— А вы были на том спектакле?

— Увы! — покачал головой Александр Николаевич. — Денис прислал мне приглашение, но я был болен, гипертония, и вместо меня поехала Алина. Она бы все равно поехала, а так еще воспользовалась правом зайти за кулисы, чтобы передать от меня букет. Хотя рисковала, — усмехнулся он. — Аркадий с Мариной могли бы испепелить ее взглядами.

Телефонный звонок прервал Гаретова.

— Да, слушаю! Нет, завтра не смогу, — устало произнес он. — Завтра съемки на натуре… недалеко от дачного поселка Фаворитово… Да, что под Павловском. Не знаю, вряд ли выдастся минута… Ну если хотите… Хорошо, до свидания!.. Журналист, — объяснил он Кириллу, — видно начинающий, ловит имена. Готов ехать за мной даже в Фаворитово.

— Фаворитово, — что-то усиленно старался припомнить Кирилл. — Фаворитово под Павловском…

— Там когда-то была дача Алексея Лотарева, — тяжело вздохнул Александр Николаевич. — Но когда Денис стал совершеннолетним, он ее продал… И зачем Денис уехал в Москву? — забывшись, пробормотал Гаретов мучившую его мысль. — Как оказалось, была права Алина… А впрочем… Вы знаете, — обратился он к Кириллу, — Денис ведь был светлым, озаренным гением, от него словно исходило сияние! Все — тусклые, а от него — сияние… Такие люди долго не живут. — Он встал, подошел к шкафу и взял с полки альбом. — Вот, посмотрите, выпуск Дениса. Смотрите, как он отличается от всех. А это он с Алиной в спектакле… какая пара! В том, что она старше его, я не нахожу ничего ужасного. Денис был счастлив с ней, как потом ни с одной женщиной! Смотрите, смотрите! Вот он с Купавиной, а глаза… глаза — не те! Чтобы мне ни говорили, как бы они ни танцевали, его женщиной была Алина. — Александр Николаевич взволнованно заходил по гримерной.

Кирилл, переворачивая страницы альбома, продолжал смотреть на запечатленную в фотографиях такую короткую, но необыкновенную жизнь Лотарева.

— Александр Николаевич, я бы хотел встретиться с Алиной Вадимовной…

— Ее, к сожалению, сейчас нет в Питере.

— Да?! — удивился Кирилл. — А где же она?

— В Москве!

— Простите, если я не ошибаюсь, она только позавчера покинула столицу.

— Совершенно верно, но сегодня утром ее срочно вызвали на пересъемку.

Кирилл рассеяно взглянул на страницу альбома и хотел что-то сказать Гаретову, но слова его так и остались на губах, а сам он пристально рассматривал одну фотографию.

«Не может быть!» — Рядом с Денисом в белом парике и расшитом серебром колете стоял рабочий сцены Вадим Омутов… тоже в парике и колете.

У Мелентьева перехватило дыхание.

— Александр Николаевич! А кто это? — спросил он, показывая фотографию.

— Это тот, кто позаботился о том, чтобы Денис не поехал в Париж, а остался в Петербурге, — Вадим Стужев.

— Странно, но мне кажется, я знаю этого человека как Вадима Омутова.

— Канул в омут!.. Что ж, ему только это и оставалось.

— Скажите, — все больше волнуясь, обратился к Гаретову Кирилл, — что произошло со Стужевым после конкурса? Он не получил Гран-при? Он не стал знаменитым? Во всяком случае, я не слышал о таком танцовщике!

— И не услышите! — резко ответил Александр Николаевич. — Народная пословица «Не рой яму другому» предупреждала его, а он не послушал.

— Так что же с ним случилось?

— Что случилось? Вам и это надо знать! А вы любопытный! — рассмеялся Гаретов. — Дайте-ка вспомнить!.. — Он прикрыл рукой глаза. — Да, Стужев получил Гран-при на конкурсе в Париже, год танцевал как стажер, а потом с ним заключили контракт! Казалось бы — блестящее будущее!.. О нем начали писать, говорить. Он быстро поднимался по ступеням балетного Олимпа. И вот гастроли в Германии, в Мюнхене, если не ошибаюсь. Всего неделя, всего два балета, и он — звезда небольшой труппы. Один меценат-балетоман, граф или барон, лично приехал к нему и попросил станцевать несколько картин из «Лебединого озера» в его замке. Общество — самое высшее, освещение в прессе — самое блестящее. Почему я знаю такие подробности? — обратился с вопросом к Кириллу Александр Николаевич. — Потому что мне об этом рассказал Денис, а ему кто-то из артистов балета, выступавших со Стужевым… Итак, в парке на берегу озера соорудили сцену… — Щеки Кирилла покрылись нервным румянцем, и он мысленно назвал себя полным дураком. — Но, вероятно, рабочие допустили небрежность при монтаже или просто роковая случайность… Во время исполнения прыжка одна из досок, недостаточно плотно закрепленная, провалилась при соприкосновении с ногой Стужева, он упал и под вздох сочувствия зрителей его унесли со сцены. Он перенес сложную операцию на ахилловом сухожилии, сложную, но неудачную… Все — конец карьере! Мир через три дня и думать забыл о восходящей звезде балета Вадиме Стужеве. А Денис тем временем набирал обороты. Вот вам история о том, как должен был поехать в Париж Денис, и сейчас он был бы жив, а в России должен был остаться Стужев, и сейчас бы он танцевал!

Кирилл сидел, безжалостно издеваясь над самим собой.

«Это надо быть таким идиотом! Денис сам дал мне в руки графический образ своего убийцы — танцовщик, неловко упавший на сцене. Дух подлости, как оказалось, не оставил Стужева и после травмы. Он преследует Дениса, он мстит ему за то, что Денис стал тем, кем должен был стать он — танцовщиком с мировым именем. Стужев, ослепленный жаждой мести, не заботится ни о своем алиби — в день убийства он чинил замок в гримерной Лотарева, ни о том, что подозрения неизбежно падут на него, когда всплывет история с его подлым доносом. Стужева волнует только один вопрос: как убить Дениса… И он убил его, вдоволь насладившись его предсмертным танцем и роковым глотком из склянки. Месть свершилась, и только тогда спала пелена с глаз Стужева. Он заволновался и подставил мне Леонеллу Дезире. А замок, сломавшийся накануне спектакля, — это же было подстроено самим убийцей!» — чуть ли не хлопнул себя рукой по лбу Кирилл.

— Чувствую, что я взволновал вас своим рассказом, — отвлек детектива от размышлений Александр Николаевич.

— Да, не скрою, — признался он.

— Вы задержитесь в Петербурге, чтобы встретиться с Алиной? — спросил его Гаретов.

— Нет, — покачал головой Кирилл, — думаю, теперь в этом необходимость отпала.

— А то я хотел пригласить вас на спектакль. Тут у нас небольшая антреприза организовалась, и мы поставили «Милого лжеца». Играем я и Аля.

— Большое спасибо! Если получится, обязательно воспользуюсь вашим приглашением.

— Пойдемте, я вас провожу! — сказал Александр Николаевич, видя, что Кирилл собирается уходить.

Они вышли в коридор.

— Я вам, кажется, говорил о театре призраков?.. Вот, все они — призраки, — указал Гаретов на портреты друзей-соперников, — а я — последний, хранитель… К счастью, вам еще этого не понять… — Он немного помолчал, а потом спросил: — И что, есть надежда найти убийцу Дениса?

— Да! — с уверенностью ответил Кирилл.

— Что ж, это, конечно, ничего не изменит… Но когда возмездие свершается, становится как-то легче.

Всю обратную дорогу в самолете Кирилл продолжал заниматься самобичеванием.

«Как можно было не увидеть явного?! Подозревать Марину, Дезире, Дубова… мчаться за Фроловой в Петербург, когда все так просто! Только после смерти Дениса Стужев решился выйти на сцену, и единственным свидетелем его возвращения был я! Не сомневаюсь, все это время он занимался, разрабатывал свою ногу, но Денис был для него психологическим барьером. Он четко осознавал: пока Денис будет танцевать, он не посмеет выйти на сцену. Какие же аргументы есть в моем распоряжении, чтобы обвинить Стужева? Как я смогу доказать, что яд в склянку налил именно он?» — резко поменялся ход мыслей детектива.

За размышлениями Кирилл не заметил, как добрался из аэропорта домой. Он принял холодный душ, заварил крепкий кофе и почти всю ночь не сомкнул глаз, выдвигая и опровергая доводы, моделируя свой завтрашний разговор со Стужевым.