Самое страшное осталось позади, и весь вечер Эдна
расхаживала среди любителей и профессионалов, вступала в разговоры, прислушивалась, наблюдала, стараясь
понять то, что видела, и все запомнить. Чарли Уэлш сопровождал ее в качестве добровольного наставника и
ангела-хранителя и так исправно выполнял взятые на себя обязанности, что, когда представление окончилось,
у Эдны уже было достаточно материала для фельетона.


Но, по уговору, она обязалась выступить дважды, и ей
казалось малодушным отступиться от своего намерения.
Да и кроме того, как выяснилось назавтра, некоторые
впечатления были чересчур поверхностны и требовали
проверки. Поэтому в субботу Эдна опять явилась в театр
со своей кошелкой и в сопровождении Летти.

Директор, по-видимому, ждал ее. Эдне даже почудилось, что, когда он ее увидел, в глазах у него мелькнула
радость. Он поспешил к ней навстречу, поздоровался,
почтительно поклонился, что никак не вязалось с его людоедскими повадками. Когда директор склонился перед
Эдной в поклоне, стоявший за его спиной Чарли Уэлш
многозначительно подмигнул ей.

Но сюрприз следовал за сюрпризом. Директор попросил Эдну представить его сестре, занимал девушек разговорами и всячески старался проявить любезность. Он
даже предоставил Эдне отдельную уборную, возбудив
тем жгучую зависть трех крикливых дам, в обществе которых она переодевалась в первый вечер. Эдна не могла прийти в себя от изумления, но встретившийся ей в коридоре Чарли Уэлш пролил свет на эту загадку.

— Здорово! — приветствовал он ее. — Вы, я вижу, в
гору пошли. Царицей бала стали!

Эдна весело улыбнулась.

— Наш-то, — не иначе, как он думает, что вы репортерша. Я чуть не лопнул со смеху, глядя, каким ягненочком он перед вами прикидывается. Ну, а теперь скажите
по совести, начистоту, вы не по этой, не по газетной части работаете?

— Я же рассказывала вам, как меня встретил редактор, — возразила Эдна. И, по совести, это была чистая
правда.

Однако Любитель-Уникум с сомнением покачал головой.

— Мне-то, конечно, наплевать, — заявил он. — Но если
вы в самом деле репортерша, тисните несколько строк
обо мне, сами знаете, как это делается, для рекламки.
А если и не репортерша, что ж, вы и так симпатичная девица. Но что вы не нашего поля ягода — это уж факт.

После выступления Эдны — на этот раз она исполнила
свой номер с хладнокровием ветерана — директор возобновил атаку; наговорил ей кучу любезностей и, расплывшись в любезной улыбке, приступил к делу.

— Надеюсь, вы обойдетесь с нами не слишком сурово? — спросил он вкрадчиво. — Не обидите нас, верно
ведь?

— Ой, что вы! Никогда не соглашусь опять выступить. Даже не уговаривайте, — отвечала Эдна с наигранным простодушием. — Я понимаю, что мой номер понравился, но и не мечтайте меня заполучить. Я, право же,
не могу.

— Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю, — в голосе директора прозвучали прежние грозные нотки.

— Нет, нет, ни за что, — упрямилась Эдна. — Эстрада — слишком большое напряжение для нервов, во всяком случае для моих нервов.

Явно озадаченный директор подозрительно посмотрел
на девушку, но настаивать больше не стал.

Однако в понедельник утром, когда Эдна явилась к
нему в контору получить деньги за свои два выступления,
он в свою очередь ее озадачил.

— Вы, очевидно, меня не поняли, — нагло врал он. — 
Кажется, я действительно что-то говорил об оплате проезда. Это у нас практикуется, но за выступления мы любителям никогда не платим. Вместо живой, искрящейся
струи получилось бы болото, мертвечина. Нет! Чарли
Уэлш над вами просто подшутил. Ничего он за свои выступления не получает. Платить любителям! Да это же
курам на смех! Но вот, пожалуйста, пятьдесят центов.
Сюда входит и стоимость проезда вашей сестры. И разрешите мне от имени администрации горячо вас поблагодарить за ваше ценное участие в наших любительских
вечерах.

В этот же день Эдна выполнила данное Максу Ирвину обещание, вручив ему отпечатанный на машинке
фельетон. Пробегая глазам рукопись, журналист то и
дело кивал головой и не скупился на похвалы:

— Хорошо!.. То, что нужно!.. В самую точку!.. Психологически верно!.. Очень тонкая мысль!.. Уловили именно то, что требуется! Великолепно!.. Здесь удар не совсем попадает в цель, но сойдет… Вот это сильно!.. Очень
ярко!.. Образно! Образно!.. Хорошо!.. Превосходно!

И, пробежав до конца последнюю страницу, сердечно
протянул Эдне руку:

— Поздравляю, искренне поздравляю, дорогая мисс
Уаймен. Признаюсь, вы превзошли все мои ожидания,
хотя я в вас сразу уверовал. Вы журналистка, прирожденная журналистка. У вас есть настоящая хватка, и
вы, конечно, далеко пойдете. «Интеллидженсер», без сомнения, примет и эту вашу рукопись и все дальнейшие.
Они вынуждены будут вас взять уж хотя бы потому, что
иначе за вас ухватятся другие газеты.

— Но как же так? — вдруг добавил он, сразу нахмурившись. — Почему вы не пишете, что получили плату
за выступления, а ведь в этом соль всего фельетона. Я вас
предупреждал, помните.

— Э, нет, это никуда не годится, — проговорил он и
мрачно покачал головой, когда Эдна объяснила ему, как
было дело. — Так или иначе, а деньги надо непременно
у них выцарапать. Постойте-ка. Дайте подумать…

— Ради бога, не утруждайте себя, мистер Ирвин, я
и так доставила вам достаточно беспокойства, — сказала
Эдна. — Разрешите мне только от вас позвонить — попытаюсь-ка я еще раз взять за жабры мистера Эрнеста
Саймса.

Журналист уступил Эдне место за письменным столом, и она сняла трубку.

— Чарли Уэлш захворал, — сказала она, когда ее соединили. — Что? Нет! Я не Чарли Уэлш. Чарли Уэлш
захворал, и его сестра просила узнать, можно ли ей
приехать сегодня вечером получить за него деньги?

— Скажите сестре Чарли Уэлша, что Чарли Уэлш
сам был здесь сегодня утром и получил свои деньги, — 
послышался хорошо знакомый наглый голос директора.

— Чудесно, — продолжала Эдна. — А теперь Нэн Билейн хочет знать, может ли она с сестрой приехать сегодня вечером и получить причитающиеся Нэн Билейн
деньги.

— Что он ответил? Что он ответил? — взволнованно
вскричал Макс Ирвин, когда Эдна повесила трубку.

— Что Нэн Билейн стала ему поперек горла и что
пусть она приезжает со своей сестрицей за деньгами и
больше никогда не показывается на Кругу.

— Да, вот что, — сказал Макс Ирвин, как и в прошлое
посещение, прерывая слова ее благодарности. — Теперь,
когда вы показали, на что способны, я почту, гм… почту
за честь сам написать вам рекомендательное письмо в
редакцию «Интеллидженсера».