Несмотря на то, что город наш небольшой, его подобно тонкой паутине изрезали множество дорог. Выездов из города было всего три и к одному из них мы как раз подъезжали. Но мост, что находится в северной части города, служивший одним из выездов, уже около четверти века находится в непригодном состоянии. По нему было невозможно проехать, разве что пройти пешком. Но учитывая, что ближайшее поселение в 45 километрах от города, ни один человек не решится пройти такое расстояние – попутную машину поймать там невозможно. Когда-то дорога через мост служила хорошим путём для перевозки товаров из более больших городов, но теперь, когда он разрушен, про дорогу забыли. На вопрос, почему мост не реставрируют, власти города отмахивались недостатком средств. Итак, можно условно сказать, что выездов из города только два, и находятся они в южной и западной сторонах города.

Пока я был глубоко погружён в свои мысли – а нахождение в тепле, глядя на замерзающий город, всегда вызывало у меня чувство эйфории – за окном произошли разительные изменения, понять которые я смог не сразу. Оглядев салон, я понял, что в замешательстве нахожусь не только я. Все были сбиты с толку внезапным изменением курса маршрутки.

- Мы свернули? – неуверенно, как бы сам себя спросил мужчина.

Его глаза, казавшиеся неестественно маленькими из-за круглых очков, пытались зацепиться за знакомую деталь пейзажа, погрязшего за окном в чёрных сумерках. Схватившись за поручень, он заглядывал во все окна.

- Куда мы едем? – громко спросила женщина с ребёнком. У нас с ней это получилось практически одновременно. Встревоженная девочка спросила маму, в чём дело, но та не удостоила её ответом, и девочка встревожилась ещё больше.

На заданный вопрос водитель не ответил, а лишь заметно прибавил скорость. Волнения в салоне возросли неоднократно. Девушка, до сих пор сидевшая и смотревшая на всех испуганными глазами, сорвалась со своего места, подскочила к перегородке и принялась колотить по ней ладонью.

- Остановите! Дайте мне выйти, - кричала она, но водитель даже не повернулся в её сторону. Он будто оглох!

Мужчина в очках составил ей компанию. Его спокойствие, с каким он недавно пытался узнать в окне дорогу, улетучилось, и вот он тоже начал колотить и кричать. Удары его были сильными. Меня это даже сначала удивило: он производил впечатление человека слабо развитого физически. В затрёпанном пальто, с короткими усиками, выпирающей вперёд нижней челюстью, наполнявшей его речь еле заметными дефектами, худощавый и сутулый, он был похож на ботаника, такой уж у меня был стереотип. И сила, с которой он бил по оргстеклу, ранее никак не выдавала своего присутствия.

- Немедленно остановите! Вы слышите?

Девочка позади меня безудержно кричала. Несмотря на все попытки успокоить дочь, у матери ничего не выходило. Она сама была слишком напугана. Я тоже был напуган. Страх буквально парализовал меня. Я молча наблюдал за всем происходящим. Крики, стук по перегородке, громкая пульсация крови в висках – всё перемешалось, разрывая голову изнутри. Я почувствовал, как близок к потере сознания – в глазах уже потемнело, но я держался изо всех сил. Если бы я знал, что произойдёт в следующую минуту, я бы с радостью поддался уносящей меня в забытье невидимой чёрной руке.

От очередного удара по перегородке в одно мгновение на ней нарисовалась сплошная вертикальная трещина. Несмотря на то, что перегородка была достаточно толстой и, как мне показалось, хорошо приделанной к кузову автомобиля, она начала ходить ходуном. И только тогда, когда появление трещины известило о себе пронзительным треском, водитель обернулся. Заметив трещину, на лице его появилось выражение испуга. Теперь ОН просил прекратить. Причём просил он с таким молящим выражением, что на секунду-другую его голос повторялся для меня в полнейшей тишине, в отдельном мире, где находился мой мозг и только что полученная информация. Человек, который нас похитил таким необычным способом, вовсе не был злодеем, как мне сначала показалось. Я не знал, кто он, куда и зачем нас везёт, но я понял – он против своей воли вынужден делать это.

- Прекратите! – вновь крикнул водитель. Он лихорадочно переводил взгляд с дороги на зеркало заднего вида. Машина начала раскачиваться на дороге, и я уже приготовился к аварии.

А мужчина с девушкой продолжали колотить по перегородке, пока не послышался скрежет, а затем и стук металла. Это хлипкий замочек со стороны водителя, предназначенный для того, чтобы запирать окошко для передачи денег (или оно несло какое-то другое предназначение?). Водитель испуганно посмотрел на упавший рядом замок и тут же бросился к бардачку. Машину резко качнуло вправо, раздался сухой скрежет и шорох. Маршрутка задевала боком сугробы, созданные снегоуборочными машинами. Она то выезжала на встречную полосу, то слишком близко приближалась к обочине правой стороны и шаркала о снежные кучи.

Ботаник, заметив открытое окошко, просунул в него руку и попытался схватить водителя. Он сошёл с ума, подумал я. Мы можем разбиться!

Водитель с трудом удерживал машину на дроге, а очкарик схватил его за шиворот и попытался притянуть к себе. Он с силой рванул водителя на себя, машину резко кинуло влево, и она подскочила на сугробе между двумя наезженными колеями, тряхнула своё содержимое и приземлилась на все свои четыре колеса. Может было бы лучше угодить в большой сугроб у обочины, тогда бы мы выбрались и всё это закончилось, но была ли гарантия, что ни один из нас не получит при ударе о бордюр травму несовместимую с жизнью. А девочка? Разве она смогла бы перенести даже не самый сильный удар головой о стоящее впереди сиденье, когда машина врежется в бордюр? Нет, рисковать было нельзя. Не то что бы каждый из нас заботился о жизни другого. Просто на месте того неудачника, которому повезёт меньше всех, мог оказаться любой из нас. Это было бы похоже на ситуацию, когда в комнату, размерами 3 на 3 метра, посадили за один стол четырёх враждебно настроенных людей и перед ними лежал револьвер со всего лишь одной пулей. Независимо от того, кто первый схватит его, всегда будет всего лишь одна жертва, и нет никаких гарантий, что ей не станешь ты сам. Аварию НУЖНО предотвратить, иначе – жертва.

- Отпусти его! Отпусти же! – кричал я, схватив ботаника за пальто и с силой потянув на себя. Хватка его была мёртвой. Он тянул к себе водителя, а тот уже нащупал в бардачке рукой нужный предмет и потянул его наружу.

- Отпусти! Мы разобьёмся!

Ботаник кричал, если эти звуки можно было назвать криками. Он стонал, визжал, кряхтел, притягивая к себе водителя, но не отпускал его. В следующие мгновение я увидел холодный блеск стали. Из бардачка водитель вытащил пистолет. Я отпустил очкарика и отпрянул. Он тоже ослабил хватку, когда заметил, как демонстративно блеснул пистолет в тусклом свете ночного фонаря.

- Сядь на место! – отчаянно прокричал наш извозчик обезумевшему ботанику. Но тот и не подумал сдаваться.

Издав свой боевой клич, он с новой силой дёрнул водителя на себя через маленькое окошко.

Машину снова рвануло в сторону. Женщины пронзительно закричали, а я, до боли стиснув зубы, изо всех сил схватился за своё сиденье. При таком резком рывке водитель ударился головой об треснувшую перегородку. Оружие чуть не выпало из его рук, но он крепко сжал его, так, чтобы оно не смогло выпасть, затем переложил его в левую руку и через плечо прицелился в ботаника.

Раздался выстрел, породивший в салоне новую волну криков и смертельного ужаса, а я машинально поймал то, что падало мне прямо в руки. Я держал обмякшее тело ботаника. Практически обезглавленное оно лежало у меня на руках. То, что когда-то было его головой, сейчас обильно поливало меня кровью, из раздробленного черепа на меня сползала густая бурая жижа. Ещё никогда я не видел смерть так близко, никогда не держал её в руках. Современный кинематограф, а так же книги ужасов, показывают нам все «прелести» человеческих внутренностей закаляя наши нервы, но ничто не сравнится с тем, что происходит в реальности, когда пуля разрывает человеческую плоть. Ничто более не сравнится с тем, что довелось пережить мне.