Неудивительно, что один день пребывания в госпитале Кони-Айленд (самом дешевом в Нью Йорке, рассчитанном на бедняков) стоит более 1000 долларов. На такие деньги в Беларуси та же бабка могла бы безбедно жить два года.

Капитализм — это дорого, но чисто. Или наоборот: чисто, но дорого.

Потом мы изучали азы анатомии, физиологии, нормальную и патологическую психологию стариков, тяжелых больных. Это нам преподавал бывший хирург — невысокий седой умный негр Бен Томпсон, большой любитель бренди и женщин. Для нас, врачей, это действительно интересно: можно сравнить подходы к врачеванию у нас и у них, они серьезно отличаются. Остальным это до лампочки. И в самом деле трудно понять, почему для того, чтоб подтереть бабке задницу, надо непременно знать, из чего эта задница состоит, как функционирует. Многие сведения вообще никому не нужны, например, о типах и работе кислородной аппаратуры, которой на дому у больных нет и быть не может.

Потом я понял, что все это придумано для того, чтобы растянуть время занятий: платим-то мы долларами не за программу, а за каждый час занятий. Всю эту премудрость можно было бы уложить в два, от силы три дня, но тогда что же они заработают?

Но все имеет конец. Последние испытания — 100 вопросов — позади, на следующий день медкомиссия.

И вот она-то меня обухом по голове: по состоянию здоровья к такой работе я непригоден — высокое артериальное давление. Черт возьми, я ведь его совершенно не ощущаю, у меня абсолютно нормальное самочувствие, тем не менее это факт. Афганистан и Чернобыль бесследно не проходят.

Два месяца без работы, я задолжал всем, кому только можно. И кому нельзя — тоже.

И я снова иду к Иосси, куда же еще. Он встречает меня, словно я никуда не уходил. Не я первый такой.

— Завтра к семи, — улыбается Иосси. — O’ кей?

— О'кей.