- Что я говорил! - сказал Хаскинс. Он хлопнул себя по коленям. - Вот влипли, а? Выходит, сами себе работу задаем! Приезжаем, разбиваем базу, все хорошо, ищем воду, бурим скважину - и на тебе! Ребятам скажи, они ведь со злости заплачут, честное слово! И все потому, что сначала делаем, потом уже начинаем думать. Мы здесь действуем по стереотипу, как у себя дома, и никакой сукин кот ученый ни в чем не разобрался - песок и песок себе! А вот оно как получилось! Боком! - орал Хаскинс. - Ну, теперь все! Теперь-то мы поняли!

- Ничего мы не поняли, - сказал я. - Неужели от того, что трепел попадает на поверхность, остальной песок как-то активизируется?

- А почему нет? Ведь трепел попадает на свет, понимаешь? И поляризуется, чуешь, Вуперс? Он начинает двигаться, и теперь движется, смотри!

Он взял горсть песка и показал мне. Среди мелких зерен кварца проглядывали бурые аморфные чешуйки. Под действием света трепел лез на поверхность, смешивался с обычным песком и, двигаясь сам, двигал и его. По всем направлениям от нашей скважины.

Воронка медленно расширялась. Чем больше песка попадало на поверхность, тем больше активизировались внутренние слои. Нужно было немедленно прекратить доступ света внутрь воронки. Я прикинул размеры: ничего себе... Забросать песком, зарыть? Он тут же расползется. Вернее всего будет залить яму цементом, но где его сейчас взять?

Хаскинс, будто угадав мои мысли, полез в машину.

- Так ведь не зарыть, Хаскинс? - удивленно сказал я.

- Не зарыть, - согласился он, хлопнул дверцей и рванул машину с холма вниз. И тут я понял, что он задумал.

- Не смей! - закричал я.

Я бросился за ним.

Конечно, я не догнал бронеход. Песок из-под гусениц летел мне в лицо, я задыхался, но все же бежал за ним, как будто мог остановить. Словно в фантастическом сне я увидел, как бронеход приблизился к краю воронки, завис на мгновение и рухнул точно в центр, закупорив ее, как пробка. Хаскинс успел выпрыгнуть. Когда я подбежал, он лежал на песке.

- Хаскинс, Хаскинс! - только и мог сказать я.

Он медленно поднялся. Правая щека была рассечена дверцей, он молча вытирал кровь и улыбался.

- Хаскинс!!

- Мы его остановили, Вуперс! - тяжело дыша, сказал он.

- Да ты соображаешь, что угробил машину?! Да ты вообще соображаешь, что ты сделал? Нас теперь не найдут. Я ведь не сообщил никому, что поехал сюда, мы действовали самовольно, это ты понимаешь?

- Ага, - сказал Хаскинс. - До старика мы как-нибудь с тобой сегодня доберемся, а о нем наши знают. И бронеход потом вытащим, не волнуйся. Но ты посмотри, мы же его остановили! Теперь нужно проверить все наши скважины, зацементировать - и будет порядок!

Действительно, края воронки уже замерли. Песок еще рассыпался по долине, но уже гораздо медленнее. И тут я вспомнил про надвигающуюся бурю, о которой говорил Баггинс. Нам следовало торопиться.

Мы быстро пошли обратно. Я злился на Хаскинса, но молчал. Не до того было. Здорово жарило солнце, потом подул этот ветер, и жара сменилась пронизывающим холодом. Мы шли, пока могли. До лачуги старика было еще несколько километров, когда ветер остановил нас. Он вздымал целые кучи песка, который вихрился в воздухе, бил в глаза. Мы остановились и повернулись к ветру спиной.

Хаскинс выплюнул изо рта песок.

- Нехорошо получилось, - сказал он. - И во всем я виноват, так? Но ты тоже перегнул со своей осмотрительностью, и не один раз, скажешь, нет?

Я молчал.

- Чтоб ты понимал!.. - не унимался Хаскинс. - Руки у меня чесались, когда ты не поехал за женщиной, И теперь чешутся, когда вижу, какой ты умненький-благоразумненький.

- У нас нет никаких оснований действовать неблагоразумно, - ответил я. Если мы что-то не учли, недосмотрели, то расхлебывать приходится самим, как видишь. И поэтому я склонен и дальше действовать по приказу, хватит вольницы.

- Ты все еще не понял, что мы остановили песок, действуя вовсе не по приказу? И что любой приказ должен быть соотнесен с обстоятельствами? Был у ребят приказ бурить скважины - бурили. И набурили! Мы здесь не дома. Здесь нужно самим смотреть, что делаешь. И как еще смотреть! - Хаскинс помолчал. Баггинс меня поймет. И катись ты со своим рапортом... - огорченно закончил он.

Я уже и думать забыл про рапорт. Я понимал, что был неправ. Бывают обстоятельства, когда действуешь по наитию, повинуясь внутреннему чувству, которое одно подсказывает тебе, как поступить. И бывает так, что ты стоишь перед выбором, остановился, застрял и сдуру сделал глупость. Такие парни, как Хаскинс, дают тебе понять, что ты здорово опростоволосился. Думать, думать надо! Только так...

Сквозь шум ветра донеслось знакомое гудение. Из-за гребня ближнего холма вываливали два бронехода. Они медленно подъезжали к нам.