«Надя, если проходишь мимо зеркала – причешись, если выносишь мусор на помойку – накрась губы, а уж если выходишь в магазин или погулять с собакой – обязательно сделай полный макияж! И никаких тренировочных штанов! Нельзя опускаться, этак и до фланелевого халата дойти можно!»
«Фланелевый халат» был в теткином лексиконе словом, безусловно, ругательным.
Сейчас из зеркала на Надежду смотрело растрепанное создание в старой толстовке и удобных тренировочных штанах.
Устыдившись, Надежда натянула джинсы и приличный фиолетовый свитерок, причесалась и подкрасила губы, приравняв свой выход к соседке к походу на помойку.
Теперь смотреть в зеркало было не стыдно, московская тетка была бы довольна.
Надежда вышла на лестницу, заперла квартиру и поднялась на восьмой этаж, радуясь в душе, что это последний раз, когда она сюда приходит. Больше никаких экскурсий и просмотров азалий, они ей ужасно надоели. И никаких чаепитий с соседкой, в лифте поздоровались и разошлись.
Открыв дверь Валентининой квартиры, она увидела в прихожей чемодан, дорожную сумку и сапоги.
Все ясно, Валентина соскучилась по своим азалиям и решила вернуться пораньше! Это очень кстати.
Надежда шагнула вперед и громко проговорила:
– Валентина, вы вернулись?
Соседка не отозвалась.
Конечно, можно было уйти, считая свой долг благополучно завершенным, но Надежде это показалось неудобно: раз уж зашла в квартиру, нужно хотя бы поздороваться с соседкой, отдать ей ключи, отчитаться об азалиях…
– Валя, вы дома? – повторила она еще громче. – Это я, Надежда! Я вам ключи принесла!
Соседка по-прежнему не отзывалась, но Надежда расслышала доносящиеся из дальней комнаты приглушенные голоса.
«Наверное, она разговаривает по телефону, поэтому и не слышит меня», – подумала Надежда Николаевна и решительно направилась вперед по коридору.
Дверь той комнаты, откуда слышались голоса, была полуоткрыта.
Надежда на всякий случай постучалась, не дождалась ответа и толкнула дверь, с порога заговорив:
– Здравствуйте, Валентина! Вы вернулись пораньше? Ну, тогда я вам отдам ключи… вроде я ваши азалии не засушила…
Не закончив фразу, она вошла в комнату и огляделась.
В углу напротив двери она увидела включенный телевизор. На экране молодой человек с наголо выбритой головой доходчиво объяснял, как защитить себя и своих близких от дурного глаза. Именно его голос Надежда услышала из прихожей. Кроме него, в комнате никого не было.
Хотя… приглядевшись, Надежда увидела выглядывающую из-за дивана женскую ногу.
Рядом с ногой валялась розовая домашняя тапочка с помпоном.
Надежда удивленно уставилась на ногу и обошла диван, чтобы прояснить ситуацию.
За диваном на полу лежала женщина в расстегнутой куртке. Глаза ее были широко открыты, в них застыло странное выражение растерянности, удивления и детской обиды.
Не сразу Надежда узнала в ней Валентину. Прежде ей никогда не приходилось видеть соседку в таком странном ракурсе и с таким странным выражением лица. Вообще, сейчас до Надежды все доходило удивительно медленно, как это бывает во сне.
Осознав, что перед ней на полу лежит Валентина, Надежда разглядела еще одну странную вещь: вокруг головы соседки расплывалась темно-красная лужа.
В своем замедленном состоянии Надежда вообразила, что это – вишневое варенье, что соседке внезапно стало плохо, она упала и разбила банку с вареньем…
Надежда Николаевна машинально сделала еще два шага вперед, опустилась на колени рядом с Валентиной и взяла ее за руку, чтобы нащупать пульс. Одновременно она проговорила тихим, испуганным голосом:
– Валя! Валентина! Что с вами?
Валентина не отозвалась и даже не шелохнулась, и пульса Надежда не нашла. Тогда она сделала еще одну попытку – попробовала найти пульс на шее. Говорят, это легче, чем на руке.
Но там пульса тоже не было.
И тут наконец до Надежды дошла страшная и очевидная правда.
Красная лужа на полу была вовсе не вареньем, а кровью. Пульса у Валентины не было и быть не могло по самой простой и страшной причине: Валентина была мертва.
Только мертвая женщина могла лежать в такой неудобной, неестественной позе, только мертвая женщина могла не дышать столько времени, только у мертвой женщины могли быть такие неподвижные, широко открытые глаза с таким странным выражением.
В этот ужасный миг за спиной Надежды раздался тихий вкрадчивый голос:
– С точки зрения астрологической безопасности и кармического благополучия, очень важен правильный подбор украшений, в особенности драгоценных камней…
– Ой! – вскрикнула Надежда и обернулась.
У нее за спиной никого не было, кроме телевизора. И именно по телевизору бритоголовый консультант объяснял, в каких случаях предпочтительны бразильские изумруды, а в каких – южноафриканские бриллианты.
– Ой! – вскрикнула Надежда снова, вскочила и одним огромным прыжком отлетела в сторону от трупа.
Отскочить-то она отскочила, но не могла отвести от него глаз.
– Ой! – вскрикнула Надежда в третий раз, выскочила в коридор, как пробка из бутылки, и бросилась к двери.
В голове у нее стремительно пронеслась паническая мысль: немедленно бежать домой, закрыться в своей квартире, забыть, как страшный сон, мертвую Валентину и лужу крови на полу… никому, ни одной живой душе не проговориться, что она бывала у нее в квартире и поливала чертовы азалии! Никому, а особенно мужу…
С такой мыслью она почти добежала до входной двери, но усилием воли заставила себя остановиться.
Что это с ней? Она – взрослая, серьезная, решительная женщина, многое повидала за свою жизнь, а особенно за последнее время, когда завела обыкновение расследовать всякие криминальные истории. Трупов она не видела, что ли? Так с чего в такую панику впадать? Соседке уже не поможешь, так нужно вызвать полицию наконец, не бросать же Валентину тут одну!
Что это на нее нашло, разве можно так распускаться? Очевидно, просто от неожиданности. Ну никак не ожидала она, что в этой аккуратной, уютной, чистенькой квартирке среди цветущих азалий она найдет труп хозяйки! Да кому могла помешать эта немолодая одинокая женщина?
Надежда глубоко вздохнула и сунула руку в карман джинсов за телефоном. Карман был пуст, мобильник остался дома. Что ж, придется искать телефон в квартире.
Надежда призвала на помощь все свое хладнокровие и направилась в гостиную. Но тут же поняла, что в гостиной телефона быть не может – там живут одни азалии, им трубка без надобности. Телефон может быть только в спальне, точнее, в единственной комнате, где Валентина спала, смотрела телевизор и вообще проводила время.
Ноги Надежды двигались с таким трудом, как будто к каждой привязали по чугунному ядру. Однако она заставила их двигаться в нужном направлении. Она вошла в комнату, уговаривая себя не смотреть на мертвое тело. Ну что такого? Ну, женщина мертвая… жалко, конечно, но что ж теперь поделать…
Однако глаза сами устремлялись в ту сторону. Надежда с тоской оглядела покойницу, ее глаза, из которых уходило удивленное выражение, теперь они были просто мертвые, ее неудобную позу.
– Господи… – невольно пробормотала Надежда Николаевна и тут увидела наконец переносной телефон. Схватив трубку, она едва не выругалась с досады – телефон был отключен. Педантичная Валентина выключила его, уезжая.
Надежда решила идти к себе и позвонить оттуда. Приедет полиция – она явится, расскажет все как есть. Бросив последний взгляд на Валентину, она увидела, что возле левой руки покойницы что-то блестит. Да это же ключи! Ну, хороша была бы Надежда, оставив тут ключи со своими отпечатками!
Бум! – трубка телефона с грохотом упала на пол.
Надежда так вздрогнула, что клацнули зубы. Нет, больше она не выдержит в этой квартире ни секунды! Домой, немедленно домой и позвонить оттуда. Пускай полиция возьмет ее на заметку, пускай муж будет недоволен – Надежде теперь уже все равно. В конце концов, она не сделала ничего плохого, чего ей бояться? А с мужем как-нибудь они разберутся.
