– Вблизи пустыни живет один христианин, по имени Аполлоний. Его это дело… Если он не смилуется, нам не избежать беды…

Привели волов, силою которых надеялись было сдвинуть истукана с места. Но ничто не помогало. Все было тщетно… Тогда отправляют послов к человеку Божию… Авва немедленно приходит к ним и, сотворив молитву, разрешает их. И все немедленно и единодушно бросаются к нему, с верой поклоняясь Богу и вознося благодарение. Деревянный истукан предается пламени, а люди следуют за человеком Божиим и, обученные им основам веры, вступают в лоно Церкви Божией. Многие остались с аввою, и даже и теперь их можно видеть в обителях. Слава о дивном событии далеко распространилась, и многие обратились ко Господу, так что в тех странах совсем почти не осталось язычников.» (3)

Среди других отцов, обретавшихся в пустыне, Руфин называет Ора, который был отцом многих обителей. В своем одеянии, с большой белой бородой, девяностолетний старец казался ангелом Божьим. Взор его светился чем-то сверхчеловеческим… Ор вырастил для братьев целые рощи с тем, чтобы они не имели нужды отлучаться далеко за дровами. В пещерах на скале, нависшей над рекой, жило множество отшельников и с ними – авва Питирион, ученик блаженного Антония. Он особенно подробно наставлял тому, как различать злых духов. Про Аммона, положившего начало пустынножительства в Нитрии, рассказывали, что богатые родители принудили его вступить в брак. В брачную ночь Аммоний говорил своей молодой супруге о целомудрии и хранении девства:

– Растление без сомнения и поведет к тлению. Напротив – целомудрие породит нетление. Лучше нам обоим сохранить девство, чем потерпеть друг от друга растление.

Девица согласилась с ним, и взаимным молчанием охранялась тайна целомудрия.

О многих святых отцах поведал пресвитер Руфин, об отшельниках и служителях церкви. О том, как собиравшиеся вместе совершенствовались в духовных подвигах.

Даже существовал христианский город, который свидетельствовал, что мир мог бы быть добрее, если бы он был христианским, и не на словах, а на деле:

«Пришли мы в один город в Фиваиде – в Оксиринх. В этом городе мы нашли так много примеров христианского благочестия, что трудно дать понятие об этом в рассказе. Иноки встречались нам со всех сторон в окрестностях города, а внутри он весь наполнен ими. Какие только в нем были общественные здания и храмы древнего суеверия – все обратилось в жилища иноков. Во всем городе, казалось нам, было гораздо больше монастырей, чем частных домов. Город весьма обширен и многолюден, и в нем двенадцать церквей, в которых собирается народ для общественного Богослужения. Обители не входят в это число, а в каждой есть свое здание для Богослужения. В воротах города, в башнях, в каждом уголке – везде иноки – и отовсюду денно и нощно возносятся хвала Богу и песнопения… Весь город обратился как бы в один храм…

Нет там ни еретиков, ни язычников – только одни христиане, одни православные… И не будет никакого различия – совершит ли епископ Богослужение на улице или в храме…

Что сказать о том, что сделало население города для нас? Лишь только завидели нас, как бросились к нам навстречу, как к ангелам, и воздали нам приветствие, которое не могу выразить словами. Что сказать об иноках и инокинях, которых, как сказано выше, там множество?.. От святого епископа того места мы узнали, что в городе находится 20000 инокинь и 10000 иноков. Мы не можем описать словами их радушия, их услуг…

Мы видели там много, много святых отцов, получивших от Бога различные виды благодати – то дар разумения слова Божия, – то дар воздержания, – то дар знамений и великих добродетелей…» (4)

Очень советую вам прочесть интереснейшие рассказы Руфина.

В первой половине IV века крестьянин по имени Пахомий объединил пустынников в монашескую общину. Монахи поддерживали и помогали друг другу не только в быту, но и в духовных исканиях. К V веку община насчитывала уже около семи тысяч человек. Монашество и отшельничество стали восприниматься как новые формы мученичества. Тех, кто стяжал духовные подвиги в столь суровых условиях, глубоко почитали, ими восхищались современники. (5)

Пустынники и монахи – самый яркий пример духовной самоотверженности. Многие шли другими путями, – не порывая с обществом. Были среди святых и миряне.

Чтобы подняться над духовной и нравственной обыденностью, вовсе не обязательно уходить в пустыню или в лес. Для этого нужно погрузиться в мир внутренний, в мир души, знающей Бога и стремящейся к нему. Предмет, который следует изучать здесь, – конечно, святые. Каждый святой – некая модель пути к Богу, более совершенная, или менее.

Святой не существует сам по себе. Он существует только во взаимоотношениях с Богом. Привязанность ко всему земному, плотскому лежит на нашем сознании тяжелым грузом. Думаю, нет человека, который хотя бы раз не испытывал внутренний протест против собственного греха. Но что заставляет преодолевать эту привязанность к греху и избавляться от него? Постараемся понять, обратившись к жизни святых, их личностям и природе святости.

Мы не будем ограничиваться христианскими святыми. Наоборот, – посмотрим каковы же святые в других религиях, и сравним их с христианскими.

Ссылки и комментарии

1. Преподобный Антоний Великий. Миссионерский листок номер A-1. Изд-во храма Покрова Пресвятой Богородицы. Ред.: Архимандрит Александр Милеант. – http://www.fatheralexander.org.

2. Пресвитер Руфин. Жизнь пустынных отцов. – http://pravbeseda.ru.

3. Там же.

4. Там же.

5. Фрэнкель С. С. Христианство. Путь к спасению. – Религиозные традиции мира. В 2-х тт. Т.1/Пер. с англ. – М.: Крон-Пресс. – С.373—374.

Начну с вопроса, который задал верующий Евгений священнику на сайте Православие.ru:

«Что значит быть святым, и в чем должна проявляться наша святость, которую от нас требует Господь?».

Отвечает иеромонах Иов (Гумеров): «Святой (евр. кадош; греч. агиос) означает отделенный, чистый, изб- ранный Божий (Ис.4:3). В точном значении святым является только Бог, не имеющий ничего общего с грехом и нечистотой. Когда Господь говорит: будьте святы, ибо Я свят (Лев. 11:44—45; 19.2; 20.7,26; 1 Пет 1.15—16), то призывает всех людей к той праведной жизни, которую можно достигнуть только точным исполнением Божественных заповедей. „Свят же тот, кто очистился и освятился по внутреннему человеку“ (преп. Макарий Великий. Духовные беседы).» (1) Это православная точка зрения.

Приоритеты и подходы к святости пытается обозначить и наука. Традиционный вариант научной концепции в данной области определяет святость в религии как мистифицированное представление о неких возвышенных свойствах сверхъестественных сил, людей и объектов. Она абсолютизируется богословием и превращается в догму. Для верующих святость – реально существующие мистические качества. Носитель святости, святой или священный объект, обладает так называемой божественной благодатью – чудодейственной силой. Святая личность или священный объект окутывается ореолом таинственности, фетишизируется соответственно идеям данного культа. В религиозной этике отношение к священному, свя-тости и святым рассматривается важнейшим признаком нравственности личности. Под определяющим влиянием общественного бытия содержание понятий «святость» и «священное» наполняется элементами, отражающими социальные идеалы, взгляды и потребности последователей данной религиозной системы (2). Очевидно, что научный метод позволяет лишь описывать подобные явления.

Наука, особенно консервативная, судит о сакральном по его внешним показателям и объясняет природу сакрального через социальное, но также и психологически. Сам метод здесь отменяет Бога и не допускает существования непознаваемой трансцендентной реальности.

Познакомимся с представлениями о святости в других религиях (помимо христианства).