– Я твой Белый Кролик, – сказал татуированный парень санитарному инспектору, пригубив коньяк, – пойдем.

Выпив залпом напиток, он встал из-за стола и направился к выходу. Оставив несколько пиастров на столе, санитарный инспектор последовал за ним.

Выйдя из кафе, незнакомец перешел на другую сторону улицы, прошел через обшарпанный проходной двор, свернул еще несколько раз, затем вошел в подъезд предназначенного под снос дома. За всю дорогу он ни разу не обернулся, однако санитарный инспектор не сомневался, что незнакомец не терял его из виду. Он, не раздумывая, вошел в подъезд вслед за незнакомцем. На первом этаже была приоткрыта дверь слева. Решив, что это приглашение, санитарный инспектор вошел внутрь. Незнакомец был там. Только здесь санитарный инспектор увидел, что у того ярко-желтые глаза с вертикальными, как у кошек зрачками.

– Я твой Белый Кролик, – вновь сообщил он. – Я привел тебя к норе. Ищи Фантомов. Через них ты найдешь вход. Но будь осторожен, – его глаза вспыхнули красным огнем, и санитарный инспектор увидел мужской силуэт, – он знает, что ты идешь…

В следующее мгновение санитарный инспектор открыл глаза. Он все еще находился в Ленске – 8.

– Значит, будем искать фантомов, – сказал он себе, вставая с раскладушки.

В полицейском управлении, как всегда, царили бардак и толкотня. Люди носились, размахивали руками, курили, толпились у кофейных автоматов. Каждый создавал видимость работы, как мог. Владимир Лемм сидел с умным видом за компьютером, на экране которого плакатно-патриотического типа молодец отбивался от толпы монстров.

– Привет защитникам улиц! – санитарный инспектор хлопнул по плечу Лемма.

Рука Лемма дернулась, и молодец тут же получил смертельный удар.

– Твою мать! Ты меня убил на 14 уровне! – Лемм готов был растерзать виновника своего поражения.

– Я всегда говорил, что это дерьмо до добра не доводит. Здравствуй дружище! – санитарный инспектор ехидно осклабился.

– Привет.

– Как поживает наша доблестная полиция?

– Как видишь.

– Мне нужна информация о Фантомах.

– Было у нас такое дело.

Лемм с сожалением посмотрел на экран, где еще тлели кости погибшего в неравном бою героя.

– Четырнадцатый уровень, черт возьми! Еще чуть-чуть и я бы увидел королеву! – выматерившись, он переключился на полицейские файлы.

– Вот, тебе распечатать? – спросил он минуты через три.

– Можешь скинуть на дискету.

– Только если у тебя с собой. У нас с этим сейчас строго.

– С собой, с собой, – успокоил его санитарный инспектор.

– Пойдем тяпнем пива, – предложил Лемм, закончив копирование файлов.

Они просидели «за кружкой пива» до закрытия, и санитарный инспектор вернулся в гостиницу изрядно веселым и довольным собой. Спать не хотелось, и после чашки крепкого кофе и душа он сел за компьютер.

Людмила Родис была найдена мертвой в прихожей собственного дома. Она даже после смерти оставалась красивой. Аристократическая семья, карьера. Человек года, лауреат нескольких престижных премий, и это все в ее годы. Замужем. Муж… Ага. Роберт Родис, стипендиат, не богатый, звезд с неба не хватает. Приятный. Санитарный инспектор положил рядом их фотографии. Красивая пара. Он что?.. Ага! Пропал без вести. Возвращались с презентации, выпили. Ну это еще не повод. Людмила была убита на пороге дома, после чего ее внесли внутрь. Никаких следов взлома. В доме ничего не пропало. Деньги, драгоценности на месте. А вот муж исчез. Полиция во всем обвинила его, что, кстати, и следовало от нее ожидать. Вот только зачем ему ее убивать?

Следующие две жертвы исчезли через пару месяцев с промежутком в неделю. На этот раз мелкие служащие. Жили в тихом районе. Никогда друг друга не видели. Одинокие. Баб в дом не водили, не пили. Фактически, они исчезли еще при жизни. Никто, наверное, этого бы не заметил, если бы не случайность. Фото… Ну и рожи! Эти и родную маму зарежут. Соседи о них ничего толком не сообщили. Оба переехали недавно, причем из ниоткуда. Словно до этого они не существовали.

Санитарный инспектор набрал номер Благородного Дона.

– Линия проверена, можете говорить, – услышал он приятный голос секретарши.

– Это Паркин. Мне нужно срочно поговорить с Благородным Доном.

– Одну минуточку.

Санитарный инспектор поморщился, услышав одну из тех гнусных мелодий, под которые обычно заставляют ждать телефонного соединения.

– Что у тебя? – спросил Благородный Дон, даже не поздоровавшись. Принципиальный отказ от неинформативных фраз был его коньком.

– Необходимо надежное проникновение в дом Родисов, – санитарный инспектор назвал адрес. Благородный Дон записывал телефонные разговоры, поэтому повторять или уточнять адрес не было необходимости.

– Какие-то проблемы? – спросил Благородный Дон.

– Это нужно сделать тихо и без шума, чтобы не спугнуть, зверя. Возможно, у него есть с кем-то контакт. Возможно даже, он один из нас.

– Почему ты так решил?

– До боли знакомый почерк.

– Хорошо. Я что-нибудь придумаю.

Буквально на следующий день Расселы, так звали новых владельцев дома Родисов, отправились на похороны дальнего родственника, которого совершенно кстати (он оставил им хорошую сумму в наследство) переехал грузовик.

Убедившись, что за домом никто не следит, санитарный инспектор проник внутрь, открыв дверь отмычкой. Конечно же, новые хозяева все переделали, и искать следы Родисов в жилой части дома было бесполезно. Оставались подвал или чердак. С подвалом санитарному инспектору не повезло. Там все сияло после недавнего ремонта, зато на чердаке он обнаружил старую кровать, до которой у новых хозяев еще не дошли руки.

Поблагодарив всевышнего за этот подарок, он лег на нее и принял капсулу керогена. На этот раз сон пришел почти мгновенно, и вместе с ним – нестерпимая боль. Казалось, еще немного, и голова разлетится на мелкие кусочки, забрызгивая все мозгами и кровью. В глазах плавали разноцветные круги. В нос бил резкий тошнотворный запах. Саднило горло. Было больно дышать. В ушах выли миллионы бешеных котов. Он бежал, натыкаясь на стены, на деревья, на людей. Падал, снова вскакивал и бежал, подгоняемый проснувшимися дремучими первобытными инстинктами. Иногда у него в голове проскакивали какие-то картинки, похожие на слайды или на фотографии. Забор, еще забор, старая ржавая металлическая сетка. Пустырь с чахлым кустарником, листья вперемешку с мусором, какое-то тряпье. Инстинктивно, так и не понимая, что он делает, он зарылся с головой в кучу опавших листьев, которые в следующее мгновение стали ворохом забытых слов. Его органы чувств потеряли ориентацию, и запахи воспринимались глазами, а звуки на ощупь, как вонзающиеся в тело колючки. Потеря сознания спасла его от сумасшествия или смерти.

Неизвестно, сколько он находился между жизнью и смертью, пока в боли (он чувствовал их прямо в ней) не появились чьи-то голоса. Санитарный инспектор был не в состоянии разобрать слова.

Спустя вечность или мгновение, чувство времени у него тоже отсутствовало, он почувствовал губами край чашки и сделал осторожный глоток. Это было то, что нужно. Приятно горячая терпкая жидкость. Он выпил весь напиток. По телу прошла теплая волна. В голове немного прояснилось. Вакханалия сменилась низким монотонным гулом, который уже можно было терпеть. Один глаз приоткрылся, и санитарный инспектор смог разглядеть сквозь мутную пелену низкий потолок, тусклую лампочку и грязные серые стены. Скорее всего, подвал. Он лежал на куче прелых тряпок, но мучила его не вонь тряпья, а резкий неприятный запах, который шел из глубины памяти. Он был частью какого-то неприятного воспоминания, свернувшегося калачиком на краю подсознания, и теперь почему-то терзавшего его вонью.

Санитарный инспектор попытался приподняться, но сильная боль снова заставила его откинуться на импровизированное ложе.

– Да ты лежи, не рыпайся. Радуйся, что жив остался, – услышал он (еще было непонятно мужской или женский) голос. Голос продолжал что-то говорить, но каждое последующее слово становилось все тише и неразборчивей, словно говорящий удалялся от санитарного инспектора.