Отто Марту не выдал, и она все пыталась угадать его среди других пожилых немцев, оставленных ремонтировать железнодорожное полотно. Не этот ли, присматривающийся к девчонкам и прислушивающийся к их голосам? Пару раз он посмотрел и на нее, но недолго - видно, она не внушала доверия своей искуственной неопрятностью. А вот Андрея, пожалуй, вычислить сумел и даже догадался, что он здесь за вожака: все время поглядывал в его сторону.
Фашисты ужасно нервничают, опасаясь, как бы не нагрянули партизаны, сообщала между тем Марта, переходя иногда на "немецкий", которому обучил ее Андрей; торопятся, хотят успеть с ремонтом засветло. Начальник, поторапливая, ходил от одной группы ремонтников к другой, успокаивал: дескать, партизаны не откроют стрельбу из-за детей, а если все-таки решатся сделать хоть один выстрел, он тут же пристрелит пару выродков и пригрозит так же поступить с остальными заложниками. Эти русские дикари ради своих зверенышей пойдут на любые уступки - не раз, дескать, проверено на практике.
Эти его намерения заставили Андрея не на шутку встревожиться. Он напряженно искал выход из могущего создаться положения. Знать бы, что партизаны действительно где-то поблизости и ведут наблюдение, ожидая подходящего момента, можно бы и не ждать этого выстрела. Сговориться и всем разом - под обрыв и врассыпную; но могут быть убитые... А может, никаких партизан и нет: взорвали путя на всякий случай и ушли. Откуда им знать, что именно седни проследует товарняк да еще и с детьми в переднем вагоне... Нет, в это тоже не верится: зачем тогда устраивать еще и завал? Эх, стрельнули бы хоть раз, хоть в воздух - мы, мол, здесь, будьте готовы. Что ж придумать?. .
- Слушай, Марта, - поделился он, не глядя, впрочем, в ее сторону, предосторожностью, - нужно объявить всем, чтоб знали: как только я свистну, нехай сразу падают и скатываются с насыпи. Это будет после первого же выстрела из лесу.
- Думаешь, они где-то здесь поблизости?
- Вполне возможно . И хоть тянут резину, но какой-то план у них есть.
По цепочке в обе стороны был передан приказ: услышишь свист - падай и катись вниз.
Снятие гнутых рельсов и установка новых, закрепление их на шпалах заняло немало времени. Когда брали на болты последний стык, солнце уже висело над лесом низко. И все это время - ни намека на кaкoe-либо присутствие партизан. Может, ждут, пока отремонтируют?
Гитлеровцы заметно повеселели: они уверовали в отсутствие опасности. Офицер отдал команду группе прикрытия подняться наверх. Ремонтники уже складывали инструмент, когда он отправился к паровозу отдать распоряжение машинисту. Партизаны, видимо, только этого и ждали: в промежутке между дрезиной и платформой он был сражен короткой пулеметной очередью из леса.
Не мешкая Андрей сунул в рот два пальца и издал пронзительный свист. И если для гитлеровцев стрекот пулемета стал полной неожиданностью и привел в замешательство, то ребята сигнала для себя ждали давно - их как ветром сдуло всех до одного. Подрастерявшуюся охрану точас накрыл свинцовый ливень. Скатываясь с насыпи, ребята слышали лишь дикие крики раненых, не успевших, похоже, даже вскинуть оружие. Когда стихла стрельба, только несколько человек сидя подняли руки над головой.
Появились и сами нападавшие; детвора спешила им навстречу, многие на радостях кидались обнимать своих спасителей.
Марта, найдя среди других Андрея, поспешила к нему и тоже обвила его шею руками; следом подошла Лена.
- Мне показалось, что тот гад, которого подбили первым, - показала в сторону дрезины, - он вроде еще живой: ворочается. Я хочу задушить его своими руками! - добавила она с недетской ненавистью в голосе.
- Вон, по-моему, идет партизанский командир - бежим к нему, может, он разрешит, - сказал Андрей.
Заметив бегущих, мужчина остановился, поджидая. Пожилой, судя по бороде с проседью, буденновские усы; одет в гражданское, но подпоясан кожаным армейским ремнем с портупеей, на груди - бинокль. Это и позволило предположить в нем начальство.
- Товарищ командир, - обратился к нему Андрей, - вон тот фриц, которого подстрелили первым, он еще живой.
- Офицер?
- Да, начальник эшелона. Он вооружен пистолетом, будьте осторожны. Если б вы знали, какой это гад! Лена хочет задушить его своими руками
- Он ударил меня по лицу так, что я умылась кровью, - поспешила она объяснить причину ненависти, побоявшись, что Андрей проговорится о настоящей. - Я плюнула ему в харю, когда он хотел помочь мне сойти по трапу.
Командир приставил бинокль к глазам.
- Кузьма Петрович! - обратился к сопровождавшему его партизану. Займись-ка вон тем субъектом: он еще живой. Будь осторожен, у него в левой руке пистолет. Если сможешь, пока не добивай.
- У нас к нему особый счет, - пояснил Андрей. - Мы хочем собственноручно.
- Есть! Попробую разоружить.
Пока другие партизаны проверяли убитых и раненых, Кузьма Петрович подкрался к дрезине, понаблюдал и, с автоматом наизготовку, подошел к раненому офицеру вплотную. Снизу было видно, как, ударом сапога выбив пистолет, он поднял его и подал знак подойти.
Ребята, первыми вскарабкавшиеся наверх, приблизились к Петровичу. В метре от них лежал скрюченный, окровавленный начальник эшелона. Ранен в обе ноги выше колен, прострелена кисть правой руки ("вот почему не отстреливался, - подумал Андрей. - Как и когда-то комиссар, не смог взвести пистолет"). Жалкий, беспомощный вид фашиста не вызвал сочувствия, а глаза Лены горели ненавистью пополам со злорадством.
- Что, не нравится? - сквозь зубы процедил Андрей. - Собирался нас "стреляйт, как сапак", а вышло по-другому? Товарищ командир, так вы разрешаете Лене прикончить этого гада? Не только за то, что раскровянил ей нос, он...
- Он держал нас впроголодь и мучил жаждой, - перебила его Марта, не дав пояснить истинную причину мести.
- Да уж ладно... хотя мне и не следовало этого делать. Петрович, покажи, как обращаться с пистолетом.
- Я умею, - едва ли не выхватил Андрей пистолет; взвел, протянул Лене: - Держи двумя, вот так, а когда прицелишься, нажми на этот курок.
Та дрожащими руками обхватила рукоятку, направила дуло на недавнего мучителя, зажмурилась, но стрелять не решилась.
- Не могу, сделай это за меня ты...
- Что у вас тут происходит? - строго спросил подошедший со стороны дрезины безбородый, одетый по-военному партизан.
- Да вот, комиссар... Уступил просьбе ребят: уж очень им необходимо собственными руками. Видать, крепко насолил офицеришка.
- Не надо бы этого делать, командир! Это же дети...
- Нет, надо! Видели б вы, как они с нами обращались!. . - Андрей выхватил у Лены пистолет и, боясь, что комиссар запретит, направил его в живот еще более съежившегося фашиста: - Это тебе за Лену! За Нэлю! 3а Свету! - Третью пулю всадил промеж глаз, после чего тот перестал дергаться .
- У них, похоже, веские причины для мести, - приняв пистолет, заметил командир явно не одобрявшему происшедшее комиссару. - Что там у вас? кивнул в направлении дрезины, откуда донеслось несколько одиночных выстрелов.
- Приказал пристрелить раненых... А один оказался невредимым; уверяет, что немецкий коммунист.
- Говорит по-русски?
- Лепечет по-своему: Тельман, мол, гут, а Гитлер капут.
- Это, случайно, не Отто? - схватила Марта за руку Андрея. - Дядя комиссар, пожалуйста, не убивайте его! Мы его знаем, он не фашист. Он хороший, правда, Андрей?
- Если тот, то конешно. Товарищ командир, можно глянуть?
- Туда - нельзя! - завернул его комиссар. - Чем же он вам понравился?
- Этой вочью, когда мы стояли на каком-то полустанке, он дал нам напиться воды и еще - три булки хлеба. И по разговору мы поняли, что он не как другие.
- Он говорил с вами по-русски?
- Нет... Но вот она хорошо говорит и понимает по-ихнему. У них в школе изучали немецкий.
Комиссар пообещал, что немца убивать не будут, и Петровичу приказано было собрать всех бывших заложников и увести в глубь леса.
