– Без предисловий, так без предисловий, – умолк на минуту, – я спрашиваю у вас всех: зачем вы похитили господина Комарова?

– Что себе позволяет этот господин? – в раздражении произнёс граф.

– Он выполняет свою работу, – и уже по—русски обратился к Путилину, – и у вас есть основания для таких чудовищных предположений?

– Некоторые существуют.

– Предъявите и нам.

– В то злосчастное утро, когда секретарь исчез, не вы ли, госпожа Мельникова, – он поворотил взгляд к Ирине, – в черном платье и вуалью на лице поджидали Комарова у дверей Духовной Консистории? Не вы ли? – ее щеки покрылись румянцем, она хотела что—то произнёсти, но Путилин остановил ее жестом и продолжил, – я не знаю, под каким предлогом вам удалось предложить сесть в коляску, но увезли его вы. Так?

Ирина молчала.

– Это переходит все границы приличия, – прошипел господин Мельников, – врываетесь и сюда и бросаете нам необоснованные обвинения.

– Мишель, успокойтесь, – произнёс Новосельцев, – это только лишь слова.

– Хорошо, – Мельников присел на стул, – продолжайте свою прелюбопытнейшую историю. Продолжайте.

– Извините. господа, – Иван Дмитриевич заложил руки за спину, – но я пришел к вам не как чиновник сыскной полиции, а как частное лицо. Мне не хотелось выносить данное происшествие на суд общественного мнения, тем более, что я уверен: господин Комаров находится в добром здравии. Не так ли, господин Новосельцев?

Тот ничего не ответил, только сжал пальцы так, что они хрустнули в наступившей тишине.

– Его можно разыскать в вашем доме в Сестрорецке, не так ли? Не делать же мне там обыск? Тем более это влечет вынесение данного дела на суд прокурора.

Желваки играли на скулах Сергея Павловича.

– Господа!

– Да, этот подлец у меня, – перебил Путилина осипшим голосом Новосельцев.

– Серж, что ты творишь? – попытался образумить граф Сергея Павловича, тот только отмахнулся.

– Господа, я надеюсь сегодня же ночью чиновник Консистории вернется в свою квартиру и вы полюбовно решите связанные с его самовольным заключением вопросы.

– А если нет?

– Мне не хотелось бы доводить дело до судебных властей и раздувать скандал.

– Разве наше дело наказуемо? – с удивлением произнёс граф Прозоровский.

– Не хочу вас огорчать, Ваше Сиятельство, но ваши действия попадают под действие статьи тясяча пятсот сороковой статье Уложения о наказаниях.

– Serge, mais vous avez dit le contraire? (Серж, но ты же утверждал обратное?)

Новосельцев вместо ответа отвернулся к окну.

– Господа, я понимаю ваше негодование действиями секретаря, но не надо же опускаться до уровня разбойников, тем более, что положение в обществе обязывает вас к более разумным решениям.

– Перестаньте, господин полицейский, этот подлец откладывал решение по нашим бракоразводным делам только по причине наших состояний.

– Я думаю, что полученный урок пойдет на пользу духовному чиновнику, и искренне надеюсь, что и вы вынесете из него определенные выводы.

– Вы правы, мы поступили глупо, – глухо прозвучал голос графини Прозоровской.

– J’esp; re que cette affaire se terminera heureusement pour tous les (Надеюсь, что данное дело завершится благополучно для всех), – с улыбкой на губах произнёс Путилин на французском языке, – pour ce permis de tirer sa r; v; rence (а за сим разрешите откланяться).

Смутился только граф Прозоровский, не ожидавший от сыскного таких познаний.

Некоторое время шли молча.

– Иван Дмитрич, а когда Вы заподозрили неладное в деле? – спросил уже на лестнице Михаил.

– Первые сомнения меня посетили, когда я нашел в бюро паспорта. Напоминало, что кто—то прямо таки желал, чтобы они были обнаружены не кем— то, а именно мною, начальником сыскной полиции, чтобы отправить розыски по ложному следу и на первых порах это действительно удалось. Я бросился, словно борзая, учуяв добычу.

– А я был уверен в виновности господина Комарова, больно все складывалось не в его сторону, ведь паспорта, деньги, притом уклончивый ответ из иркутской губернии.

– Нет, у меня все стало в обратную сторону, ответ из губернаторской канцелярии добавил немного ясности, а паспорта и деньги подброшены, тем более для этих господ сумма была отнюдь невелика.

– Н—да.

– Из губернаторской канцелярии не хотели выносить сор из избы, там в деле не все обстоит законно и поэтому в своем донесении они уклончиво касались щекотливой темы – дела его отца.

– Для чего эти господа похитили секретаря?

– Просто не нашли ничего лучшего, чем похищение и хотели выставить господина Комарова в нехорошем цвете, а когда увезли его в Сестрорецк, в головах наступило прояснение и не знали, как им поступить дальше.

– А как они его удерживали? Силой?

– Нет, думаю, опаивали маковым отваром, а может и иным сонным зельем. Он и спал эти дни, не подозревая об интриге округ его имени.

– Иван Дмитрич, а я бы не догадался об отваре. Но господа—то…

– Ты же видел облегчение, скользнувшее по их лицам.

– Я не пойму, Иван Дмитрич, как вы догадались, что именно Мельникова была той дамой в черном?

– Ну, Миша, внимательнее надо быть. Швейцар говорил о высокой даме. Так?

– Так, но все дамы сидели?

– Совершенно верно, сидели на одинаковых креслах, а кто из них был выше?

– Но прически?

– Внимательность развивай, господин Жуков, внимательность.

– Вы думаете, все окончится благополучно?

– Я уверен в этом, том более господа полюбовно решат вопрос с пропавшим чиновником.

День с утра не задался, это не считая того, что начальник сыскной полиции Путилин целую ночь вертелся с боку на бок, словно детская юла. Сон не шёл, только под сереющий рассвет провалился в забытье, но тут же был разбужен домохозяйкой Глашей, которой сам же велел.

Потом, потянувшись за вчерашним номером «Санкт—Петербургского вестника», задел любимую чашку рукавом халата и она разлетелась осколками по полу, хорошо, что была пуста.

Пришлось пройтись, почти что, до Петропавловской крепости, пока не изловил извозчика. Складывалось впечатление, что они исчезли с улиц в столице.

Уже в кабинете начав просматривать журнал приключений, составленный из рапортов приставов о случившихся в Санкт— Петербурге преступлений за прошедший день, внезапно разболелась голова. Да так, что пришлось отложить в сторону документы, чтобы позже вернуться к чтению. Именно в этот час дежурный чиновник доложил о приходе адъютанта градоначальника, не посыльного, а именно, адъютанта. В редких случаях недовольства Федора Федоровича за начальником сыска посылался поручик Степанцов, стройный молодой человек, получивший должность благодаря протекции дяди, действительного тайного советника, бывшего членом Государственного совета. Маленькие усики на холеном породистом лице подрагивали от раздражения. Видимо, и ему досталось от генерала Трепова.

– Фёдор Фёдорович просят прибыть вас, – не поздоровавшись, произнёс охрипшим голосом поручик.

– Господин Путилин, – доложил Степанцов.

Градоначальник сперва сжал губы в тонкую полоску, поморщился и что—то пробурчал.

Адъютант распахнул дверь, приглашая начальника сыскного отделения в кабинет.

Иван Дмитриевич на негнущихся ногах шагнул вперёд, сделал несколько шагов и остановился, вытянув руки вдоль тела. Позади бесшумно закрылась дверь.

Генерал—адъютант Трепов поднялся с места, что бывало крайне редко, и исключительно, когда градоначальник крайне недоволен вызванным на аудиенцию

Фёдор Фёдорович заложил руки за спину, прошёлся по наборному паркету, скрипнув сапогами. Подошёл к окну, устремив взгляд на Большую Морскую улицу, и не поворачиваясь, произнёс голосом, в котором звучали нотки раздражения и обиды.

– Господин Путилин, почему о преступлениях в столице я должен узнавать из газет?