Бедность княжеского двора понудила Ирвинга Старшего породниться с богатым бондом Филиппом. Не в состоянии противиться отцу Хальв женился на старой деве и отбыл со своею женою в отведённый отцом удел, негодуя на свою слабость. Отведённый отцом удел оказался заброшенной заимкой в горах, да и сам отъезд больше напоминал бегство. Бегство от всех и от самого себя. В первую очередь Хальв Ирвинг бежал от стыда своего неудачного супружества. Не такой он представлял свою семейную жизнь. Прозябая в лесной глуши, среди бочонков браги и пива, он время от времени думал об Идэн – рассуждая, «как бы у них было всё хорошо». Он любил её и продолжал любить, но, ни разу не подумал о причинённой ей боли.

– Да! – рассудила Форсет. – Хальв это не Ауст?!!

Внимание Ауста размягчило сердце Идэн, согрело и дало ей уверенность, как она считала, на всю оставшуюся жизнь.

– Любит! – говорило ей сердце, и Идэн была с этим полностью согласна. Луна и Солнце продолжали занимать, своё место на небосводе. Небесное противостояние двух светил, музыка Ауста и пение множества крошечных птичек превратили окружающий мир в волшебный сад.

– Алтарь любви, – подумала она. Ей казалось, что – это всё для неё и в её честь. В траве, множество цикад и кузнечиков, приветствовали Форсет своим стрекотанием. Где-то, в глубине чащи неустанно куковала кукушка.

– Кукушка!!! Кукушка!!! Сколько мне жить?? – прокричала девушка.

Наполненная радостным порывом, юная особа принялась загибать пальцы, попеременно меняя руки. Когда, подошёл очередной черёд – смены руки, Форсет задумалась: « Какую руку подставить для дальнейшего учёта своих долгих летоисчислений?»

Задумалась и кукушка.

– Пятнадцать? – переспросила Идэн, не то себя, не то кукушку, но ответа не последовало.

– Должно быть, её согнали… и, кукушка перелетела на другое место, чтобы продолжить добавлять мне годы, – успокоила она себя.

Но, неприятное состояние страха уже вселялось в неё и с каждой секундой нарастало, все больше и больше. Ей захотелось вниз, к Аусту, чтобы он успокоил её и вселил в неё, хоть какую-то часть своей могучей уверенности.

Идэн стала останавливать качели.

Ауст, видя, что движения замедляются, перестал играть и стал приближаться к ней, все ближе и ближе. По мере того, как уменьшалась, раз от раза, амплитуда качания уменьшалось и расстояние между ними. Она почувствовала, его приближение и сердце, вновь забилось внутри, словно загнанный в колесе бельчонок. Она в растерянности отпустила канат и полетела вниз. Её волнение передалось Аусту – он, еле успел подхватить девушку у самой земли.

– Как, ты, меня напугала, – в сердцах выпалил «Мореход» и понёс девушку на руках, легко и непринуждённо, что ей показалось – это эльфы несут её на нежных крыльях. Ей хотелось смеяться от счастья, безудержно, радостно и от всей души. Она, тут же, забыла про кукушкино гадание и даже переборов стеснение, не стала вырываться из его объятий, хотя сердце продолжало биться, по-заячьи колотясь о стенки её души, а наоборот – Форсет прижалась к нему, ещё крепче, сама не осознавая почему – ради подстраховки, чтобы не упасть или ради удовольствия?!!

Внутри Ауста напряжение, также росло. Он прекрасно понимал, что разрешить это состояние он сможет, лишь выразив, в своём признанием в любви к Идэн. Однако голос его не слушался, а подымающиеся из глубины чувства застревали, где-то в районе горла, встав комом. В этот самый момент, Идэн посмотрела на него, таким радужном, опьяняющим взглядом. Взором, такой притягательной силы – брызнув, из-под длинных, вспрыгнувших ресниц задором обворожительных красивых глаз и располагающей взаимности. И этот блеск счастливых глаз и задор её лучезарной улыбки, предали ему ту самую уверенность, которой так не хватало его действию, что он тут же выпалил:

– Я тебя люблю!

Сказав это – он, окончательно и навсегда, связал свою жизнь с ней, прекрасно понимая – после этого шага, уже, не может быть обратного хода.

– Наконец-то, – подумала она.

Услышанное радостно понеслось внутри неё.

После приземления, она, в очередной раз, смутившись, отвела свои глаза, но от слов признания она подняла, вспыхнувшее лицо и их глаза встретились и засияли.

– Я тебя люблю, – повторил он.

Сердце Форсет продолжало неистово колотиться, перерастая в дрожь. Она не осознавала, что происходит внутри. Откуда столько пляшущих, дурманящих сознание звуков. Девушка почувствовала нехватку воздуха, она хотела сказать:

– Нет, – но внутренний голос почему-то молчал. Смутное состояние тревоги и сомнений куда-то исчезло. От набежавших ощущений и недостатка воздуха, у неё закружилась голова, она машинально силилась выдавить очередное «нет», но воздуха не было в её груди, чтобы сказать – это «нет». Она глубоко вдохнула, глядя на Ауста, в его сияющие счастьем, голубые, бездонные глаза, точно – глубокое озеро, – и вместе с воздухом – она вздохнула в себя ЕГО – целиком и без остатка, словно это и был её единственный воздух, ради, которого она родилась, жила на свете и будет жить дальше. Ради него одного и их безраздельного счастья вместе.

Поведение Ауста возымело своё действие – она успокоилась и, положив голову на его плечо, закрыла глаза.

Глаза они открыли одновременно. Маленькие птички сидели на ветках и смотрели на них, не шелохнувшись. Завораживающая тишина стояла вокруг. Цикады притихли. А солнце и луна были скрыты наползающими из-за моря тучами.

– Ах!!.. Вот – от чего, притих мир?!! – сказал Ауст. – Должно быть дождю?

Идэн ничего не ответила.

Легонький ветерок пробежался по листве, подтверждая прогноз Ауста.

– Бежим! Радость моя, – восторженно обратился он. – А то, мы вымокнем!

Но, Форсет словно не слышала его – она наслаждалась, его заботой о ней. Лишь, когда первые капли дождя упали на них, он решительно, протянул ей руку, заставляя её бежать к укрытию.

Грозовая туча властно застелила все небо. Деревья закачались, под сильными порывами ветра. Молния, ярко сверкнув, озарила округу. И тут же, резкий раскат грома прогремел, среди нависших, темных туч. Удар прогрохотал такой силы, что небо и горы задрожали, а вода шквалом хлынула на землю. Ливень, все нарастал и нарастал, заливая сушу.

Ауст, чтобы дождь не замочил Идэн растянул над ней свою рубашку, но она тут, же промокла.

Гроза, молниеносно начавшаяся, также быстро и закончилась, оставляя после себя бесконечные лужи. Солнце, вновь, засияло на небосводе в альянсе с улыбающейся Луной. Убегающий ветер, стряхнул с намокшей листвы остатки дождя. Капли звучно падали в образовавшиеся лужи, пуская по поверхности воды разбегающиеся круги. Ветер стих окончательно, лишь время от времени лёгкое дуновение, покачивало остов прошлогоднего камыша, играющего своей метёлкой.

– Непонятно, как его сюда – в горы, занесло? – подумал Ауст, глядя на стебель осокового растения, нашедшего пристанище в узкой гранитной расщелине.

Ауст взял из рук Идэн свою рубашку и стал её выжимать. Они, неотрывно, смотрели друг на друга и улыбались, довольные и счастливые.

Голос отца привёл их в чувства. Первым – это осознал Ауст. Беспорядочные мысли вновь за будоражили в голове Идэн. Лицо покраснело. Повторный окрик заставил её отозваться, только возгласа не последовало – порыв так и застыл, не вырвавшись с её уст. Она улыбнулась, сражённая своим бессилием. Ауст улыбнулся ей в след, прекрасно понимая состояние любимой.

– Иди, – посоветовал он. – Я приду позже.

Лишь на третий окрик отца она отозвалась.

Девушка сбежала с палубы по трапу и по дорожке направилась к дому, пытаясь на ходу что-то петь, чтобы скрыть своё волнение. Только, как она не старалась, песня не получалась – голос не слушался, но Идэн не останавливалась. Со стороны – это выглядело нелепо, однако отец не подал вида.

– Сколько можно работать?!! – похвалил «Курчавая Голова». – А где Ауст?