Расплата Немало есть любителей, В кого-то метко плюнуть, И по чужим обителям, Без спросу нос свой сунуть. Закрыв глазенки бревнами, В соринках чьих-то рыться, Чтоб сделать их огромными, Напакостить и скрыться. И ухмыляясь гадостно, Ехидством заливаться, Считая высшей радостью Злорадно издеваться. Над, у беду попавшими, Судьбой, нежданно, битыми. Над ангелами падшими, Друзьями позабытыми. И наливаться силою, Смакуя их страдания, И гордость их насиловать Лукавым состраданием. И подавиться злобою, От недопонимания, Всей сущностью утробною: «Как делит Бог внимание?» Глаза свои царапать, Не веря в возрождение, Слезой бессилья капать, При виде восхождения. От всех укрыться в круге, Плевками очерченном. Без друга и подруги, В дворце позолоченном. Казниться одиночеством, За все дела «хорошие». С таким красивым отчеством! В гостях нигде непрошены! Предупреждение Если, ты, зависть пригрел на груди, Если, ты, ненависть копишь в загривок, Значит, ты, жизни спокойной не жди, Все у тебя пойдет косо и криво. Деду На могилу я к деду с вопросом пришел, Как ты смог: на войне потерял, но нашел? Я тебя понимаю, ты б погиб без мечты, Каждый день ты ласкал и лелеял черты. Той, что раз увидав, ты влюбился навек, Что шептала тебе: «Помни, ты – человек! У тебя есть причал, жду тебя, милый мой! Я молю, амбразуру не закрой ты собой! Ты отчаянный, смелый, но ты, же не сам, За меня ты в ответе, не спеши к небесам. Я молитвой прикрою тебя от беды, Знаю, в первые рвешься всегда, ты, ряды». Ты на зов ее шел, через Брест и Берлин, Через взрывы снарядов, завывание мин, Балатонскую ярость рукопашной борьбы. Я врагу не желаю подобной судьбы. А потом была встреча, слов безумный поток: «Я пришел!». «Я дождалась!» «Задержался чуток». А, затем 70 лет, словно миг, пронеслись. Дети, внуки, правнуки на могиле сошлись. Сирота
«Да пошел, ты!» «Куда? Хорошо, я уйду!» «Напугал! Да замену я быстро найду!» «Все понятно, змею я пригрел на груди!» «Что ты можешь нагреть? Все, давай уходи!» И фуражка об пол, двери страшный удар, Выбивает из душ озлобленья угар: «Что я делаю, Боже! Неужели уйдет?» «Все, пожили. Финал! Не бежит! Не зовет!» А малыш, пятилетний, дрожь, пытаясь унять, Что же дома случилось, не может понять. Почему мама держит платочек у рта? «Мама! Папа ушел, значит, я сирота? И меня будут дети дразнить, обижать? Не сиди, мама, надо за папкой бежать!» Мать схватила сыночка, рванулась к двери. Вдруг услышала голос, родной: «Отвори!» Треугольник любви от рыданий весь взмок: «Я люблю вас!» – малыш еле вымолвить смог. «Не бросайте меня, мне ведь плохо без вас». Понимания ужас катился из глаз. Жизнь – не сказка, в которой счастливый конец. Вытри слезы, готовсь к новой жизни, малец. Будешь трудно взлетать, как птенец без крыла. Не взлетишь, спросишь маму: «Зачем родила?» Сыновья Наши предки, казаки, ничего не боялись, Кроме, как обвинений в трусости. По делам атаманов себе выбирали, Чтобы мог на врага их вести. Сыновья атаманов не «ховались» под юбкой, Вместе с батькой ходили в походы. Становились мужчинами в сабельной рубке, Невзирая на юные годы. Наши предки, дворяне, ничего не боялись, Кроме, как обвинений в бесчестности. На балах пропадали, на дуэлях сражались, Но всегда защищали Отечество. Графа сын мог спокойно корнетом служить, Сын барона командовать ротой. За страну не жалели живот положить, И со смертью играли с охотой Современники, наши, что дорвались до власти, Вообще ничего не боятся. Ни бесчестья позора, ни собственной трусости, Лишь бы только в верхах удержаться. Сыновья депутатов и власть предержащих, Не могу вас представить в бою, Грязных, потных, свирепых, от боли кричащих, Защищающих землю свою. Вы, пожалуй, в истории первое племя, Без проблем, без забот, без нужды. Самым главным судьею для вас будет время, А пока, что ему – вы чужды. Суд На скамье подсудимых сидели, потупясь, Легкомысленность, гордость и упрямая тупость. Нетерпимость и вспыльчивость мерили клетку, А блудливость с изменой бросали монетку. «Суд идет!». Встали все, в зале смолк разговор. Беспристрастный судья зачитал приговор: «Всех»– назвал по фамилии, имени- отчеству. «Приговорить к… одиночеству!» |
