– День добрый, Шангуэр, – приветствовал его Д. и флосс слегка развёл крылья, одновременно сдвинув уши вместе. Конечно, это не уши, а перья… но уж очень похожи.

– День добрый вам обоим, – отозвался тот. Собственный голос у них своеобразный – видимо, для них Среднее наречие тоже не подарок. Вообще-то флоссы могут общаться с собеседником мысленно – передавать сказанное прямиком в мозг – хоть одному собеседнику, хоть нескольким сразу. Но отчего-то они предпочитают говорить с нами естественным образом. Надо выяснить, почему.

– Отдыхаешь? – Д. уселся на траву рядом с камнем. Я последовал его примеру. Флосс пошевелил «ушами», что означало «да».

– Работы почти нет, – пояснила птица на словах. – Можно думать, о чём хочется. Словно не патруль, а прогулка. Давненько такого не было.

Флоссы живут сравнительно недолго – лет шестьдесят. Что означает «давненько»?

– Спокойствие – это превосходно, – Д. кивнул. – Наверное, нехорошо так говорить, но когда работы нет, я радуюсь.

– Я тебя огорчу, – Шангуэр (полное его имя Шангуэр-Орис анс Хар – имя для «посторонних», конечно, не настоящее) вновь пошевелил перьями на голове. – Тебя недавно искали. Не слишком срочно, но тем не менее. А это наш новый расследователь?

– К вашим услугам, – я чуть наклонил голову. Странные он слова употребляет. Официально мой пост называется «ненгор», то есть, попросту, выездной инспектор.

– Благодарю, – и флосс, безо всякого предупреждения, взмыл в воздух. Один миг – и его нет. Я долго вглядывался в сторону, откуда только что доносились звуки бьющих по воздуху крыльев, но тщетно. Ни следа. Чудеса, да и только!

– Странный он, – осмелился высказаться я и Д. кивнул.

– Зря стараешься, – он поднялся. – Всё равно не увидишь. Зря их, что ли, невидимками зовут. Ну ладно. Я пошёл в контору, а ты, если хочешь, оставайся пока здесь. Будешь нужен, вызову.

И Д. отправился куда-то в сторону. По пути поднял руку к шее и растворился в воздухе. Не останавливаясь. Ловко! У меня такая штуковина тоже есть. Я спрашивал у Д., не пристаёт ли… так сказать, «запах» магии к тем, кто её употребляет. Он сказал, что нет. Почти все мало-мальски сложные изделия в той или иной мере магические – в широком смысле. Так что пользоваться можно чем угодно. А заниматься магическими науками – с великой осторожностью…

И ещё он строго-настрого велел не увлекаться телепортацией. Сказал коротко: вредно для здоровья.

Я ещё немного побродил вокруг, после чего направился к озерцу неподалёку. Деревья разных пород тут растут обособленно – смешанного леса почти нет. Я выбрал ясени, сел под ближайший. Д. питает пристрастие к сухарикам и я, видимо, вдогонку, тоже иногда покупаю. Выяснилось, что не так уж они и плохи, сухарики, в особенности, если их запивать здешней водой.

Ума не приложу, как удаётся выращивать на территории одного и того же Парка такую уйму разных деревьев. По всем законам природы, такого быть не может. Но ведь растут. Где-то в северной части есть, поляна с каменными дубами. Древнейшие деревья на планете. Редкие, стойкие и очень интересные. Для меня, правда, что обычный дуб, что каменный…

Откуда-то возникла белка и немедленно потребовала подношения.

Съела пару сухарей с ладони и, зажав ещё один в зубах, ускакала прочь – прятать. Теперь надо очень быстро их доедать. Иначе не успокоится, пока все не перетаскает. И попробуй не дать: здешние белки длиной иногда сантиметров под сорок. Не считая хвоста. С радостью угостишь, только чтобы не связываться.

Тень легла рядом с Клемменом. Он не сразу заметил её, наблюдая за ловко скачущим к своим соснам грызуном. А когда повернул голову, то первое, что заметил – протянутую ладонь, и на ней – три небольшие чёрные ягодки.

Если бы не глаза, её можно было бы не узнать. Ольтийка была в светло-зелёной рубашке и тальва, разновидности брюк. Правильно, ольты всю жизнь живут среди деревьев, а по настоящему лесу в юбке или платье не очень-то походишь. Светло-серебряный обруч на голове сменился другим, изумрудно-зелёным, и только медальон со знаком, похожим на «Y», остался тем же.

На сей раз Клеммен сохранял ясность мышления. Относительную, конечно. Девушка (Клеммен выяснил, ей не более двадцати «настоящих» лет) терпеливо ждала, продолжая протягивать ягоды.

Словно во сне, Клеммен взял их, все три, не прикасаясь к её ладони и некоторое время смотрел на них. Понятия не имею, что за ягоды. Ну да ладно… он положил одну в рот и легонько прижал языком к нёбу. Ягода тут же лопнула терпким кисловатым соком. М-м-м, вовсе неплохо…

Всё-таки уроки Д. даром не прошли. Самому Клеммену все эти обмены символическими действиями давались поначалу нелегко: его-то обучали казаться естественным. Но раз всё получалось само собой, и актёр на сцене не отличал себя от персонажа, то в чём разница?

Он протянул оставшиеся ягоды обратно.

Она взяла одну, и тоже положила в рот.

Шорох позади. Белка была тут как тут. У человека оставались ещё сухарики, верно? После краткого раздумья юноша протянул зверьку ладонь с оставшейся ягодой.

Белка некоторое время принюхивалась к ягоде, затем взяла её – осторожно, не сдавливая когтями – и уплела, не успел он и глазом моргнуть. Напомнила, что ей нужны сухари.

Клеммен рассмеялся и извлёк из кулёчка ещё один. Белка схватила добычу, и её словно сдуло ветром.

Ольтийка сидела рядом, по другую сторону ручейка.

– Ненгор, – произнесла она, наконец. – Редкая профессия. – В голосе её прозвучало уважение.

– Я только что сдал экзамены, – признался Клеммен. – Ещё не работал ни единого дня. А ваша выставка ещё здесь?

– Выставка в пути, – девушка посмотрела в сторону невидимого отсюда города. – Только мои работы никуда не уедут.

При других обстоятельствах Клеммен тут же начал бы расспрашивать – отчего, почему и так далее. Но, несмотря на частичный паралич мышления, он ощутил в её интонациях то, чему так долго обучался у Д.

Таэркуад. То, чем не полагается интересоваться. Одно из непроизносимых слов.

– Интересное здесь место, – вздохнул Клеммен, не желая затягивать паузу. – Хотелось бы бывать здесь, когда захочется. Уж очень красиво.

– Хотите, покажу, где мне нравится больше всего? – ольтийка смотрела ему в глаза, улыбаясь. – С самого детства там бываю.

– С удовольствием, – Клеммен поднялся на ноги и оглянулся. Белки поблизости нет. Какое счастье…

– Она не вернётся, – произнесла девушка уверенно. – Идёмте.

И, не оборачиваясь, направилась куда-то на юг. Клеммен шагал следом и втайне надеялся, что Д. не вспомнит о нём… ну, скажем, в течение ближайшего часа.

– Извини, что отвлёк, – Д. не улыбался, но глаза выдавали его. – Начинается повседневная работа, ненгор. Твоё первое задание.

– Сдаётся мне, Д., вы это нарочно, – вздохнул Клеммен. Сигнал от начальника оборвал девушку на полуслове, Клеммен был вынужден немедленно откланяться. Несмотря на раздражение, попрощался он с ней безукоризненно. Д. бы понравилось… чтоб ему лопнуть!

– Посмотри-ка в зеркало, – велел начальник. Клеммен повиновался. – Посмотрел?

– Посмотрел.

– Понял?

– Понял, – отозвался Клеммен неохотно.

– Ну и отлично. Через час, здесь же. Приведи себя в порядок, пообедай…

Чтобы не путаться в летоисчислениях, буду впредь указывать даты, так сказать, по-людски. А не то надо бы и год писать не от пришествия Дайнера, а от таинственного Рассвета (как положено у многих ольтов). Надо выяснить, в конце концов, что же это за Рассвет такой.

Странное имя – Киэнна – для человеческого поселения. Ольтов здесь кот наплакал. А слово, без сомнения, ольтийское – что-то вроде «горячих камней» означает.

Первые три дела я благополучно провалил. Как бы это точнее сказать… не осознал, что там к чему. Хвала богам, Д. всякий раз брал инициативу в свои руки, когда становилось ясно, что я сделал всё, что мог.