– Господи, какая же ты дура, Элис! Даже не представляю, что ты скажешь в свое оправдание.

– С какой стати я должна оправдываться? – возмутилась Элис.

– Как ты могла так поступить? Ты же знаешь, какое тяжелое у нас положение! Чем тебе помешали эти деньги, скажи пожалуйста? Разве ты не ухаживала за этим лейтенантом, разве не тратила на него время? Что плохого в том, чтобы взять их? Теперь я вижу, что помощи от тебя ни на грош. Даже не знаю, смогу ли я рассчитывать на тебя в будущем. В то время, как я целыми днями рыскаю в поисках работы, ты отказываешься от денег, которые сами в руки плывут. Наверное, ты совсем не думала обо мне, а только думала, как бы произвести впечатление на лейтенанта и его мамашу. Что ж, поздравляю, они наверняка в восторге от тебя. Только я, я – не в восторге.

Он так кричал, и его лицо исказилось от злости!

– Что ты сделала для нас с тобой? Скажи, что? Ты только умеешь обниматься да ластиться, как кошка. Отец твой денег нам не дал, а когда я попросил тебя уговорить его, ты отказалась. Денежное вознаграждение взять ты тоже отказалась. Ты такая благородная и такая щепетильная! Только ты, пожалуйста, помни, что вот такие и остаются старыми девами.

Подавленая его аргументами, хотя и несправедливыми, но весьма убедительными, Элис молчала, опустив голову. Она надеялась, что дав выход гневу и досаде, Грем опомниться и смягчится. Но он стоял у окна и даже не смотрел в ее сторону.

– Лучше тебе пойти домой, Элис. Сегодня я не хочу тебя видеть. – сказал он уже спокойным голосом, а потом повернулся и добавил: – И не знаю, захочу ли еще.

Она пошла к двери с опущенными плечами как провинившаяся школьница, все еще надеясь, что он остановит ее. Но выходя из комнаты, оглянулась. Грем продолжал стоять у окна, и свет уличного фонаря освещал его гордый, точеный профиль.

На улице Элис разрыдалась. Ей было очень обидно и страшно. Как он был несправедлив к ней сегодня! Ведь она работает, и он живет на ее деньги, а говорит, что она ничего не делает. Она могла бы возразить, но тогда бы он ужасно обиделся, и наверное, они расстались бы навсегда. Правда, у нее и теперь не было уверенности, что они будут вместе. Но она уже знала Грема, его характер, его вспыльчивость. Лучше ничего не отвечать ему, когда он сердится. Даже если он тысячу раз неправ. Потом ему станет стыдно за каждое слово, сказанное с горяча, и он пожалеет. Он уже жалеет. Наверняка.

Элис тряслась в холодном трамвае, и ее хорошенькое личико выражало отчаяние.

Что если он не простит ее (в душе она уже признавала себя виноватой), и они расстанутся? Не из-за денег, конечно, а из-за того, что все так неудачно складывается для них. Ведь говорят, что любовь может не выдержать испытаний? В себе-то она уверена, а вот он, пожалуй, любит ее не так сильно.

Она подумала о деньгах, из-за которых они поссорились. Может он прав, и она ведет слишком уж по-детски? Если отец из старческого каприза лишил ее денег, может следует быть по-настойчивее? Ведь от этих ста фунтов зависит ее жизнь! А деньги, что предлагала миссис Кросли? Может быть, Грем прав, и следовало их взять? Все люди относятся к таким вещам по-разному. Вот мистер Кросли считает, что порядочная девушка не должна брать этих денег, а миссис Кросли думает совершенно иначе. Конечно, ей было бы ужасно стыдно потом взглянуть в глаза Джону, но ведь она его больше не увидит, какая разница, что он о ней подумает?

Прохожие с удивлением смотрели на хорошенькую брюнетку в слезах, бредущую по улице и время от времени вытиравшую слезы рукавом синего поношенного пальто.

По дороге домой, она думала, что нужно поговорить с отцом и решительно потребовать свои деньги. Грем считал, что надо немного припугнуть старика, чтобы он был по-сговорчивее! И сейчас ей казалось, что он совершенно прав. Как она могла оставаться почтительной дочерью, если отец не проявляет элементарного понимания! Сто фунтов! Это могло бы решить все ее проблемы и открыть дорогу в новый счастливый мир. Если теперь она проявит непочтительность и даже жестокость, то только потому, что отец сам не оставил ей выбора.

Но дома ее решительность испарилась. Элис застала отца в гостиной, где он в одиночестве пил чай. Элис смотрела на него, и сердце ее сжималось от тоски. Он выглядел таким старым, и когда он подносил к губам чашку с чаем, рука его мелко дрожала. «Я не смогу угрожать ему, нет.» – подумала Элис, и эта мысль огорчила ее. Грем требует от нее невозможного, чего-то ей несвойственного, а значит, они разные люди, и ей надо хорошенько подумать об их совместном будущем.

Ночью она не спала, но к утру от благоразумных мыслей не осталось следа, и она думала только о том, что хочет видеть Грема. Элис не представляла, что может прожить целый день, не изгладив этой ссоры. Она отправилась в западный район, в дом миссис Фарли. Поднявшись на второй этаж маленького особнячка, в котором Грем снимал комнату, Элис постучала в дверь.

Ответом была тишина.

Грем не ночевал дома!

Встревожившись не на шутку, она решила, что опоздает в госпиталь, но дождется его возвращения. Мимо нее несколько раз прошла квартирная хозяйка миссис Фарли. Элис вежливо поздоровалась с ней, но в ответ получила лишь саркастическую, довольную улыбку. Миссис Фарли ее терпеть не могла. Она считала Элис и Грема любовниками и решила, что они расстались. Чем же еще, спрашивается, можно объяснить такое убитое лицо у этой смазливой дурехи? Разумеется, он бросил ее. Мысль, что даже таких красивых, молоденьких девушек могут сделать несчастными, грела домовладелице душу. Что до самого Грема, то она еще при первой встрече распознала в нем похотливого жеребца! Когда взгляды их встретились, они поняли друг друга без слов. Поэтому, однажды днем, когда она пришла спросить не нужно ли ему чего-нибудь, и когда, посмотрев на нее весьма красноречиво, он молча потащил ее к кровати, на которой она каждую неделю меняла белье, миссис Фарли не стала сопротивляться. Получив друг от друга то, что им было нужно, они так же молча, разошлись по свои делам. То, что он не сказал ей ни слова, пока она корчилась от наслаждения и извивалась под его мускулистым телом, и ничего не сказал после, миссис Фарли не смутило. Слова важны для молоденьких дурочек, а ей нужен здоровый, крепкий мужчина. Вдова осталась очень довольна и рассчитывала, что подобные встречи повторятся еще не раз. Она даже готова была немного поступиться своими принципами и сквозь пальцы смотреть на задержки с оплатой. Миссис Фарли теперь наряжалась особенно тщательно и норовила почаще попадаться постояльцу на глаза. Но он, казалось, потерял к ней всякий интерес, и если она заговаривала с ним, старательно избегал ее взгляда. Миссис Фарли это огорчило, и она винила во всем Элис. Но теперь, застав ее на лестнице в слезах, растерянную и жалкую, вдова мысленно потирала руки и довольно улыбалась. Элис ничего этого не знала и радовалась, что миссис Фарли не гонит ее на улицу.

Около девяти часов Грем вернулся, и поднимаясь по лестнице, весело насвистывал какую-то песенку, но при виде Элис, лицо его изменилось и приняло упрямое выражение, которое говорило, что он не намерен извиняться и считает себя полностью правым. Он открыл дверь и пропустил Элис вперед. Так же молча и не глядя на нее, он снял пальто и шляпу, и посмотревшись в зеркало, аккуратно пригладил рукой светлые волосы. Он не предложил ей пройти, и Элис стояла у двери, сжимая в руках маленькую дамскую сумочку, чувствуя себя полной дурой.

– Грем. – сказала она, пытаясь поймать его взгляд. – Тебе не кажется, что наша ссора зашла слишком далеко?

– А кто виноват, Элис? – холодно спросил он. – Ты и только ты.

– Неужели мы расстанемся из-за такой ерунды? – в голосе у девушки звучала паника. – Грем! Ради бога, посмотри на меня! Я так измучилась за эту ночь. Я глаз не сомкнула! Если бы я знала, что тебя это так разозлит, я бы взяла эти деньги не раздумывая. Ты, конечно, прав насчет них. Мне не следовало быть такой… щепетильной, как ты сказал. Если бы я могла посоветоваться с тобой, спросить твое мнение, но у меня просто не было времени… Я не подумала… Я…