С этой благой мыслью Надежда Николаевна направилась к входной двери, и в это самое время в этой двери заскрежетал ключ.

«Ой!» – хотела вскрикнуть Надежда, но вовремя одумалась и зажала рот рукой.

Рука у нее была в чем-то липком.

Надежда отдернула руку от лица и в испуге взглянула на нее…

Рука была в крови.

И не только эта, но и вторая.

Должно быть, Надежда измазалась в крови, когда искала у Валентины пульс…

– Ой, мамочки! – вскрикнула Надежда испуганным шепотом и попятилась.

Она представила, как кто-то войдет в эту квартиру и увидит ее – встрепанную, испуганную, с окровавленными руками…

Ну ясно, ее примут за убийцу! И оправдаться будет практически невозможно! И она отправится по этапу в Сибирь, как Родион Раскольников… ну, пусть не в Сибирь, но на зону, это ничем не лучше. А самое ужасное – обо всем узнает муж…

Разумеется, он ее не бросит, не такой он человек, он станет носить ей передачи, наймет самых дорогих адвокатов, но вот помогут ли они… А Надежда будет ждать суда в набитой уголовницами камере неизвестно сколько времени, какой кошмар!

А что, если… если тот, кто открывает сейчас дверь – это убийца, который вернулся на место своего преступления? И сейчас, увидев Надежду, он поймет, что она – опасный свидетель, а что делают убийцы со свидетелями? Свидетели вообще живут недолго, это Надежда Николаевна точно знает!

Эта ужасная мысль придала ей новые силы. Надежда, по-прежнему задом, вылетела из прихожей, снова оказавшись в той комнате, где она обнаружила мертвую Валентину.

Стараясь не смотреть на нее, она отступила к самому окну, точнее, к балконной двери, и только там поняла, что оказалась в еще худшем положении, чем прежде, – прямо возле окровавленного трупа… если ее застанут здесь, ее участь будет ужасной!

А в коридоре уже были слышны шаги, и эти шаги неумолимо приближались к двери…

Надежда в ужасе огляделась вокруг. Ей хотелось исчезнуть, спрятаться, забиться в щель, стать невидимой – но спрятаться было негде, разве что…

В панике, почти перестав соображать, Надежда открыла балконную дверь и выскользнула на балкон.

Балкон был маленький, узкий. Большинство жильцов устроили на этом балконе свалку всякого ненужного барахла, Валентина не была исключением. Но поскольку обрасти барахлом она не успела, то на балконе стояли банки с краской, оставшиеся после ремонта, и еще ящик со всякими мелочами.

Оказавшись на этом балконе, Надежда с ужасом поняла, что сама загнала себя в ловушку.

Теперь ей действительно некуда было отступать и негде было спрятаться. И уж теперь ей никак не удастся объяснить, что она делает на чужом балконе.

Надежда перегнулась через узкие перила, увидела внизу свой собственный балкон. И тут в ее охваченном паникой мозгу возникла удивительная мысль.

Если бы она могла каким-то чудом перенестись с этого балкона на свой! Тогда она оказалась бы в безопасности, оказалась бы дома, где, как известно, и стены помогают! Всего каких-то три метра отделяют ее от спасения!

Но как она может перенестись на свой балкон?

Крыльев у Надежды нет, и альпинизмом она никогда не занималась, а если бы и занималась – сейчас она была не в том возрасте и не в той форме, чтобы совершать такие подвиги! И вообще, Надежда не то чтобы боялась высоты, но внизу, у нее под ногами, разверзлась настоящая пропасть. Восемь этажей свободного полета… в здравом уме она никогда не решилась бы на такой риск, но сейчас она была далеко не в здравом уме. Откровенно говоря, она вообще плохо соображала.

Надежда боялась свалиться вниз, но еще больше она боялась, что муж узнает, что она опять ввязалась в криминальную историю. Пусть даже помимо своей воли.

Выбора не оставалось.

По-прежнему в панике Надежда оглядела балкон.

По краям балкона имелись два тонких столбика, которые соединяли балконы между собой. Между этими столбиками прежние соседи летом сушили белье, и там осталась привязана толстая бельевая веревка. Почти не рассуждая, Надежда отвязала один конец этой веревки, обмотала его вокруг талии на манер страховочного троса.

«Всего три метра! – говорила она себе. – До моего балкона всего три метра! Неужели я не смогу…»

И с этой мыслью она обхватила ненадежный столбик и перевалилась через перила. Тотчас послышался какой-то стук или звон, как будто на пол упало что-то металлическое.

«Ключи! – мелькнула мысль. – Это выпали ключи!»

Надежда перехватила правой рукой столбик, а левой хлопнула по карману джинсов. Слава тебе господи, ключи оказались на месте, а то просто хоть волком вой!

Она вцепилась в столбик мертвой хваткой, зажмурила глаза и начала медленно сползать вниз.

«Только не открывать глаза! – повторяла она про себя. – Только не смотреть вниз! Если я увижу под собой восьмиэтажную пропасть – все, я погибла! Я сорвусь в ту же секунду!»

Сердце ее билось с какой-то нереальной частотой, во рту пересохло, но Надежда понемногу сползала вниз по столбику. Скорее просто под действием силы всемирного тяготения, нежели сознательно.

Человеческие мысли и фантазии бывают подчас совершенно необъяснимыми и непонятными. К примеру, сейчас, сползая по этому столбу, Надежда представила танцовщицу ночного клуба, обвивающуюся вокруг шеста…

«Хорошо этой танцовщице, – завистливо подумала Надежда, – если даже она сорвется, падать ей недалеко, а у меня внизу целых восемь этажей…»

Представив эту разверзшуюся под ней пропасть, Надежда отчетливо поняла, что не сможет спуститься на свой балкон, что жизнь ее кончена… руки ее начали слабеть, разжиматься…

И в тот момент, когда ей казалось, что вот сейчас она сорвется, она почувствовала под ногой твердую опору.

Надежда опасливо открыла один глаз, потом второй – и убедилась, что стоит одной ногой на перилах собственного балкона.

Она сделала усилие, переползла через перила и спрыгнула на балкон.

В тот же миг силы оставили ее, ноги подогнулись, и Надежда Николаевна плавно осела на холодный балконный пол.

Несколько бесконечно долгих минут она сидела на полу, приходя в себя. Наконец частота сердечных сокращений пришла в норму, голова перестала кружиться, и Надежда встала на трясущиеся ноги, потому что сидеть на ледяном полу стало очень некомфортно.

Первым делом она взглянула наверх – и ни за что не смогла поверить, что только что сумела спуститься по такому ненадежному и тонкому столбику. Это было просто невозможно.

«Неужели это я – женщина не слишком спортивная и среднего, скажем так, возраста, неужели я смогла спуститься? – подумала Надежда. – Да, просто удивительно, что воры не используют такой простой способ проникать в квартиры…»

Затем она огляделась – и на душе у нее полегчало.

Она была на своем собственном балконе, можно сказать, у себя дома. Теперь никто не сможет связать ее с окровавленным трупом Валентины, потому что никто не поверит, что она смогла спуститься с верхнего балкона. Она смогла совершить чудо, смогла спуститься с верхнего этажа, за что очень себя зауважала.

Конечно, об этом подвиге никому нельзя рассказать, но разве это важно? Самое главное, что она сама знает об этом! Правда, повторить такой подвиг она не сможет никогда, ни при каких условиях и ни за какие коврижки!

Темным облачком на горизонте оставалась мысль, что этажом выше находилась мертвая Валентина, к тому же Надежда сдуру заляпала там все своими отпечатками, но Надежда Николаевна решила подумать об этом позже, а сейчас нужно выпить чашку горячего чаю, чтобы успокоиться, привести себя в порядок к приходу мужа… Он же совсем скоро с работы вернется.

С этой мыслью Надежда протянула руку к балконной двери…

И поняла, что ее неприятности еще не кончились.

Балконная дверь была закрыта, а открывалась она, как всякая балконная дверь, только изнутри.

Надежда охнула и без сил опустилась на какую-то коробку.

Ее балкон тоже был превращен в подобие кладовки. Надежда хранила здесь коробки с игрушками внука Сан Саныча Вовки и прочими ненужными вещами. Правда, она старалась содержать балкон в порядке, не устраивала на нем завала, коробки стояли ровными рядами – и на одну из них Надежда тяжело опустилась.