- Что ж... - блондинка размышляла, скорее для виду. - Ключи от конторы у меня с собой, ведь я все отпираю и запираю, прихожу первой и ухожу последней... А сплясать ламбаду на столе шефа было бы чем-то новеньким.

- Так поехали? - оживился американец. - Я возьму шампанского или чего ты хочешь. Завернем по пути в ночной супермаркет - и вперед! Навстречу самому сладкому мщению в твоей жизни! - расхохотался он.

Я уже доел все заказанное и решил, что мне пора удаляться. Чтобы не кидаться сломя голову вслед за американцем и его пассией, это выглядело бы слишком заметным. Недовольно поглядев на часы - мол, деловой партнер опаздывает, а больше я ждать не могу - я поправил бумаги, закрыл "дипломатик", вышел на улицу и, остановившись возле своей машины, закурил.

Американец и блондинка появились минут через пятнадцать. В руке у американца был объемистый пластиковый пакет - насколько я понял, они загрузились шампанским и прочим прямо в гостинице, в одном из тех маленьких роскошных "шопов", в которые превратились в наши дни бывшие филиалы "Березки" при бывших интуристовских заведениях. Я сел за руль и стал наблюдать, как они договариваются с частниками, дежурившими почти у дверей. Переговоры шли буквально несколько секунд: американец не торговался и дружелюбно махнул рукой первому же "возиле".

Я опять включился на прослушивание.

- Ленинский проспект, да? - переспросил водитель.

- Да, - сказала блондинка. - Чуть дальше Ломоносовского. Я покажу, где остановиться.

Они отъехали, я стартовал следом за ними. "Часы пик" давно миновали, машин было мало - по московским понятиям, во всяком случае - и двигаться было легко. Разве что, приходилось соблюдать осторожность, иногда чуть-чуть притормаживать и отставать, чтобы мои подопечные не заметили слишком плотно маячащую рядом с ними машину. Впрочем, они так были увлечены воркованием, устроившись на заднем сидении, что вряд ли обращали внимание хоть на что-то вокруг. Заметить мог только шофер, поневоле обязанный проявлять бдительность и внимание ко всему, происходящему на дороге. Но если шофер и понял, что за его пассажирами ведется слежка, то ему это было до лампочки. Советские люди давно привыкли к тому, что любой иностранец может стать объектом внимания особых служб, и недолгие годы свободы ещё не успели приучить их видеть в этом отступление от нормы. Если шофер понимал меня за такого "сопровождающего", то его это не беспокоило: ведь люди, "пасущие" иностранцев - это не налоговая служба, которая может потребовать у него отчета в его "левых" заработках. А насчет того, чтоб, коли вызовут "куда надо" дать показания насчет поведения и разговоров иностранца, которого он подвозил - тут он завсегда с охотой, на это и подписывался, когда выторговывал себе хлебное местечко возле отеля международного класса. Без этого фиг с два ему разрешили бы войти в тусовку водил, имеющих там постоянное место.

Приблизительно так я прикидывал, продолжая на всякий случай соблюдать все меры предосторожности. Вот мы миновали перекресток Ленинского с Ломоносовским, ещё два-три квартала, машина притормозила и остановилась. Я остановился чуть поодаль. Американец и блондинка расплатились и вышли, американец бережно нес пластиковый пакет с шампанским и, надо понимать, какими-то деликатесами. Они пошли по подъездной дорожке в глубь огромного "сталинского" двора, я проехал во двор, увидел, что они идут к подъезду слева от расположенных в центре двора клумб и лавочек - почти скверика, по размерам, поэтому повернул налево и остановился в удобном месте неподалеку от главной клумбы. Моя парочка уже входила в какую-то дверь - не в подъезд, а именно в отдельную дверь рядом с жилым подъездом. В свете фонаря возле этой двери тускло отсвечивала вывеска.

Я не спеша подошел, дав им время зайти вовнутрь, и прочел на вывеске: "Туристическое агентство "Левант". Групповые и индивидуальные туры по самым популярным маршрутам России и мира. Оформление виз и загранпаспортов, продажа авиабилетов на международные рейсы".

Вот, значит, где работала блондинка! Что, сфера её деятельности, вполне объясняла, как и почему она могла познакомиться с американцем.

Над дверью зажглось окно - цокольного этажа, по высоте от земли почти равного второму этажу бетонных "коробок". Я призадумался, что мне делать. Подслушать их разговоры и записать на пленку я мог, но ведь мне надо было ещё и увидеть, и заснять, чтобы полностью удовлетворить нашу клиентку. Допуская такую сомнительную мысль, что увиденная ей запись доставит ей чувство глубокого удовлетворения... Но это уже не мое дело.

Если в самом начале моей карьеры частного детектива я с отвращением относился к подобным поручениям, связанным с разнюхиванием "постельных" тайн и копанием в грязном белье, то теперь острота ощущений притупилась. Хочется этой француженке прижучить своего любовника - пожалуйста, а дальше пусть сами между собой разбираются. А полторы тысячи долларов - по семьсот пятьдесят на брата - в наши дни на дороге не валяются. За такие деньги согласишься и неделю, и больше по ночам вкалывать - не то, что всего одну ночь.

Как следует осмотревшись, я приметил невдалеке пожарную лестницу. Если подняться по ней пролета три, то отлично увидишь все, что происходит в окне. Нижний пролет лестницы был убран, и лестница не доставала до земли метра два - видимо, чтобы мальчишки не баловались, шастая по ней - но это была проблема разрешимая. Я ещё раз огляделся. Двор безлюдный, ни одного человека. Перегнав машину прямо под лестницу, я с крыши машины залез на нее, поднялся на её вторую площадку и устроился поудобней. Только я вскарабкался, во двор ввалилась компания молодежи, тяжело загруженная полуторалитровыми бутылками пива и "Фанты", и направилась к дальнему подъезду. Но меня это уже не волновало. Я слился с тенями и в темноте меня бы вряд ли кто-нибудь разглядел. И со стороны дома меня узреть было нельзя - окон на лестницу не выходило, лишь глухие двери пожарного хода. Так что я мог спокойно сосредоточиться на наблюдении за парочкой и на, так сказать, фиксировании результатов этого наблюдения.

Подслушивающее устройство было включено, антенна наведена, крохотный, незаметный постороннему глазу наушник - у меня в ухе, и я слышал веселый смех, сопровождавший развлечения моих подопечных. Чуть визгливый смех блондинки, хрипловатый - американца. Я прильнул глазом к глазку видеокамеры, покрутил настройки, чтобы предельно приблизить помещение. Сперва я перестарался, и весь кадр заполнили головы: сперва - запрокинутая от хохота голова американца, потом - запрокинутая голова девицы. Она пила шампанское прямо из горлышка - черт подери, эта американская сволочь купила "Дом Периньон", и не одну бутылку! - шампанское пенилось и текло по её губам, размывая помаду, её периодически одолевал смех и она с трудом сдерживалась, чтобы не поперхнуться.

Я взял более общий план и увидел, что блондинка сидит на столе - надо полагать, на том самом столе того самого начальника - а бутылку шампанского поддерживает у её рта американец.

- Это любимая чашка твоего начальника? - спросил он, беря красивую чашку, на которую, похоже, был нанесен логотип фирмы и, пониже, какое-то имя.

- Она... - простонала блондинка. - Она самая!

Американец наполнил чашку шампанским по самые края и предложил своей партнерше. Она выпила эту чашку в несколько глотков, он налил такую же чашку для себя и, выпив, хлопнул пробкой следующей бутылки.

- И что теперь? - весело спросила блондинка.

- А вот что, - американец тонкой струйкой направил шампанское на её плечи, потом в ложбинку между её пышных грудей.

- Ой! Холодно! И щекотно! - взвизгнула блондинка.

- Сейчас будет жарко, - заверил американец.

Наклонившись к ней, он сперва слизал шампанское в ямочке у основания её шеи, потом его язык опустился чуть ниже, к началу ложбинки...

- Жарко! Жарко, но все равно щекотно! - простонала, давясь от смеха, блондинка. Она, вроде бы, сделала руками попытку оттолкнуть голову американца, но при этом пошире раздвинула ноги, чтобы он мог покрепче к ней прильнуть. А он уже расстегивал верхние пуговки на её блузке, его язык блуждал по её груди, охотясь за каждой капелькой шампанского. Блондинка изогнулась вперед, на секунду оторвала руки от стола и свела их у себя за спиной, её расстегнутый лифчик упал ей на колени. Когда блуждающий язык американца коснулся одного из её сосков, она вскрикнула и, опять опершись одной рукой на стол, другой крепко притиснула голову американца к своей груди. По тому, как она тяжело задышала, и по тому, как его голова чуть заходила вперед и назад, я понял, что его язык заработал вовсю, стараясь ублажить сосок так, чтобы довести хозяйку этого соска до экстаза.