Рядом с Анатолием находилась кровать Кольки. Его бледное лицо выглядело умиротворенным, ресницы чуть подрагивали. Колька уже находился в пути, его ждала конечная станция «Новая раса». Но Толю, похоже, поезд судьбы мчал в другом направлении. Его организм не желал сдаваться и сопротивлялся вторжению извне из последних сил.
Анатолий вспомнил слова профессора, услышанные сразу после того, как выбрался из забытья. Как он сказал? Слишком бурная реакция на препарат. Трофические язвы. Отторжение. Надо любым способом прервать эксперимент! Еще раз! Еще один, последний раз!
В отчаянной попытке освободиться Анатолий напряг мышцы. Проволока с легкостью выдержала натиск, а возившийся с капельницей профессор повернулся к буйному пациенту:
– Не стоит этого делать, молодой человек. Проволока вопьется в кожу и причинит боль. Вы, кажется, пытаетесь рассмотреть мою лабораторию? Вы лежите, лежите, я и так вам все с удовольствием расскажу. Прямо над нами – знаменитый дом на Лубянке. Самое старое из зданий площади, стены которого помнят самого Дзержинского. Протяженность подвалов дома на Лубянке не знает никто. Моя лаборатория – это махонькая часть подземных коммуникаций Лубянской площади. Тут ведь раньше весь квартал принадлежал КГБ, и над землей, и под ней. Да-да, и в подвалах «Детского Мира» врагов народа в печах жгли. Но меня эта область деятельности Конторы мало касалась. Я по научной части. Скажу честно: горжусь своей причастностью к истории этого места. А уж кровавая она или нет – дело второе. Сколько легенд, сколько слухов ходило в свое время об этих казематах! Я ничуть не удивлен тому, что Лубянка нашла выход в Метро. Да-с. Не люди. Сама площадь просочилась сюда по капле. Она не успокоилась до тех пор, пока не дала знать о себе. Вы, кажется, идейный анархист? Так забудьте о своих идеях. Плюньте и разотрите. На Лубянке идеи не в цене. Здесь отсутствуют понятия добра и зла. И Бога здесь нет. Поэтому казнит и милует тот, кто сильнее в данный момент. Да-с. Еще до мединститута, когда я не умел отличить скальпеля от ранорасширителя, работал рядовым сотрудником Госбезопасности. Хорошо помню кочегара дядю Федю. Бывшего исполнителя. Сухонький такой старичок. Шуровал себе трехметровой кочергой в печи. Думаю, пенсионера пристроили к делу, чтобы он не шлялся по рюмочным и не болтал лишнего. А болтать ему было о чем. По моим прикидкам, счет клиентов дяди Феди шел на тысячи. Умер же палач тихо, по-домашнему. В своей постели, сжимая руки любимых детей, внуков и правнуков. Или вот еще одна забавная история. Один мой знакомый увлекался старыми табличками. Чуть увидит в подвале Лубянки что-нибудь стоящее, сразу летит туда с отверткой. Помнится, гордостью его коллекции была табличка «Осмотр тел». Он приколотил ее у себя в спальне. Прямо над изголовьем кровати. Барышень веселить. Да-с. А вы говорите – идеи.
Болтая, Корбут закончил возиться с капельницей и установил ее рядом с кроватью Анатолия.
– Такие вот дела, юноша, – вздохнул он, втыкая ему иглу в вену. – Теперь о вас. Интересненькие у вас язвы… Особенные… Что это было, химическая атака? Попали в передрягу? Боюсь, это осложнит эксперимент в том смысле, что все пойдет не так, как запланировано. Хотя мне, как естествоиспытателю, это будет даже интересно. В вашем случае при замене участков ДНК последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Например, у вас появятся галлюцинации или видения. Будущее сможете предсказывать, если не станете полным идиотом. Или суперменом! Дружище, вы можете стать суперменом! Да-с. Именно суперменом. И не только в плане физических возможностей, хотя они невероятно расширятся. Главным вашим достоинством будет нечувствительность к радиации! Причем это качество вы сможете передавать своим потомкам! Ибо что есть человек, как не банк генетических данных? Просто-напросто контейнер с гаметами, нашими половыми клеточками. Есть вероятность того, что мне удастся сделать из вас этакого нового Адама. Прародителя новой расы. Вижу по лицу, что не особенно рады этому. Не слишком расстраивайтесь. Все это лишь честолюбивые мечты выжившего из ума ученого. На деле все может оказаться гораздо прозаичнее. Ваша химическая аномалия приведет к тому, что генетический модификатор окажется для организма безвреднее глюкозы и тогда… Если не получится сделать из вас нового Адама, мы познакомим вас с нашим кочегаром. Да, дружочек, кочегар – во все времена востребованная профессия. Дядя Федя, уходя на пенсию, так сказать, передал бесценный опыт. Вот, например, научил молодую поросль в рот приговоренным врагам народа теннисный мячик впихивать. Очень удобно. Попробуй-ка его оттуда сам достать потом, ха-ха. Главное, в затылок тогда не стрелять, потому что можно мячик запачкать или даже испортить, а их сейчас уже не производят. Так… Не напрягаем руку. Чудненько.
Анатолий почувствовал, как в него капля за каплей начинают вливаться жидкий лед и жидкое пламя. Чертов препарат! Он не должен сдаваться, его организм обязан бороться с вторжением! Ведь удалось же ему один раз оказать сопротивление этой химии!
Предметы начали терять четкость очертаний. Свет лампы над головой сделался нестерпимо ярким. Анатолий не хотел закрывать глаза, терпел до последнего. А когда веки помимо его воли все же опустились, постарался сосредоточиться на чем-то важном. О чем стоило думать?
И вот ему в глаза посмотрела Она. Сероглазая девушка в красной косынке.
Ангел.
«Спаси меня, – прошептал одними губами Анатолий. – Забери меня отсюда. Протяни руку, вытащи меня из пропасти, в которую меня толкает этот безумец. Спаси…»
Зелье действовало. Наполняло артерии и вены. Вместе с током крови рвалось к мозгу. Чтобы «усовершенствовать» его. Изменить раз и навсегда. Плавая в пустоте, Анатолий видел красную косынку, но, как ни старался, уже не мог вспомнить, кому она принадлежит.
Руки налились свинцовой тяжестью, а мускулы свело судорогой от невероятного напряжения. Откуда все это? Анатолий открыл глаза. Он висел над пропастью, цепляясь руками за обломанный край бетонного пола. В трех метрах от него находилась огромная печь. Старичок благообразного вида втыкал в ее раскаленные недра длинную кочергу. Вырывал обратно и вновь погружал в пляшущие языки пламени. Дядя Федя. Неотъемлемая часть истории Лубянки. Анатолий попытался подтянуться. Когда удалось утвердить локти на бетонном полу, оглянулся назад. Огромная яма внизу была завалена скелетами. В страшное нагромождение костей воткнут огромный фанерный щит с надписью «Осмотр тел». Выбор был невелик. Лучше уж дядя Федя. Анатолий обернулся к печи, но она успела исчезнуть. Теперь на ее месте находился туннель. На путях, меж сверкающих рельсов, стоял Путевой Обходчик.
Он схватил Анатолия за шиворот и одним рывком вытащил наверх. Из темноты капюшона блеснули глаза. Обходчик молча поднял руку и указал на стену. Слово «Тимирязевская» было выведено такой же черной краской, как и надпись, предупреждающая о птицах. Этот текст сопровождался иллюстрацией. Выполненный черной краской рисунок изображал существо с телом человека и головой крысы. Оскаленные клыки и длинный, обвивающий ноги хвост, переходящий в остроконечную стрелку. Неизвестный художник был талантлив. Всего несколькими небрежными мазками кисти сумел навести страх.
Анатолий все еще смотрел на остроконечную стрелку, указывающую направление, когда понял, что спасителя больше нет рядом. Почему Тимирязевская? Из-за того, что там когда-то находился его дом? Какое отношение бывший дом может иметь к тому, что предстоит сделать? И при чем здесь крысочеловек? Размышления Анатолия были прерваны шумом, идущим из глубины туннеля. Опять птицы? Нет. Раз он сознает, что атака птиц была всего лишь галлюцинацией, значит, птиц не существует. По крайней мере, здесь птицы не живут. Да и шум носил явный механический характер. В нем было что-то до боли знакомое и в то же время бесконечно далекое. Такой звук издает…
Озарение пришло слишком поздно. Когда через мгновение из-за поворота вынырнул летящий на огромной скорости поезд, спастись было нельзя. Анатолий стоял на путях и просто ждал столкновения. Удара, который швырнет его в пропасть. Прямо на скелеты, к табличке «Осмотр тел». Хорошо, что он рухнет туда уже мертвым. Ослепленный светом прожектора Анатолий зажмурился.
