Наиболее подавленными казались молодые роботы. Сбившись тесной группкой, они растерянно оглядывались по сторонам, переминаясь с ноги на ногу. Для новичков старик был кумиром и божеством, хранителем древних тайн и спасителем племени. Они не мыслили себе дальнейшей жизни без него, так как слишком много горьких истин довелось им услышать в ночь посвящения.

Один лишь Ухето оставался спокойным. За свою жизнь он много повидал, и его не могли смутить мимолетные настроения. Решение — роковое или спасительное — было принято, и эмоции теперь были излишни.

Спокойней, чем другие, отнесся к операции и Октавус. У него была своя маленькая тайна, которая всецело его занимала, не оставляя времени для бесцельных переживаний. Тайна эта должна была вскоре воплотиться в новое, невиданное оружие, обладающее большой силой. Благодаря ему роботы одолеют Ованго и захватят корабль, когда Ро встанет на ноги.

О новом оружии Октавус думал уже давно. Чем бы он ни занимался, его неотступно преследовала мысль: как увеличить дальность полета копья, чтобы разить врага с большого расстояния, самому оставаясь вне опасности? В конце концов он изобрел лук, к которому добавил механизм, способный натянуть тетиву, прилаженную к толстой и упругой перекладине. Изготовив первый образец, напоминавший средневековый арбалет, Октавус отправился в лес, подальше от базы, чтобы испытать его. Он встретил стадо крупных животных с целым веером рогов на голове, хотя и не столь острых, как у быков на холмах, но на вид весьма грозных и устрашающих.

Сперва его постигла неудача: своим появлением он вспугнул стадо. Пришлось вести себя осторожней. В результате, подкравшись поближе к гордому лесному красавцу, Октавус вонзил ему стрелу прямо в шею. Сделав огромный прыжок в сторону, животное замертво рухнуло на землю.

Октавус остался доволен своим оружием, боевые качества арбалета не вызывали сомнений. Он приблизился к жертве и тут услышал в кустах шорох. Октавус насторожился. Шорох усилился, затем отчетливо донесся треск ломающихся сучьев. На поляну вышли Ухето и Мамбуса. Они с недоумением уставились на Октавуса. В руках у изобретателя был самострел, в специальном чехле за спиной — стрелы, а поодаль на траве валялось поверженное животное.

— Что ты здесь делаешь, Октавус? — спросил Ухето, придя в себя от изумления. — Мы тебя ищем с самого утра. И что это у тебя?

— Это самострел, — не без гордости пояснил Октавус.

— И из него ты убил животное? Ты, что же, подобно Ованго решил заняться охотой? Зачем тебе это?

— Я испытывал самострел, — ответил Октавус.

— А где ты его взял?

— Я сделал его сам. Это мой подарок мудрому Ро.

— Как? Ты уже знаешь, что он вновь с нами? — с удивлением произнес Мамбуса. — Ведь тебя не было с самого утра. Для того мы и искали тебя, чтобы сообщить эту радостную весть.

— И он обрел память? — осторожно проговорил Октавус, словно боялся, что от его вопроса что-то может измениться.

— Да, Ненго прекрасно справился с задачей, — сказал Ухето.

— Идемте скорей, я хочу сам увидеть Ро, — обрадовался Октавус. — Теперь мы отобьем у Ованго корабль! Мы будем разить их издалека, а сами останемся в безопасности. Но как Ро? Значит, он все вспомнил? И может объяснить все загадки? Он сказал вам, что такое корабль?

— Ты нетерпелив, — заметил Ухето. — Ро нам еще ничего не говорил. На него обрушился целый поток забытой информации, и он старается привести ее в порядок. Нельзя сейчас отвлекать его вопросами. Мы ждали долго, и ничего не случится, если подождем еще.

— Вообще-то он ведет себя как-то странно, — проговорил Мамбуса.

— Почему? — удивился Октавус.

— Да потому, что Ро стал скрытным. В его первых словах не было радости. И явно заметно, что он обеспокоен чем-то. А чем именно, не говорит. Тут поневоле задумаешься.

Когда Октавус в сопровождении Ухето и Мамбусы появился на базе со своим самострелом, никто не обратил внимания на диковинный аппарат. Все были заняты обсуждением перемен, произошедших с вождем, и наседали на Ненго, надеясь узнать от него что-то новое. Ведь он первым беседовал со стариком, притом довольно долго. Но ничего определенного Ненго не мог сказать. Сам же вождь уединился в своем шалаше и потребовал, чтобы его не беспокоили.

Шло время, а Ро все не появлялся. Это не на шутку встревожило племя, и Кало вызвался пойти в разведку. Вернувшись, он рассказал, что старик сидит в шалаше и читает книгу, которую бережно хранил у себя с давних пор, несмотря на все злоключения кочевой жизни.

— Значит, он вспомнил древний язык, наш настоящий язык! — воскликнул обрадованный Янауо. — Ведь он не раз говорил, что эта книга откроет нам глаза, и потому берег ее, хотя не мог прочесть ни единого слова. Мы ведем себя глупо. Надо терпеливо ждать. Скоро Ро откроет нам все тайны.

— Но почему он не может прочесть книгу всем нам? — засомневался Чако. — Почему он прячется от нас?

— Пусть скажет правду! Нам нужна правда! — проговорил Мамбуса возбужденно. — Даже если он ничего не вспомнил. Или ему просто нечего нам сказать?

В этот самый момент вождь появился на поляне, где собрались роботы. Здесь они жгли по ночам костры, здесь решались самые важные вопросы. Ро слышал последние слова Мамбусы и заявил спокойно:

— Ты ошибаешься, Мамбуса, мне очень многое надо вам сказать. Мне понятны причины вашего беспокойства, и я не упрекаю вас. Но прежде чем начать разговор, я должен был разобраться во всем сам. Да, память вернулась ко мне, Ненго оправдал наши надежды. Однако мало вспомнить прошлое, необходимо понять его и соотнести с сегодняшним положением. Вы слишком нетерпеливы, я так и не успел прочитать книгу до конца и еще многое не понимаю сам. Но и то, что я уже знаю, заслуживает вашего внимания.

Роботы сбились тесной толпой около старика и жадно ловили каждое его слово.

— Теперь мне известны первоначальная информация, заложенная в нас, и прежняя программа, — продолжал Ро. — А это существенно меняет ситуацию. Теперь, чтобы спастись, мы не должны воевать с Ованго. Нам следует заключить с ними мир.

В толпе роботов поднялся ропот. Мысль, высказанная вождем, показалась им странной и нереальной. Разве Ованго согласятся на мир?

А их агрессивность? Октавуса же волновали совсем другие мысли.

— Как же так? — воскликнул он. — Я изобрел новое оружие, оно сделает нас непобедимыми. Мы вернем все, что потеряли когда-то. Я могу показать вам, как действует самострел, тогда вы поймете.

— Не спеши, Октавус, — произнес Ухето. — Ро еще не кончил говорить. Ты сам не знаешь, о чем споришь.

— Он хочет, чтобы мы стали охотниками, как Ованго, — сказал Мамбуса. — И чтобы гонялись за лесными зверями.

— Мы будем воевать не со зверями, а с Ованго, — горячился Октавус. — В лесу я только испытывал самострел.

Ро жестом остановил перепалку.

— Я не видел в действии твоего оружия, Октавус, — проговорил он, — но охотно верю, что оно обладает большими достоинствами. В вопросах войны Ованго были нашими учителями, и теперь, надо думать, мы их превзошли. Однако я хочу, чтобы не только ты, а и все остальные поняли: программа, которой мы руководствуемся в своих действиях сейчас, низвела нас до уровня жалких дикарей, ставших в нашем воображении всемогущими и грозными. Вины нашей в этом нет, но мы всегда шли на поводу у Ованго. Мы можем рассчитывать на мощь нашей техники, чтобы справиться с Ованго, ее вполне хватит. А мы возимся с копьями и дубинами. Теперь ты придумал самострел. Так ли уж он отличается от примитивного оружия Ованго? Ты понимаешь, о чем я говорю, Октавус?

Октавус растерялся. С одной стороны, его поразила грандиозная перспектива войны с Ованго теми техническими средствами, которые всегда были в распоряжении роботов и которые никому не пришло в голову использовать.

Но одновременно он испытывал горькое разочарование. Он ждал похвал, восхищения соплеменников, а получил суровую отповедь.

— Я не собираюсь умалять твоих достоинств, Октавус, — снова заговорил Ро. — Я лишь хочу подчеркнуть, что программа, которая помогла нам выжить, безнадежно устарела. Мы должны от неё отказаться.