3

Ждать государевых гостей пришлось недолго.

В начале октября в гавань Благополучия вошла большая лодья, на кровле которой толпились попы, подьячие, вооруженные стрельцы. На самом носу, чинно сложив на тощем животе восковые руки, торчал старец со слезящимися глазками, ветхий и щуплый, - архимандрит ярославского Спасского монастыря отец Сергий.

С изумлением взирало с лодьи пестрое людское сборище на мощные крепостные стены с могучими башнями, на древние храмы, но уж вовсе удивились гостеньки, обнаружив, что ни одна душа не вышла встретить их. А ведь отправлен был гонец, дабы упредить братию соловецкую о приезде царских посланцев. И вот - на тебе! На пристанях было чисто, белели днищами аккуратно сложенные новые бочки, розовели груды кирпича, тихо покачивалось у причалов несколько мелких суденышек. И кругом ни души, будто вымерла обитель. Лишь высоко в небе хохотали над гостями беломорские чайки...

К отцу Сергию приблизился стрелецкий сотник Елисей Ярцев, косолапый и приземистый, с обвисшими щеками.

- Отец архимандрит, дозволь прогуляться со стрельцами до города, разузнать, в чем дело.

Пожевав морщинистыми губами, отец Сергий проскрипел:

- Пожди малость. Не пристало государевым слугам до просьб унижаться.

- А мне сдается, недоброе замышляют соловчане, - настаивал сотник.

- Что могут сделать мне плохого в Зосимовой обители? Подумай, не могли же соловчане дойти до того, чтобы угрожать нам смертью.

Вмешался Успенского собора поп Василий:

- Полно тебе, отец архимандрит! Ты, видно, решил, что нас колокольным звоном встречать будут, а мы ведь не мед везем.

- Не год же тут сидеть, у подворотни! - зашумели другие.

Отец Сергий помигал глазками, пожевал губами.

- Ин, ладно. Отпущаю сотника со стрельцами на берег. Сам, однако, пойду с ними.

- Отец архимандрит! - решительно заявил поп Василий. - Мы тебя одного не пустим и пойдем все вместе.

Так они препирались некоторое время, пока отцу Сергию не надоело, и он махнул рукой: делайте, что хотите.

Вся свита повалила на берег и направилась к Святым воротам, которые оказались запертыми.

Ярцев попробовал плечом, створки не поддавались. Тогда он взял у одного стрельца ружье и стал изо всей силы бить прикладом в железные жиковины ворот.

Медленно приоткрылось крохотное окошечко, хриплый голос спросил:

- Чего надо?

- С государевым указом архимандрит Сергий! - рявкнул в окошечко сотник. - Отворяй!

- Таких архимандритов не ведаем, - прохрипело за воротами, и окошечко захлопнулось.

Ярцев заорал:

- Да что вы, черти! Мы по государеву указу прибыли! - и снова принялся колотить прикладом.

Внезапно ворота распахнулись, взвизгнув петлями, и пришлось царским посланникам еще раз удивиться. Перед ними во всю ширину арки стояли вооруженные соловчане: монахи, трудники, работные люди - лица суровые, неприветливые. Вперед выступил широкоплечий остроглазый чернец. Широкая ладонь его покоилась на рукоятке большой старинной сабли.

- Кто привез государев указ? - строго спросил он.

Архимандрит Сергий, совершенно обескураженный тем, что никто не подошел к нему для благословения, произнес запальчиво:

- Аль забыли чин и устав, братья иноки? Не велика честь этак-то встречать государевых слуг.

- Все мы - царские слуги. - Корней протянул руку. - Давай сюда указ.

Отец Сергий аж побелел от ярости, вздернул козлиную бороденку, зашипел:

- Убери длань, нечестивец! Я послан государем и патриархом и указ прочту самолично черному собору. Прочь с дороги!

Корней усмехнулся.

- Пропустите старца и проводите в Преображенский собор. Елизар, обратился он к рослому улыбчивому мирянину, - ударь в колокол для большого собору.

Елизар Алексеев побежал к звоннице.

- Они со мной, - кивнул отец Сергий на свою свиту, - впустите их.

- Не выйдет, архимандрит, - сказал Корней, становясь на пути старца, видишь ли, у нас в обители гостям жить негде. Впрочем, для дюжины человек место найдется.

Стрельцы с сотником подались было вслед за архимандритом, но их бесцеремонно оттеснили в сторону.

- Эй, служилые! Ай-ай, нехорошо... В святую обитель с оружием лезете, рази ж можно?..

Человек шесть все же пропустили, отстегнув у них сабли и отобрав ружья. За воротами их окружили и повели в дальний угол двора.

- Куда вы нас, братцы? - стрельцы беспокойно вертели головами.

- Отдохнуть вам не мешает. Поди-ко, приустали с дороги. А вот для вас келеечки. Сосните часок-другой...

Затолкав стрельцов в каморки, которые когда-то использовались как чуланы, миряне заперли двери и поставили надежный караул.

Остальной свите пришлось вернуться на лодью: ворота перед ними захлопнулись, и на стук никто не отзывался.

- Как бы не убили в самом деле отца Сергия, - волновался поп Василий. - Ох, господи, спаси и сохрани его!

- И нас тоже заодно! - подхватил один подьячий и показал пальцем. Глянь на стену - никак в нас целят...

Из крепостных бойниц прямо в души государевым посланцам смотрели черные ружейные зрачки.

Спасо-Преображенский собор был полон народу, стояли даже на клиросе, на амвоне.

- Уговаривать прикатил архимандрит-то

- Стукнуть его - и вся недолга!

- Куды его стукать, суховздоха, дунь - и улетит.

- На ладан дышит, а тоже в послы лезет.

- Занесла его нелегкая на Соловки, как бы шею не сломил.

- Всех их, посланничков, к ногтю, чтоб не прельщали антихристом...

В сопровождении нескольких чернецов появились отцы Никанор и Сергий. У отца Сергия на морщинистых губах блуждала улыбочка, Никанор же был сосредоточен и хмур. Взойдя на амвон, он поклонился большому собору и сказал:

- Братия, миряне! Государь наказал нам с сего дня начать новую службу по новоисправленным книгам и греческим чинам. Ваше дело решать, мое исполнять. Однако то учение, которое велит креститься тремя перстами, есть предание латинское, ибо троеперстие - печать антихристова, кукиш, который показал православию освободившийся от оков сатана. И коли вы, братия и миряне, того учения не примете, я за вас готов к Москве ехать и за правое дело пострадать.

Так загремело в соборе раскатистое эхо, что отец Сергий слегка присел и зажал ладошками уши.

- Мы сами готовы пострадать!

- Ни книг, ни учения нового не принимаем!

- У них главы - патриарха нет, и без того соборы их не крепки!

- А поглядим, крепка ли башка у посланника!

- Катись отсюда, собака!

Отец Сергий, бледнея, вобрал голову в плечи. И клял он себя, и ругал за то, что согласился поехать в эти чертовы Соловки - пропади они пропадом! Но уж раз приехал, надо было доводить дело хоть до какого-то конца, и как только шум поутих, он выкрикнул петухом:

- Выделите двух либо трех человек, с кем о церковном деле было б можно говорить немятежно и благочинно. Я человек старый, и вы меня вовсе оглушили.

- Ого-го-го! Мы тебя оглушим ослопом16 по башке!

- Ату его, братцы, ату!

Приподнявшись на цыпочки, отец Сергий прокричал в самое ухо Никанору:

- Этак-то нельзя ничего решать! Пущай придут ко мне на беседу.

Никанор, подумав немного, согласно кивнул головой...

В келье, отведенной для государева посланника, всю ночь горели свечи и не утихали споры. Отец Сергий, несмотря на преклонный возраст и хлипкое здоровье, искусно вел словесный бой с черным попом Геронтием. При сем присутствовало несколько соборных старцев и Корней, лично посланный Никанором. Корнею было наказано следить за тем, чтоб в пылу спора не возникло драки, - и на старуху бывает проруха: разгорячатся старцы, вцепятся в бороды - хлопот не оберешься. Все-таки, что ни говори, отец Сергий самим государем послан, а Никанору ссориться с Алексеем Михайловичем было ни к чему...

Поблескивая карими глазами, Геронтий наскакивал на отца Сергия, как боевой петух. А уж заносчивости у нового казначея было хоть отбавляй.