- То-то меня сейчас по телефону тягали, - вырывается у него, - а я как дурак!..

Я молчу, жду. Вдруг поосновательней проговорится? Но нет, взял себя в руки, себе и мне по стопарику водки налил, кивает:

- Давай выпьем.

Выпили.

- Так в чем все-таки дело? - спрашиваю.

- Да в том, - говорит он, - что мне буквально на днях Феликс Васильевич данные своего паспорта по телефону диктовал, мы соглашение составляли, такое же, как с вами, да подписать не успели, из-за этой беды...

- Ну, это, - говорю, - ничего не значит. Он данные своего паспорта наизусть знал, так что диктовать мог сколько угодно, а паспорт в это время, как выясняется, был давно потерян... Вот видите, без бюрократии не обойтись. Скажем, подписали бы вы соглашение, а в этот же день в Москве задержали бы человека с паспортом Васильича. Как бы вы потом объясняли, что паспорт раздвоился?

- Да, - говорит он. - Нехорошо получилось. Видно, по этому поводу и звонили мне из самарского угрозыска, спрашивали... А я, как последний идиот, всякую чушь им наболтал!

Вроде, логично все объяснилось. Но ещё один вопрос у меня остался - я ещё подумал, задавать его или не задавать, но решил, что задать будет естественней.

- Тогда ещё одного не понимаю, - говорю. - Мне все компаньоны Васильича, с которыми я говорил, рассказывали, будто он был против того, чтобы подписывать соглашение с вами. А вы говорите, он подписать хотел...

- Он и в само деле очень долго был резко против, - отвечает Букин. Подвох подозревал. Но я его убедил, что с заводом ему будет работать и выгодней и надежней, и он изменил мнение. Буквально накануне смерти мы с ним договаривались, чтобы все оформить... Да я ж вам об этом при нашей первой встрече упоминал, разве нет? А компаньонам решил ничего не говорить, пока свою подпись не поставит. Заявил, что все-таки ещё подумает, все документы проглядит, и не станет подписывать, если увидит что-то не то. Но ведь для предварительного оформления документов паспортные данные все равно были нужны, вот он мне их и продиктовал. Я был уверен, что с паспорта мне зачитывает!

Вроде, складно все сходилось, но ведь с Букиным не разберешь, где правда, а где вранье, это я уже понял, так что все равно считал себя обязанным ухо востро держать. Но пока что оставалось принять все эти его объяснения - все убедительно, жизненно, иголочки не подсунешь. Так что высказывать открытые сомнения было бы для меня последним идиотизмом. Я и должен был оставаться для Букина одним из тех пескарей, которые любую наживку проглотят и только рады будут на сковородку попасть.

Так что мы с директором посидели, и он меня на машине домой отправил. Да ещё и обнадежил.

- Жди, - говорит, - через несколько дней свои первые деньги получишь, если все хорошо пойдет.

Вот и везет меня Шипов, и спрашивает:

- Ну, что, все уладил с хозяином?

- Все, - говорю. - Подписали документы чин-чином, так что я теперь навроде хозяина помельче получаюсь.

Он ухмыляется.

- Забавный ты, дед... А о том, как в милиции было, не расспрашивал?

- Расспрашивал... - и говорю, выстреливая наугад - а чем черт не шутит, может и сработать, где хозяин воды в рот набрал, там шоферюга может проболтаться. - Он изумился очень, когда узнал, что у Васильича паспорт исчез.

У Шипова руки дернулись, машина вильнула - хорошо, улица пустая была, никого рядом.

- Милиция про паспорт тебя расспрашивала?

- Разумеется, - говорю. Я помню, конечно, что майор Наумкин мне наказывал до срока о паспорте не болтать, чтобы преступников не вспугнуть но ведь и врачи в больнице этот паспорт искали, и Настасью я расспрашивал, и в милиции не один Наумкин знает - так что шила в мешке не утаишь. Главное - он мне наказывал, чтобы как меньше шло трезвону, что паспорт в Москве всплывал. Об этом я Букину проговорился, да. Честно признаюсь, сперва выскочила из меня эта информация, потому что я разомлел. А вот потом "разбалтывался" вполне сознательно - увидел странную реакцию директора, и решил прощупать, чем она вызвана. Ведь Букин - ещё тот мошенник, это как дважды два понятно. Но я понял, что о мошенничестве в Москве он ничего не знал - и оно ему даже невыгодно было, потому что это возникновение паспорта в другом месте его собственным делишкам могло повредить. А вот каким делишкам - это, авось, из шофера можно будет вытянуть.

- Разумеется, - говорю, значит. - Ведь без паспорта документы на похороны нельзя оформлять. Вот все и стоят на ушах. Я сам всю квартиру обыскал, не нашел нигде.

- А что хозяин?

- А твой хозяин изумился очень. Сперва высказался, что сам видел у Васильича паспорт, незадолго до его смерти. А потом выяснилось, что лично не видел - Васильич ему все паспортные данные по телефону диктовал, вот директор и решил, что Васильич паспорт в руках держит.

- Ну да! Ведь вы, старики, все паспортные данные назубок помните. Разволновался, небось, хозяин, а?

- Малость разволновался, потом успокоился.

- Это понятно, - говорит Шипов. - Ведь он Васильича оформлял куда-то то ли в службу охраны завода, то ли ещё о каких делах они договаривались, так что ему вся лишняя суматоха ни к чему. А больше ничего про тот паспорт милиция не говорила?

- Да... - я задумался - сказать или нет. А, к лешему, думаю, скажу потому что чую, что на горячий след напал! Только сказать надо очень осторожненько. - Сомнения какие-то у них. Вроде, видели этот паспорт в другом месте, в руках у другого человека, и подозревают, что это с каким-то мошенничеством связано, только достоверных данных нет. Вот они и копают.

- Ни хрена себе! - говорит Шипов. - Хозяину это совсем не на руку.

- Мне показалось, что вообще как шило в задницу, - замечаю я, стараясь ехидство скрыть.

- Интересно, - задумчиво говорит шофер, - откуда у милиции такие сведения? Ведь не просто так они возникли, кто-то должен был подбросить...

- Вот этого сказать не могу, - развел я руками. - Сам не больше вашего знаю.

- Не нравится мне это... - бормочет Шипов.

- Думаете, с охотой на Сизовых как-то связано? - закидываю я очередную удочку.

- Думаю. Слишком все сходится, мать их так!.. А впрочем, дед, не любопытствуй. Слышал ведь поговорку - меньше знаешь, крепче спишь?

- На сон пожаловаться не могу! - ухмыляюсь.

- Вот и дальше спи так же крепко, - говорит Шипов, подчаливая к моему подъезду.

Я выхожу, прощаюсь с шофером, поднимаюсь наверх.

Что же это такое получается? Похоже, я в самое что ни на есть "горячо" попал, и это "горячо" каким-то боком с паспортом Васильича связано. И так ломаю голову, и этак, а тут почтальонша приходит, приносит мне телеграмму от сына Анастасии. Мол, выезжаю через день, постараюсь успеть на похороны.

Я подсобрал вещички по списку Настасьи, двинулся в больницу. Время около семи, как раз самое приемное. Еду в автобусе, все думаю. Что потеря паспорта Васильича для Букина была невыгодна - это раз. Что шофер убежден: милицию на след мошенничества с паспортом навели те самые люди, которые братьев Сизовых постреляли - это два. Тут Шипов, конечно, ошибается, усмехаюсь я про себя - но ведь откуда-то у него эта убежденность взялась, так? Не на пустом месте, выходит? Получается, он вместе с Сизовыми влез в какие-то мошеннические дела, где они кому-то дорогу перешли - и теперь трясется и за свою шкуру, и за то, как бы директор не узнал? Допустим, думаю, Васильич отдал паспорт шоферу, для передачи Букину, а шофер этот паспорт заиграл, чтобы в своих мошенничествах использовать, а Васильичу сказал - потерялся, мол? Нет, не складывается, Васильич шум поднял бы.

Словом, как ни верчу - в нормальную картинку не собирается. Но чувствую, что я где-то рядом.

Сошел я с автобуса возле больницы, по пути в поздний магазин зашел. Взял Валентине два яблока, больших и красивых, и апельсин. В такую они влетели копеечку, что у меня в глазах потемнело, но пусть, думаю, девчонка порадуется.