Черная «Волга» развернулась перед изящно вогнутым, приподнятым на сваях зданием администрации Новокузнецка.

— Американцы прибыли, — пропел селектор.

— Самовар в мой кабинет, — распорядился Дронов и потер руки: приключения сами пожаловали…

Из-за большой двери появилось пятеро бледнолицых и встречавший гостей в аэропорту розовощекий личный шофер Дронова Гусев.

— Здравствуйте, господин мэр, — за всех приветствовал Дронова человек в расцвете сил с тонкими усиками, видимо, главный из группы прибывших.

— Конечно, ждали, — радушно улыбнулся Дронов, широким жестом приглашая гостей к столу.

— Я Пол Гром, режиссер и сценарист из Голливуда, — представился усатый, одетый в дорогой костюм с иголочки и с бабочкой. — Это — Майкл Пол, мой продюсер, — указал он на долговязого флегматичного человека в дешевом, но строгом костюме, при галстуке. — А это Бернар Джем, оператор, который снимает фильм, по поводу чего мы к вам и приехали. — Оператор был одет в полуспортивную, полупляжную курточку и штанишки, и жевал резинку. — А это Пол Гром кивнул на угрюмого человека в летном комбинезоне, — режиссер и оператор документального кино Дэйв Сведензналли. В некотором роде мой оппонент. Он приехал вместе с нами, но с другой целью, о которой он сам расскажет.

Пол Гром говорил по-русски, с трудом подбирая слова, и, когда не находил их, догадливая переводчица подсказывала. Поэтому переводчицу представили скромно: мисс Маргарет Холлс.

Секретарша внесла чашки и сахарницу на подносе. И вытолкала шофера Гусева вон.

— Как вам впечатления о Сибири? — учтиво спросил гостей Дронов.

— Между городами много неухоженной земли, — сказал Пол Гром. — Мы видели: мы ехали поездом с Урала до Новосибирска.

— Это вы про Барабинские степи?

— Но на юге Кузбасса — почти как в Америке, — дополнил Пол Гром.

Угрюмый в летном комбинезоне что-то пробормотал по-английски.

— Господин Сведензналли не удивляется: он бывал на Аляске, — перевела мисс Маргарет Холлс.

Начало складывалось неплохо. Дронов включил связь с приемной:

— Наташа, что у нас к чаю? Пройдись по отделам. или позвони коммерсантам.

К чаю были: блины, варенье из клюквы и виктории, мед, грибы, балык, мясное ассорти с зеленым горошком, конфеты…

— Бренди или коньяк? — предложил Дронов.

Оператор Бернар Джем крутился вокруг чашки: горячо. Сведензналли не морщась прихлебывал чай. А продюсер Майкл Пол флегматично ждал, когда остынет. Пол Гром предпочел к чаю французский коньяк. А мисс Холлс выбрала конфеты.

— Итак, что же вас к нам привело? — задал гостям деловой вопрос Дронов.

— Мы хотим снять художественный фильм о гангстерах в Сибири, — за всех ответил Пол Гром. — Мы очень наслышаны о русской мафии… не здесь… там, наверху… в Москве. А мы бы хотели понять процесс на уровне провинции. Да, мы знаем, в вашей стране тяжелая криминальная обстановка… везде. Наши специалисты рекомендовали выбрать местом действия фильма Новокузнецк. Так как по уровню преступности он занимает третье место в России после Москвы и Санкт-Петербурга, и четвертое в мире после Нью-Йорка. У вас на каждой улице можно встретить бандитов.

Дронов вжался в кресло.

— Ваши специалисты ошиблись, — угрюмо сказал он. — К сожалению, Новокузнецк — тихий, провинциальный город. У нас мирные граждане ходят на рынок, где ничего не случается… Правда, автомобильные аварии иногда бывают. Ну, бывает, выпьет человек лишнего… Но с чего вы взяли, что у нас бандиты гуляют по улицам?

— О, эпоха первоначального накопления капитала!.. Передел собственности — земли, построек, заводов, нефти, золота… Так было в Америке сто лет назад во времена ковбоев, когда богател тот, кто стрелял первым, у кого были крепкие нервы и кулаки. Неужели вы никогда не видели вестерн?

— Видели.

— Вестерн — это фильм о диком Западе, когда при грубых нравах и правовом беспределе деньги становились добычей бандитов, а бандиты — правителями. На Западе все это в прошлом. Но теперь это — на Востоке. То же самое — на Востоке! Поэтому и фильм мы назвали не вестерн, а остерн. Это будет фильм о дикой Сибири!

— Интересно, что же вы такое собрались снимать?

— О, не беспокойтесь, фильм художественный, и никаких ссылок на реальных ваших лиц не будет. Игровой фильм снимают совсем не так, как документальный. Наш фильм, собственно, уже снят.

— Уже? — рука Дронова непроизвольно потянулась к пульту связи с местным отделением госбезопасности, но Дронов вовремя спохватился, извинился и вышел.

— Какие американцы к нам приехали?! — спустя полминуты кричал он в трубку спецсвязи в другом месте.

— Из Голливуда.

— Вы поморгали: они уже сняли фильм о Новокузнецке! Как такое могло случиться? Когда? Где?

— Успокойтесь, они снимали фильм в штате Монтана.

— Где?

— В США.

Озадаченный Дронов вернулся в кабинет.

— Господа, вы сказали, что фильм уже снят?

— Да, сэр.

— Где?

— В штате Монтана.

— Но почему?

— Там небольшое население, чтобы мало кто видел, — объяснил Пол Гром.

— Чтобы не пугать Америку русской мафией. Америка боится Россию. Особенно после того, как ваша мафия навела в ней русский порядок, а газета «Филадельфия Икваерер» опубликовала статью из «Кузнецкого рабочего» о вашем уголовнике тиражом 900 тысяч экземпляров. Кроме того, там хороший климат, наша японская аппаратура не замерзает и не перегревается. Все актеры — наши и говорят по-английски: сами понимаете, на мировом рынке не ценится русскоязычное кино, а мы работаем на рынок. К тому же, там можно снимать, выпивая виски, что у вас нам не по карману, а водка поддельная.

— Но если фильм снят, зачем же вы приехали?

— О, нужен антураж: новокузнецкие улицы, Привокзальная площадь, коммерческие банки, здание администрации и другие, как это сказать по-русски… притоны.

— Может, лучше в Калтане или в Междуреченске?..[1]

— О, мы будем снимать везде, мы создадим обобщенный образ.

— Тогда вам лучше в Красноярск.

— Нет, нас интересуют юг Западной Сибири, его природа. Понимаете, в Монтане совсем другая природа. Там нет тополей, терриконов и мало дымят трубы. А еще мы хотим записать шум улиц…

— Это в Таштаголе.[2]

— В каждом городе улицы шумят по-своему. Мы просим разрешение на съемку. Я плачу. О цене договоритесь с моим продюсером.

Дронов неопределенно повел бровью:

— А кто, собственно, все это придумал? Кто автор фильма?

— Фильм мой, — скромно сказал Пол Гром. — Я режиссер, я сценарист, я нанял актеров и оператора…

— Не хотите ли отдохнуть с дороги, вечерком попариться в бане?

— В русской бане?

— В сауне.

Американцы распрощались до вечера. Вечером Гусев из гостиницы отвез американцев в баню.

Фойе — небольшая, по-домашнему уютная комната. Жалюзи пропускали тусклый свет с улицы. За стойкой хлопотала банщица, она же буфетчица и хозяйка заведения, смешивая в миксере коктейли и раскладывая что-то по тарелкам. В углу заведения урчал холодильник. Американцы в ожидании расположились в креслах за столом.

Приехали два чиновника — один постарше, с большим саквояжем, другой помоложе, с кожаной папкой — оба в одинаковых черных костюмах.

— Господин Дронов извиняется, что не может попариться лично. Мы будем вести с вами переговоры, — с дипломатичной улыбкой объяснил ситуацию американцам тот, что помоложе. — Это господин Сидоров, — представил он товарища. — Моя фамилия Николаев.

— Мистер Тронов — очень вежливый мэр, — по-русски выговорил в качестве комплимента Сведензналли.

— Фамилия мистера мэра происходит не от слова «трон», а от слова «дрон», — поправила более сведущая в русском языке мисс Холлс, — это мистер Дронов, а не Тронов.