Иногда я смотрел в окно на быстро бегущую ленту дороги под колёсами. Ужасным было то, что в эту ночь поднялась сильная метель – ещё сильнее, чем была до этого – и теперь пространство было окутано белой рябью настолько плотной, что её можно было спутать с туманом. Я присматривался, щурил глаза, но проглядеть сквозь эту белую завесу не представлялось возможным. Никто не знал хотя бы где мы, а ведь за три с половиной часа – ровно столько прошло времени с того момента, когда мы свернули с дороги – можно было очень далеко уехать. Поворотов мы миновали столько, что и запомнить было невозможно. Да и мало ли просёлочных дорог, не отмеченных на карте?

Девочка проснулась на руках у матери и теперь о чём-то с ней тихо разговаривала. Девушке, после долгих попыток, удалось уснуть.

Ещё час езды и я почувствовал, как машина на очень низкой скорости преодолевает поворот. Должно быть, мы приближаемся к нужному месту, подумал я и машина, проехав ещё несколько метров, остановилась. Мотор заглох, и теперь до ушей доносилось лишь заунывное пение ветра. Ещё через несколько секунд в шум ветра вмешались человеческие голоса. Слышались они отдалённо, будто преодолевая какое-то препятствие, так, что нельзя было разобрать слов. Но они становились всё ближе, и это было подобно приближению огромного шара, который вот-вот нас раздавит – так все мы боялись приближения этих голосов. Со временем они приобретали более отчётливое звучание, но так и оставались непонятным набором звуков. Водитель сидел, не двигался, и я заметил, как пристально он смотрит в окно с пассажирской стороны, на тех, кто к нам приближался. Во взгляде этом прослеживалось глубокое уважение и страх.

Когда голоса были совсем близко, водитель нажал на кнопку, сработала сигнализация и дверь в Газель открылась. Вместе с порывом ветра в салон машины влетели слова: «…встречу сам».

Я уже видел силуэт человека в окне, который к нам приближался, и которому принадлежали эти слова. Одет он был в такое же пальто, что и лежавший на полу ботаник, только на незнакомце оно выглядело более новым и ухоженным. На голове шляпа, одетая совершенно не по погоде. Он придерживал её рукой, чтобы ветер не унёс её. Тёмного цвета брюки в полах заляпанные толстым слоем липкого снега. Ботинки невозможно было разглядеть – они утопали в нерасчищенной, покрытой снегом, дорожке.

- Господи! Что это? – его голос сошёл почти до крика, когда он увидел распластавшегося на полу ботаника. – Уберите!

Словно из ниоткуда появился человек, схватил мертвеца за ноги и рывком вытащил из салона. Тело оставило за собой кровавый мазок. В ту же секунду заскочил незнакомец в шляпе.

- Вам выпала честь быть моими гостями и… Нет, подождите! – он заметил, как женщина открыла рот, чтобы что-то сказать ему или спросить, но вовремя остановил её жестом. – Я понимаю, у вас возникла уйма вопросов, но я предлагаю обсудить их чуть позже – за столом. Наверняка все вы голодны, – он любезно улыбнулся нам и от этой улыбки побежал холод по спине. Вместе с тем, напомнив мне о голоде, я почувствовал, как желудок стянул железный обруч – до этого момента я совсем не думал о еде.

- И заранее прошу простить меня и моего водителя за случившийся здесь инцидент. Такое бывает довольно редко, - он покосил взгляд наружу, туда, где двое мужчин упаковывали труп в целлофановый пакет. – Пройдите за мной.

Он вышел из Газели. Я пошёл за ним следом, за мной – девушка, а за ней – женщина с дочкой.

Дико выл ветер, бросая в лицо мелкие и острые как иглы снежинки. Идти приходилось почти вслепую, так что я видел только ноги того, за кем шёл. Мне даже пришла в голову мысль, что в этой круговерти не так уж и сложно потеряться и не потерялись ли уже дамы? Но нет, мои волнения были напрасны. Сквозь рёв ветра и стены снега до меня доносились капризы маленькой девочки, совсем тихие. Природа так гасила звуки, что окажись мы в пустой комнате, от этих криков лопнули бы барабанные перепонки.

Я попытался посмотреть по сторонам, но ветер захлёстывал лицо и кидался острыми снежинками. Единственное что удалось разглядеть – пустынное пространство перед домом густо занесённое снегом, и дом примерно в три этажа. Такая картина напомнила мне зловещий Оверлук, только вместо подстриженных в виде зверей кустарников здесь кое-где из-под толщи снега выглядывали деревья. Они стояли, злобно растопырив свои лысые ветви подобно кривым пальцам старой колдуньи во время произношения страшных заклинаний.

Двигались мы очень медленно. Каждая секунда длилась дольше обычного. Как же обманчиво время, пришло в голову мне. В очереди у зубного врача, когда испытываешь страх, минуты бегут скоропалительно быстро, в самом же кабинете наоборот – минуты кажутся вечностью, и блестящие инструменты в руках стоматолога, судно с окровавленными ватными тампонами в человеческих слюнях только усугубляют этот эффект.

Сквозь сплошную круговерть появились очертания входной двери. До неё было около восьми метров, и тогда в голове запел предательский голосок: «Нужно бежать». Но у меня не было никаких шансов на удачный побег – по обеим сторонам от нас шла охрана. В их руках было оружие. Я не слишком разбираюсь в оружии, но мог точно сказать, что это был обрез. Его можно сделать из любого ружья. Точность стрельбы становится значительно меньше, зато его можно незаметно спрятать под курткой.

До двери четыре метра. Секунды подобны джему, стекающего с ножа.

Беги!

Но ноги шли вперёд в такт с громким биением сердца.

Три метра.

Нужно бежать!

Нет. У меня нет шансов. Они выстрелят!

Давай же! Они не успеют выстрелить. В такой обстановке нельзя даже толком прицелиться.

Два метра.

Как ты думаешь, что тебя ждёт внутри? Что они сделают с тобой?

В памяти возник безголовый труп ботаника.

Они убьют тебя!

Может быть всё же…

Это твой единственный шанс.

Всего один метр. Один шаг.

На счёт «три». Раз… Два… Три!

И как вкопанный я встал в дверном проёме. Колени дрожали. Я побежал. Бежал быстро и уже был далеко. Но только в воображении.

Руки судорожно тряслись. Даже если бы я осмелился бежать, ослабшие ноги не унесли бы меня далеко и уже через несколько метров я бы рухнул в толстый слой снега, тяжело дышал и ожидал дробь из самодельного обреза одного из охранников.

- Ну же! – прикрикнул конвоир и ткнул оружием в спину.

Последний раз вдохнув холодный воздух, я прошёл в распахнутую дверь.

Через несколько минут после того как у нас забрал верхнюю одежду маленький смуглый старичок, по виду цыган, нас проводили в просторную столовую, где для нас уже был накрыт шикарный стол, будто мы являлись гостями самого короля Англии. При виде всех угощений на столе желудок буркнул и вновь уснул под обрушенным на меня чувством страха и самого различного рода подозрений.

Должен так же отметить насколько богатым был владелец этого дома. Там, где мы шли – по веренице узких коридоров – на стенах висели подсвечники. Они излучали тяжёлый жёлтый свет. Могло даже показаться, что здесь никогда не было электричества, и жильцы были вынуждены обходиться свечами. Но в кухне на белёном потолке висела большая красивая люстра с множеством стеклянных висюлек. Они были похожи на водопад, извергшийся с неба, но при этом сама люстра излучала яркий дневной свет. Вокруг стола стояли шесть резных стульев с высокими узорчатыми спинками.

Через минуту все мы сидели за обеденным столом. Перед нами стояли тарелки с горячим супом. Они пахли так, что во рту начала обильно выделяться слюна. Но никто из нас не ел, хотя сомнений не было – все голодны. Никто, кроме маленькой девочки. Её гибкая детская психика перенесла всё случившееся без особых потерь, она выспалась и теперь была голодна. Её даже не смущало нависшее молчание, доставляющее остальным, мягко сказать, неудобство. Её мать, я и девушка сидели, глядя на этого человека с аккуратными усиками. Он переводил взгляд с одного из нас на другого, выражение его лица приняло ликующий вид. Совершенно неуместный, как мне показалось. С таким видом поздравляют победителей марафона.