Конечно же в училище, как и в любом большом коллективе, находились "сачки", отлынивающие от физзарядки. Самым хитрым и умным "сачком" среди нас был Витя Гузеев. Как только начиналось построение на физзарядку, так среди нас не оказывалось нашего Гузея! Долго наши старшины не могли понять, куда же прячется этот шустрый, маленький Гузеев? Он, будто бы прикрытый шапкой-невидимкой, исчезал при общем построении. И все же он попался. Оказалось, его "шапкой-невидимкой" была обыкновенная суворовская шинель самого высокого из нас - Вали Баканова. Как только раздавалась команда на построение, наш Витек быстро нырял в шинельную, становился под вешалку, на которой висел длинный ряд шинелей, прикрывался самой большой и стоял не шелохнувшись, пока не стихнут голоса. Наш Гузей, конечно же был наказан, хотя командир роты во всеуслышанье отметил его находчивость и умение маскироваться.
Самое смешное и курьезное состоит в том, что Витя Гузеев всю свою суворовскую и курсантскую жизнь категорически игнорировал утреннюю физзарядку, хотя, повзрослев и вытянувшись, увлекся, как и все мы, спортом, стал отличным спортсменом. Он был хорошим гимнастом, отличным штангистом, хорошо играл в футбол. Вряд ли теперь не то что шинель - плащ-палатка последнего размера прикроет этого могучего, гренадерского роста полковника Виктора Ивановича Гузеева.
После утренней физзарядки - заправка коек, туалет, обязательное, неукоснительное обливание холодной водой, приведение в порядок помещения, своего обмундирования. После 2 - 3 уроков - второй завтрак. А после всех уроков в классе - занятия на воздухе: час строевой подготовки, остальное время - спортивные игры, в основном лапта, городки, "чижик".
Поначалу, во дворе НИМИ, у нас не было ни спортивного плаца, ни спортинвентаря, даже спортплощадок. В то время, когда мы, мелюзга, занимались своими детскими играми во дворе, сражались на деревянных саблях, играя в войну, наши старшие товарищи занимались серьезным делом.
В училище была своя небольшая конюшня и около двух десятков строевых лошадей. И наши старшенькие с форсом гарцевали на них, ездили то рысью, то галопом, брали барьеры. Под руководством опытного кавалериста, капитана Тимошенко, они занимались конным спортом. А в свободное время обихаживали своих пегих, вороных или белых лошадок, чистили их стойла, конюшню, кормили. За старшими ребятами уже числилось оружие - настоящие винтовки системы Мосина образца 1898/30 года, и они уже ходили на стрельбище.
2. Дронов - наш друг и будущий кинорежиссер
Так как кино демонстрировалось в училище только по субботам и воскресеньям, в будние дни офицеры-воспитатели "крутили" нам диапозитивы или пленки на стареньком кинопроекторе. Сказки "Три поросенка", "Маугли", "Дикие лебеди" тоже пользовались у нас популярностью. Но этих пленок и диапозитивов было слишком мало. И тогда у Вити Дронова из старшего подготовительного класса созрела идея создать свой кинопроектор и свой фильм. Патрон с лампочкой, шнур с вилкой пришлось выклянчить у старшины, картонный ящик - не проблема. Долго возился с механизмом увеличения и передвижения ленты, но после долгого, солидного осмысления все же добился своего. Рисовали на ленте простой бумаги рисунки, промасливали ее своей порцией сливочного масла со второго завтрака и - кино!
Дронов сам был неплохим рисовальщиком, а тут еще ребята его отделения, увлеченные Витиной идеей, видя его неказистое детище, его проектор, готовый к работе, помогли разработать шутливый сценарий будущего фильма и нарисовать на бумажной ленте необходимые рисунки. Через некоторое время мы просмотрели свой фильм под названием "Наши клички". "Пропечатали" в этом фильме и офицера-воспитателя Павла Григорьевича Белобровца, во взводе которого в творческих муках рождался этот "фильм". Однажды Павел Григорьевич написал в ротную стенгазету статью, в которой резко критиковал своих подчиненных. Критика была справедливой, но ребята были уязвлены не критикой, а анонимностью автора. Ведь всем было известно, кто написал статью, зачем же скрывать свою фамилию под псевдонимом "Око"? Так и, прилипло "Око" к старшему лейтенанту Белобровцу. На одном из вторых завтраков было молоко в бутылках, ребята посдирали с бутылок этикетки и, отрезав в слове "молоко" первые три буквы, расклеили оставшиеся бумажки со словом "око" в коридоре, классе, даже на качающемся маятнике больших часов, стоявших в главном училищном коридоре...
Мог ли тогда, летом 1944 года Витюша Дронов даже подумать о том, что это его случайное увлечение станет впоследствии делом и смыслом его жизни? Ныне Виктор Иванович Дронов, подполковник запаса, режиссер и кинооператор военной студии. На его счету немало научно-популярных фильмов о космических спутниках связи, учебных фильмов, на которых учатся и воины Советской Армии, и курсанты военных училищ, и даже слушатели академий.
Наш Дроныч всегда был с фотоаппаратом, и обычно ребята просили его сфотографировать их. А кому Витя отказывал? И я часто бессовестным образом эксплуатировал безотказность и доброту Виктора, хоти и не был его другом.
Когда он только успевал отпечатывать сотни фотографий своих просителей? Ведь на нем лежало столько обязанностей и всевозможных общественных, комсомольских поручений и нагрузок.
Годы не изменили нашего Дроныча. Такой же мягкий, деликатный и безотказный. Всегда поможет и в беде, и в повседневной жизни. Какое счастье иметь таких друзей!
3. Экскурсии
Очень часто мы совершали дальние прогулки в центральный городской сад или к речке Тузловке, что протекает у подножия холма, на котором стоит наш город Новочеркасск - столица Донского казачества. Или ходили на обширный травяной луг за Тузловкой, где раздевались до трусиков и играли на траве, устраивали различные состязания. Купались в неглубокой реке, бесстрашно ловили здоровенных раков (их в ту пору было превеликое множество). За лето большинство из нас научилось плавать, и под бдительным оком офицеров, старшин, а также наиболее развитых своих товарищей мы барахтались в теплой воде. Дисциплина во время купания была жесткой. Одно отделение купается 15 минут, другие лежат на солнышке, загорая и наблюдая за купающимися, терпеливо ожидая своей очереди. Как только последний из купавшихся выходил из воды и ложился в отведенном отделению месте, раздавалась команда: "Второе отделение, в воду!" и мы с шумом и криком устремлялись к воде.
Иногда мы ходили на экскурсии по предприятиям нашего города. Один раз мы побывали в городской типографии, где печатались настоящие газеты, разные брошюры, потом посетили стекольный завод, побывали на заводе револьверных станков, где работало очень много молодежи, наших сверстников - ребят и девчат лет 15 - 16-ти. Они работали на различных стайках, ковали Победу вместе со взрослыми, работая для фронта. Мы с любопытством смотрели на их работу, завидовали их умению делать настоящие детали к настоящим станкам. Нам тоже очень хотелось стать полезными Родине, и мы завидовали этим ребятам. А юным работягам, смотрящим с высоты своего рабочего положения на нас, сытых, в красивой форме, очевидно, также было завидно. Мы это прекрасно чувствовали и понимали.
С большой охотой мы посещали госпитали, где лежал раненные на фронте воины, и хотя вид искалеченных войной людей был нелегким зрелищем для детской психики, выступали со своими концертами на маленьких, временных сценках госпитальных клубов, переполненных ходячими ранеными и выздоравливающими. А для неходячих, прямо в палатах, пели песни, читали свои стихи.
Надо было видеть, с каким удовольствием и вниманием смотрели перебинтованные, покалеченные войною люди, совсем еще молодые, и перешагнувшие зрелый возраст - на свое будущее в суворовской форме, как мягчали суровые лица, разглаживались жесткие морщины, как теплели глаза!..
4. Мой дорогая мама
В одно из воскресений лета ко мне подбежал кто-то из моих товарищей и сообщил неожиданную новость: ко мне приехала моя мама и ожидает меня в комнате для свидание В груди ощутился какой-то холодок, я неожиданно для себя разволновался и опрометью бросился туда. За восемь месяцев пребывания в училище, честно говоря, я не очень-то скучал по маме. Она была далеко, новизна каждодневных впечатлений, дружный и шумный ребячий коллектив, учеба как то заслонили самое дорогое для меня существо, на свете, короткие письма из дома были не в счет. С робостью я переступил порог комнаты, полной народа, где стоял веселый шум, сделал несколько шагов и стал глазами искать среди посетителей маму и не нашел ее! Я, грешным делом, подумал, что это розыгрыш моих друзей, резко повернулся и хотел выбежать из комнаты. И тут у самых дверей я увидел мою красивую маму! Она стояла у двери, изумленно глядела на меня, молча улыбалась и плакала. Так мы стояли несколько мгновений друг перед другом, затем я оказался в ее объятиях. Она смеялась сквозь слезы, ощупывала меня, вертела в разные стороны и даже зачем-то понюхала мою стриженую голову. Она узнавала меня и не узнавала! Перед ней все же был ее сын, ее сорванец Николка, розовощекий, пухленький, в аккуратной суворовской форме.
