Не откладывая в долгий ящик, Элис разыскала капитана и вывела его на улицу, чтобы поговорить. Он пребывал в отличном настроении, от его любовных томлений не осталось и следа. Капитан был бодр, весел и почти здоров, только старательно прикрывал курткой заживающее плечо.
Выслушав Элис, Майлз повел себя омерзительно. Он напрочь открестился и от Джули и от ребенка. У него нет намерения жениться в ближайшее время. А если мисс Стайлз прижила от кого-то ребенка, то пусть не рассчитывает свалить все на него. Он никогда не женится на такой женщине, распущенной и легкодоступной. И он добавил такое слово по поводу мисс Стайлз, что Элис предпочла как можно скорее пропустить его мимо ушей.
– Какой же вы негодяй, капитан! – от гнева у нее полыхали щеки.
Но Майлз не рассердился, а посмотрел на нее с восхищением. Он прижал Элис к стене, и нагло улыбаясь, сказал:
– А вы – просто прелесть! Я давно вас приметил. Вы гораздо красивее вашей подруги. Почему бы нам не прогуляться по городу сегодня вечером? Я скоро уезжаю, и мне было бы приятно провести с вами выходные.
– Держитесь от меня подальше. – тихо сказала Элис и пообещала. – Если вы и дальше будете вести себя также мерзко, я пожалуюсь полковнику Дэвидсону. Я подниму шум и устрою скандал. Ну как, я все еще прелесть? Или ваш пыл немного поостыл?
Гаденькая улыбка сползла с лица капитана. Он уважал полковника, а полковник не любил скандалов. Майлз не испугался, но перестал вести себя так нахально. Он неохотно выпустил Элис и сказал напоследок:
– Передайте вашей подруге, что я ее знать не хочу. Она слишком распущенная. Надо уметь обуздывать свой темперамент. – Капитан усмехнулся, и слегка морщась (к вечеру у него начинало ныть плечо), скрылся за дверью. Он посчитал разговор оконченным.
Элис ничего не сказала Джули о его поведении и о тех грубых словах, которые он себе позволил. Она лишь сообщила ей, что на капитана нет никакой надежды, и нужно придумать, что делать дальше. Но внимательно выслушав ее, Джули вдруг потеряла всякий интерес к разговору. Лицо ее стало равнодушным и вялым.
– Все кончено, Элис. Я его потеряла. Остальное меня мало волнует.
– Что же ты станешь делать? – Подожду еще пару недель и скажу все дома.
– Джули! – окликнула ее Элис. – Ты ведь не сделаешь ничего… необдуманного?
– Ты хочешь спросить, не покончу ли я с собой? – горько усмехнулась Джули. – Не бойся. Для этого мне не хватит решимости. Хотя это был бы самый лучший выход…
Через пару недель Джулия не пришла в госпиталь, и доктору Келли пришлось спешно искать ей замену.
Элис навестила ее лишь однажды. Она часто проходила мимо дома Джулии и знала, где та живет. Протягивая руку к звонку, Элис немного волновалась. Если родители Джули все узнали, то вряд ли они разрешат им поговорить. Но ей повезло, и дверь открыла сама Джулия. Она не выказала радости и сказала с досадой:
– А, это ты! Подожди здесь. Я только накину что-нибудь и выйду к тебе.
Джули вышла через минуту, такая же тоненькая и изящная как всегда. Только ее светлые волосы были теперь аккуратно забраны в тяжелый узел. В простеньком, очевидно домашнем, платье и шерстяном платке, в который она зябко кутала свои худенькие плечи, Джулия выглядела как подросток, и не верилось, что эта хрупкая девочка скоро сама станет матерью.
– Сядем тут. – она указала на скамейку возле палисадника. – Дальше я не пойду.
Они присели, и Элис поймала себя на мысли, что не знает как начать разговор.
– Ты не ходишь на работу…
– Отец запретил мне посещать госпиталь. – Джули сорвала веточку дерева и теперь отщипывала листочки. Тонкие, белые пальцы дрожали.
– Ты, видимо, сообщила им все как есть?
– Да. Теперь я сижу дома и никуда не выхожу. Они решают, что со мной делать. Наверное, отправят меня к тетке в Америку, в Брайтон. А там скажут, что я была замужем, но мой муж погиб.
– Джули! – Элис ободряюще потрепала ее по руке. – Может, это не так уж и плохо? Там ты сможешь начать новую жизнь, с чистого листа, понимаешь?
Джули усмехнулась и обреченно покачала головой.
– Знала бы ты мою тетку! Она еще хуже, чем отец. Будет следить за мной, как за преступницей и изводить меня презрением и нравоучениями. Она старая дева и ненавидит… распутниц, вроде меня.
Дверь распахнулась, и в проеме показалось недовольное женское лицо.
– Джули! Кто там? С кем ты разговариваешь? – голос был полон недоверия.
– Это Элис Барнхем, мама. Я тебе говорила, мы вместе работали в госпитале. Она пришла навестить меня.
Миссис Стайлз натянуто улыбнулась Элис и кивнула ей головой.
– Пожалуйста, недолго. На улице становится свежо. – громко проговорила она и скрылась за дверью.
– Она делает вид, что беспокоится обо мне. – усмехнулась Джули. – На самом деле они все, – она пренебрежительно кивнула в сторону дома, – ненавидят меня. Отец говорит, что я опозорила их, и даже не разрешает мне обедать за общим столом. Еду мне приносят в комнату. Даже старшая сестра теперь ненавидит меня, хотя ей-то я ничего плохого не сделала. Отец почти каждый вечер поднимается ко мне и изводит меня разговорами и упреками. А все потому, что он рассчитывал, что я выйду замуж за мистера Руни, его компаньона. Но теперь-то понятно, ничего не выйдет. А я только рада! Видела бы ты это ничтожество: он маленький, лысый, и ему почти пятьдесят лет. В нем нет ничего мужественного, ничего привлекательного…
Джули раздраженно взмахнула рукой и, когда рукав ее платья натянулся, Элис увидела на руке, чуть повыше кисти, синие пятна. Очевидно, мистер Стайлз, в ежедневных душеспасительных разговорах с дочерью давал волю не только словам, но и рукам. Джули перехватила взгляд подруги, покраснела и поспешно спустила рукав на место.
Элис поражалась тем переменам, которые произошли с Джули за несколько дней. Лицо ее было также красиво и свежо, но имело какое-то сонное, тупое выражение. Прозрачные голубые глаза, прежде живые и переливчатые и всегда носившие в себе некую тайну, теперь смотрели равнодушно и уныло. Должно быть, только выработав тупое безразличие, можно было перенести домашний ад. Лишь один раз эти глаза ожили и засверкали как в былые времена, когда Элис обмолвилась, что капитан Майлз отправлен домой, и его уже нет в городе.
– Вот как? – по голосу, по сгорбленным плечам Джули было понятно, что эта новость является для нее убийственной, но в то же время ожидаемой. Когда она совсем низко опустила голову, Элис заметила, что на руку Джули капнула вначале одна слеза, потом другая. Неужели новость об этом человеке еще могла волновать ее?
Элис протянула ей платок и погладила по плечу.
– Не надо так переживать. Этот человек причинил тебе столько горя… Лучше тебе поскорее забыть о нем.
Джулия прижала платочек к глазам и шмыгнула носом.
– Весь ужас в том, дорогая, что я никак не могу забыть его. Я все время думаю о нем, чтобы я не делала, чем бы не занималась… Он точно приворожил меня, понимаешь? И мне ужасно стыдно любить человека, который теперь совсем равнодушен ко мне. Но я ничего не могу с этим поделать. Они спрашивали меня о нем, хотели, чтобы я назвала его имя. Но я не говорю им. И никогда не скажу! – Джули гневно сверкнула глазами. – От этого они злятся еще больше. Ох, Элис! – на ее лице теперь играли краски жизни: волнение, растерянность, тоска. – Мне все стало безразличным, все осточертело. Я хочу видеть его, понимаешь? Он необходим мне как воздух.
Они посидели еще немного. Наконец Джулия поднялась и протянула руку Элис.
– Прощай, – сказала она. – Больше не приходи ко мне. Я теперь не слишком подходящая компания для тебя. И выходи поскорее замуж за своего любимого, чтобы не оказаться такой же дурой как я.
Джулия развернулась и направилась к дому.
Больше Элис ее никогда не видела.
Возвращаясь вечером домой и перебирая в уме разговор с Джули, она не могла не признать, что не смотря на доверчивость и неосторожность этой девушки, даже на ее распущенность, в поступках Джулии была какая-то особая женская правота. Поведение Джулии не одобрялось людьми старшего поколения, но зато ее легко было понять тем, кто помоложе. Жизнь брала свое, и противиться инстинктам и желаниям было очень трудно. Перед самой Элис тоже стояла непростая задача – сохранить свою любовь, и в то же время, не оказаться в таком положении, в котором оказывается рано или поздно любая девушка, которая идет на поводу у своих желаний, пренебрегая нормами морали.
