя прочитывала несколько предложений, а затем старалась повторить их, одновременно любуясь заснеженным городом. Однако любоваться заснеженным городом было гораздо увлекательнее, чем повторять абзацы из учебника (тем более из учебника физики).

Окутанный снежной дымкой лес вдалеке навевал какое-то радостно-тревожное настроение. Он как будто намекал на то, что сказка все-таки существует, что мир все-таки не без чудес. Загадочный, непременно скрывающий нечто волшебное, он казался границей, за которой заканчивается реальность. В настоящий момент реальностью являлась физика, а еще тот факт, что ее, Настю, должны были вызвать на следующий день к доске.