Все трое поспешно встали и, следуя за начальником в предложенном им темпе, направились на выход. Во дворе их дожидался голубой джип с Дастагиром за рулем.

– Давай, Дастагир, едим в посольство. А вам я, кажется, еще не представился. Моя фамилия Бугров Иван Иванович. Я руководитель нашего контракта и советник заместителя министра по санитарным вопросам. После обеда я вас познакомлю с ним. А сейчас надо успеть к Алексею Алексеевичу, нашему торгпреду. Я звонил ему, он нас ждет. Сегодня у вас второй день пребывания в командировке и вам надо отметиться у торгпреда, а заодно, получить первые деньги в счет этого месяца. Вообще мы получаем зарплату в первых числа текущего месяца, но вы сейчас получите за остаток этого месяца, то есть за шесть дней.

Иван, Шахида и Юрий сидели на заднем сиденье, слушали разъяснения Иван Ивановича и поглядывали по сторонам. Это было необычное зрелище: старый город, неухоженные каменные постройки песчаного цвета, широкие окна, нередко без стекол. Слева стояла мечеть с голубыми куполами и вокруг нее толпились прихожане, такие же серые, убогие и неухоженные, как и их город.

– Ваши новые коллеги что-нибудь плохое говорили обо мне или о Петре Петровиче? – спросил Бугров, и, не дожидаясь ответа, добавил, – самый вредный здесь это Мановский. Он кандидат наук, и думает, что он большой специалист. Он всем дает понять, что у него «высокая крыша» в посольстве. Сам любит часто ездить туда, хотя, на мой взгляд, больше для форсу, чем по делу. Да и какие дела у микробиолога могут быть в посольстве. У нас положено при выезде в город спрашивать разрешение у руководителя контракта. Он этого никогда не делал. Вот мы и ссорились с ним. Это я так говорю, для информации.

Бугров замолчал, вероятно, желая услышать реакцию на свое сообщение. Сидевшие на заднем сиденье молчали.

– Также не просто было и с Крутовым из Москвы. Он недавно уехал, кое-что оставил вам, Иван Павлович. Посмотрите потом, может, окажется полезным. Но вообще тоже был парень с ленцой. Одно время у него была машина, выделенная на нашу группу. Это еще до Дастагира. Так он распоряжался ею по своему усмотрению. Тоже выезжал в город без моего разрешения. Иногда приходилось подолгу сидеть и ждать его возвращения. Тоже пришлось ссориться с ним. Он уже был второй раз в Кабуле и считал себя ветераном, тоже кандидат наук и кичился этим. А вообще, я скоро уезжаю. Мой контракт заканчивается 8 мая. Я просил продлить его, но в торгпредстве отказали. Здесь уж как получится.

Машина заехала на автостоянку неподалеку от входа в посольство.

– Никуда не отходи, – сказал Бугров Дастагиру, – мы скоро вернемся.

При входе стоял солдат Советской армии с автоматом. Далее за столиком сидел офицер, который спросил паспорта, а с Бугровым поздоровался за руку, как старый знакомый. «Наверно, часто бывал здесь за два года», – отметил про себя Иван. Прошли вдоль убранных цветами аллей мимо ухоженных двух и трехэтажных зданий с занавешенными окнами. В конце одной из аллей стояло здание торгового представительства СССР в Афганистане, о чем гласила аккуратная табличка слева от двери. Поднялись на второй этаж и постучали в дверь в конце коридора.

В кабинете вошедших приветствовал интеллигентного вида мужчина, в сером костюме, при галстуке, с аккуратно уложенными волосами. Он представился как торговый представитель группы медицинских специалистов в ДРА, каждому пожал руку и предложил присесть. Провел короткую беседу о правилах проживания в Кабуле, военно-политической обстановке, напомнил о необходимости быть осторожными и бдительными, свои действия согласовывать с руководством, особенно если это связано с необходимостью выезда за пределы объекта. Объяснил порядок получения заработной платы и уплаты партийных взносов. Затем предложил пройти в бухгалтерию для получения аванса. Бугров, когда они собирались покинуть кабинет торгпреда, попросил их подождать его внизу.

Наша троица очень уютно расположилась в маленьком скверике недалеко от здания торгпредства. Они только что получили первые афганские деньги. Это была небольшая сумма, но на нее вполне можно было прожить до первой полновесной зарплаты. Тревожиться было не о чем. Над головой синее безоблачное небо, в листве – щебет и пение птичек, аромат цветущих деревьев, стоящих почти рядом с ними.

– Что это за деревья? – спросил Иван, обращаясь скорее к Шахиде, чем к Юрию. – Вы наверняка знаете. У вас такие растут?

– Наверно растут, запах знакомый, но я не могу точно сказать, что это?

– Наверно гранаты, – сказал Юрий. – У нас на Кавказе есть такие, только чуть мельче и пахнут они не так сильно, как здесь.

– Шахида, а кто у вас дома остался? – спросил Иван. Он не скрывал своего интереса к ней.

– Мама и дочка. Ей десять лет.

– А муж где? Он не приехал с вами?

– Нет, мы в разводе. Он наверно сейчас в Душанбе или еще где-то, я точно не знаю, да и не хочу знать. Уже прошло три года как мы в разводе. Кажется у него новая семья. Вообще это не характерно для нашего народа, но сейчас все изменилось, порушились все нравы и обычаи. Разве можно было раньше женщине одной уезжать из дома так далеко и так надолго?

– А как вы считаете, это хорошо или плохо?

– Не знаю, трудно сказать. Плохо, что семьи рушатся, дети растут без отцов. Хорошо, что сейчас женщина свободна и сама может определять свою судьбу. Я, например, довольна, что приехала сюда. Я свободный человек и могу делать, что захочу и даже любить, кого захочу. У меня будет много денег, и мы с дочкой устроим свою жизнь, ведь правда?

– Правда, – согласился Иван, – прочь в сторону все, что ограничивает свободу, а ты как думаешь, Юрий?

– Вообще-то я против излишней свободы. Жена должна быть при муже и исполнять свои обязанности. У меня там сын остался, подросток. Кто за ним присмотрит? А мать, то есть моя жена, уехала со мной, оставила сына на попечение пожилой бабушки. Вот и рассуждайте теперь, что хорошо, а что плохо. Я думаю, я бы не поехал сюда, если бы не нужда в деньгах. Наверно, все так считают.

Их дискуссия на вечную тему о материальном благополучии прервал Бугров. Он махнул им рукой, приглашая следовать за ним.

– Ну, все. Согласовал все вопросы. Решено окончательно: я уезжаю восьмого мая. Вопрос о том, кто будет вместо меня руководителем контракта остается открытым. Ну, это меня уже меньшего всего интересует. Ни вы, ни я этот вопрос не решаем.

Приехали в микрорайон. Бугров отправил Дастагира за остальными докторами. Начинался обеденный перерыв. Юрий пошел на свою квартиру, его ждала жена. Иван и Шахида шли рядом. Их дома соседствовали между собой. Полдень. Солнце изрядно припекало, хотя особой жары и не чувствовалось. Говорили о погоде, горном климате и о том, что предстояло делать им в ближайшее время.

Иван поднялся в свою квартиру и позвонил. Дверь открыла Алла, с улыбкой посторонилась, пропуская Ивана.

– Анатолий приехал на обед? – спросил Иван, проходя к себе в комнату.

– Нет, он не всегда приезжает. Когда много операций они перекусывают в отделении. Хотите борща, вчерашний, наваристый.

– Не откажусь, спасибо. Борщ действительно был вкусным. А я хочу предложить вам сырокопчёной колбаски к чаю.

Пообедали таким образом и Иван ушел к себе в комнату.

– Сбор после обеда в два часа. Алла, если я невзначай задремлю, разбудите меня, пожалуйста, через полчаса.

Та с готовностью согласилась. Она почувствовала тихую радость в душе, заботясь о нем. Почему то ей это доставляло удовольствие. Иван действительно задремал. Полуденная тишина и прохлада в комнате, куда не проникали солнечные лучи, сморили Ивана. Он ни о чем не хотел думать. Все, что было у него совсем недавно, уходило в прошлое, медленно, но верно. А ближайшее будущее уже предопределено, расписано устоявшимся регламентом пребывания наших специалистов в Кабуле. Похоже, выбора нет и это впервые в его жизни. Значит, и думать не о чем. Дремота овладела им.

В половине второго Алла подошла к открытой двери в комнату Ивана. Тот лежал на спине, его голова была повернута чуть набок, глаза закрыты. На его красивом лице отражалась полная безмятежность. Алла не хотела будить Ивана, она продолжала стоять у двери, не решаясь войти в комнату. Наверно, Иван сквозь сон почувствовал ее взгляд и открыл глаза.