Оставляя на старом погосте

Черный перстень да белые кости.

Так лежи, возлагая на бедра

В отверженьи, в бессмертьи пустом

Эти руки, простертые гордо,

Но не сложенные крестом!

Пусть плюются духовные лица,

Негодующей верой полны,

И над черепом самоубийцы

Видят синий огонь сатаны!

Пусть трясут они гривою конскою,

Вспоминают евангельский стих,

_Там_ посмотрят княгиню Волконскую

И не очень послушают их!

КЛЮШНИКОВ

Однажды, поднимаясь от залива,

На памятник наткнулся я красивый:

Средь горных сосен в узком их кругу

Стоял он, ангел отрешенный, белый,

И девушка в хитоне, паче мела,

Грустила на высоком берегу.

Ее лицо, бровей ее дугу,

Все для полета собранное тело

И эту невесомость без предела

Власть мрамора и розы на снегу.

Воспоминанье общее об этом

Я сохранил доныне. Пьедестал

Тяжеловесным золотом блистал

И отдан был лирическим поэтам:

Некрасов, Майков, Тютчев, Пушкин, Блок,

Конечно, Надсон, Лермонтов, Плещеев...

Кто притащил строку, кто десять строк,

Невесту провожая в дом Кащеев.

И говорил лирический букет:

Люблю тебя, хотя тебя и нет!

Как вдруг с высокой глыбы пьедестала

Совсем иная надпись проблистала:

"Я не люблю тебя, мне суждено судьбою

Не полюбивши разлюбить.

Я не люблю тебя моей больной душою,

Я никого не буду здесь любить.

Я не люблю тебя, я обманул природу,

Тебя, себя, знакомых и чужих,

Когда свою любовь и бедную свободу

Я положил у милых ног твоих.

Я не люблю тебя, но, полюбив другую,

На сотни мук я б осудил себя

И, как безумный, я и плачу, и тоскую

Все об одном: я не люблю тебя".

И подпись: "Клюшников". Да кто же он такой,

Обвивший крест у Южного залива?

Но как ни напрягаю разум свой,

Я многого не вырву из архива!

Да, при Белинском был такой поэт,

Одна из звездочек его плеяды,

Его и в словарях искать не надо,

И в сборниках его, конечно, нет,

Но кости, погребенные в могиле,

Его стихов, конечно, не забыли.

А тишина! А тишина кругом!

Лишь зелень утомленная, да море,

Да девушка на камне гробовом,

Парящая в оранжевом просторе,

Да власть стиха! Немного лет назад

(Немного лет, раз есть стихи из Блока),

Стихами отправляли в Рай и в Ад,

И грозен был тяжелый ямб пророка.

Стихами убивали, и стихи

Врезали в мрамор, как эпиграф к смерти.

Их не стирали ни дожди, ни мхи,

Не заслоняли ни кресты, ни жерди.

Был стих суров, как воинский приказ,

И в оный день отчаянья и гнева

Он прогремел, и даже Бог не спас

Его лучом пронизанную деву,

А был ли то литературный жест,

Слеза ли Демона пробила камень,

Ей все равно: над ней разводит крест

Недоуменно белыми руками.

Спускаюсь вниз - закат уже погас,

Знакомая актриса в пестрой шали

Идет навстречу: "А мы ждали, ждали,

Мы совершенно потеряли вас."

Гляжу на губы, на лиловый грим,

На тонкие и выспренные брови:

"Там на горе..." Мы долго говорим

О странной ненавидящей любови.

Когда искусство превратилось в кровь,

Тогда собьешься и не скажешь сразу,

Где жест актера перешел в любовь,

А где любовь переродилась в фразу!

КОЗЛОВ

Певец! Когда перед тобой

Во мгле сокрылся мир земной.

Пушкин. "Козлову"

"Ночь весенняя дышала

Светло-южною красой,

Тихо Брента протекала,

Серебримая луной." {*}

Тихо в сумрачном канале,

Отражающим луну,

Дева в черном покрывале

Молча смотрит на волну.

Он гребет, на лодке стоя,

Быстрый, яркий, как волна,

Но красавца за фатою

Не заметила она.

И не слышит, как в палаты

Бьет напевная волна.

. . . . . . . . . . . . . . .

Ночь и грязь. Домов квадраты

Крестит дождик полосатый.

Тучи мчатся, ночь темна.

Заиграл сверчок на печке,

Ветер кинулся в окно;

Оплывают тихо свечки,

Утомленные давно.

Мелкий дождик нудит, нудит...

Дочка борется со сном.

Может, хватит, может, будет?

Может, тоже отдохнем?

Но вперяя взгляд лучистый

И сжимая пальцы рук,

"Заструился пар душистый!"

Ты приказываешь вдруг.

И опять цветы и маски,

И рапиры, и щиты,

И корсеты, и подвязки

Все взбесившиеся краски

Разъяренной красоты.

Знаешь? Я с тобой согласен:

Из скворешен и квартир

До нелепости ужасен

Этот вылинявший мир.

Так хватай же кисти смело

И не бойся ничего

Только синим, только белым,

Только красным крой его!

И тогда средь одиночки,

Вдохновенной слепоты,

Из тугой и жесткой почки

Хлынут липкие цветы.

Ты увидишь на мгновенье,

Неподвижно и светло

Все, что гибнущее зренье

В темноту перенесло.

То, стыдясь и хорошея,

Вновь вошла в свои права

Абсолютная идея

Неподвижность божества.

Светлый рай олеографий

Красота добра и зла,

Все, что нам на мокрый гравий

С неба Муза принесла.

{* "Венецианская ночь".}

АНРИ РУССО

1

Мир этот многоцветен и нечист,

Мерцающий, безумный, исступленный;

Но ты пришел, ты свет зажег зеленый,

А солнце осветило каждый лист,

А там еще трепещут жемчуга

Змеиных тел, там дым и свет пожара

На голубых танцовщицах Дега,

На розовых животных Ренуара.

Там есть еще багровый жирный цвет

Страстей и чувств кровавые изнанки.

Там так нежна фигура Таитянки.

Струящая почти лиловый свет...

Там чертово вертится колесо,

И бледный от томления и страсти,

Вселенную там рушит Пикассо,

Чтоб вновь срастить рассыпанные части.

Там словно висельник застыл в дверях

Потусторонним холодом овеян

Суровый католический монах

С ключом в руках и вервием на шее.

Взгляни - и мимо, около окна,

Стоит поэт твой - прост, многотелесен, {*}

С улыбкою он смотрит с полотна

В тот скорбный мир, где не хватает песен.

А рядом Муза - край ее плаща

Касается зеленого хвоща;

И море, недоступное для бури,

Несется здесь из тюбика лазури.

{* Картина "Поэт и Муза".}

2

Море, море, пароход,

Маленький кораблик.

Отразились в ряби вод

Розовые сабли.

Из высоких труб идет

Голубая вата,

Где же этот пароход

Видел я когда-то?

Где я видел кудри скал,

Чаек в красном свете?

Для кого я рисовал

Пароходы эти?

О, далекий край земли,

Где по ровной глади

Проплывают корабли

В детские тетради?

Где в раскрашенный блокнот

Желтый, словно репа,

Пробирался хитрый кот,

Выгнутый свирепо.

3

Оглушительно дыша,

Вышел он из камыша

И глядит стрелою в цель.

Устремляется газель

Специально, чтоб упасть

В поджидающую пасть.

Тигр расправил для красы

Африканские усы,

Встал во весь звериный рост

И раскручивает хвост.

4

Точка, точка, бугорок,

Пара рог да пара ног...

Неужели, неужели

Это все, что от газели?

5

Ира! Ира! Ира - план,

Посади меня в карман,

Разверни свои бока,

Подними под облака!

С воротом распоротым

Мы парим над городом,

Наблюдая с высоты,

Как горбатятся мосты,

Как ложится ловко

Синяя штриховка:

То у круглой арки

Разлеглися парки.

То, косматей медвежат,

Ели город сторожат.

То идет по улице