- Во всем, что вы сказали, Федор Иванович, у нас сомнений нет.
К. К. Рокоссовский помолчал, прошелся взглядом по карте и после короткого раздумья завершил эту часть разговора:
- 120-ю, видимо, передадим. Только предоставьте нам время для более обстоятельного рассмотрения вопроса. Мы ведь сегодня только начинаем знакомиться о состоянием переданных армий! - Словно призывая Ф. И. Толбухина к пониманию, он чуть заметно пожал плечами. - При всех условиях поможем артиллерией, а вот личного состава из резервов фронта выделить едва ли удастся! - почти не скрывая досады заключил Константин Константинович.
В помещении командного пункта повисла настороженная тишина. Мне было известно, что не далее, как вчера, К. К. Рокоссовский по тому же поводу звонил в Генеральный штаб. Ответ был кратким: поможем, причем хорошо поможем, артиллерией. Личного же состава можем выделить фронту на всю операцию не более двадцати тысяч человек.
Прерывая затянувшуюся паузу, К. К. Рокоссовский поднялся и, явно желая смягчить свой вынужденный отказ, добавил:
- Удар, как вам известно, будет нанесен сразу по нескольким направлениям, что в известной мере облегчает задачу каждой из участвующих в нем армий. Легко, конечно, никому не будет, однако в успехе мы теперь не сомневаемся. Ждем от вас действий столь же решительных, как и в ноябрьском наступлении!
- К тому и готовим войска! - вступил в разговор генерал Н. Е. Субботин. Военный совет и политотдел армии еще в конце ноября, прямо по следам горячих событий завершенного контрнаступления, провели во всех соединениях совещания с партийно-политическим аппаратом, на которых с подробным анализом боевых действий выступили работники штаба армии...
Далее Н. Е. Субботин доложил о том, что несколькими днями позже подобные совещания были проведены в частях, провели и занятия с личным составом подразделений. До бойцов и младших командиров доведены итоги боевых действий, успехи армии в контрнаступлении, примеры мужества и героизма бойцов, командиров и политработников, подвергнуты критической оценке случаи промахов, несогласованности в действиях отдельных подразделений в ходе преследования войск противника.
- Одним словом, - как бы подытожил разговор Федор Иванович, - готовимся к участию в решающих событиях по всем линиям, и могу заверить, что чести армии в назначенный час не посрамим!
...И снова дорога. На этот раз широкая, с темно-коричневым накатом, прорезанная в снежном просторе и потому казавшаяся еще более темной, почти черной. Нал навстречу теперь все чаще попадались машины, доверху загруженные снарядами, горючим, продовольствием.
всем тем, что ежедневно потребляет армия, что готовит про запас на тот день, когда по приказу двинется на врага в смертельный бой.
На командном пункте 64-й армии нас ждали командующий армией генерал-майор М. С. Шумилов, член Военного совета генерал-майор К. К. Абрамов, начальник штаба генерал-майор И. А. Ласкин. В блиндаже командарма было просторно, чисто и тепло.
Я уже был раньше наслышан о хозяйственной распорядительности командующего 64-й армией, но тщательность, с которой был оборудован блиндаж, чистота и порядок, ковровые дорожки на полу и ковер на стене выглядели откровенным вызовом привычному дискомфорту военного размещения.
От удивления я, кажется, довольно отчетливо хмыкнул. Во всяком случае, ответив на рукопожатие К. К. Рокоссовского, М. С. Шумилов повернулся ко мне и, пожимая руку, с шутливой улыбкой поинтересовался:
- Наверное, подумали, что вот, дескать, командарм организовал только себе быт, а подчиненные - по землянкам, навалом?
- Не знаю, - ответил я, задетый все же несколько прямолинейно высказанным подозрением. - Хочется думать, что и об остальных позаботились.
- В какой-то мере так оно и есть, - кивнул головой М. С. Шумилов, одновременно хозяйским жестом приглашая всех к столу с картой. - Только одному командарму с подобной задачей не справиться. Заботиться о себе равно как и о своих подчиненных, обязан каждый командир...
Взглянув при этом на меня и вспомнив, видимо, что ведет разговор с политработником, после короткой паузы добавил:
- А политработник - тем более!
Перешли к делам. Как выяснилось из доклада командарма, возглавляемая им армия, не в пример соседней, 57-й, укомплектована довольно основательно. Она насчитывала в своем составе трехбригадный 7-й стрелковый корпус, 36-ю гвардейскую, 29, 157, 169, 204-ю стрелковые дивизии, 143-ю стрелковую, 66-ю, 154-ю морские бригады, 77-й и 118-й укрепрайоны и несколько бронетанковых частей. Слабо была обеспечена армия только артиллерией.
- И этот факт достаточно огорчительный! - заметил М. С. Шумилов. - Правым флангом мы ведем беспрерывные, иногда достаточно тяжелые бои в самом Сталинграде и нехватку артиллерии ощущаем постоянно! Обстоятельно доложив обстановку, Михаил Степанович мельком взглянул на часы и участливо спросил:
- Вы ведь в дороге-то давно, наверное, еще не обедали?
Оторвав взгляд от карты, Константин Константинович с улыбкой произнес:
- Угадали!
- Тогда разрешите пригласить к столу.
Однако же и за столом, явно не желая упустить возможность общения с командующим фронтом, М. С. Шумилов, как бы между прочим, постарался ввести разговор в желаемое русло. Он вспомнил, как отбивала в недавнем прошлом 64-я армия массированные удары 4-й танковой армии Гота. Получалось из его слов, что отбивали в общем неплохо, но могли бы и получше, располагай армия чуть большим количеством артиллерии и танков. Мне, признаюсь, импонировала способность М. С. Шумилова довольно метко, откровенно и без рисовки (вот, мол, я какой!) критиковать и собственные просчеты, словно бы глядя на свои действия глазами пристрастного проверяющего.
- Я вам о своих-то промахах не ради того, чтобы лолучить взыскание, докладываю. Просто о них сейчас нелишне вспомнить, поскольку, как я полагаю, не уяснив существа прежних промахов, не сумеешь их избежать и в будущем. А наши-то, генеральские, ошибки дорого стоят! - добавил командарм со вздохом.
По выражению лица Рокоссовского я понял, что с доводами М. С. Шумилова он в общем согласился, по от каких-либо авансов все же воздержался. Когда, провожая командующего фронтом, М. С. Шумилов попытался, теперь уже довольно настойчиво, напомнить о своей просьбе, К. К. Рокоссовский сочувственно кивнул и ответил:
- У нас, Михаил Степанович, интерес общий. Если бы имел - дал сам и, быть может, больше, чем просите. А сейчас, не гневайтесь, не могу. По ходу дела того не исключаю, однако пока прошу рассчитывать только на наличные силы!
Расставшись с гостеприимными хозяевами, выслушав их добрые напутствия, выехали к генералу В. И. Чуйкову.
Для продолжения начатого разговора и обмена накопившимися впечатлениями мы с В. И. Казаковым пересели в машину командующего, так что дальнейший путь показался более коротким, чем был он на самом деле.
Миновали Бекетовку, переправились по прочному льду через Волгу. По правому берегу попасть в расположение 62-й армии не представлялось возможным, ибо армия В. И. Чуйкова от левого соседа была отрезана восьмикилометровым коридором, образовавшимся вследствие прорыва немцев к берегу реки. Проехали через боевые порядки частей 77-го укрепрайона, занимавших оборону по западному берегу острова Голодный, пересекли еще одну замерзшую водную преграду - реку Ахтубу и таким довольно далеким объездным путем выехали к левому берегу Волги, прямо против расположения командного пункта 62-й армии.
На высоком противоположном берегу, словно гнезда стрижей (расстояние уменьшало размеры), ярусами располагались входы в блиндажи, землянки и другие укрытия для воинов легендарной 62-й армии.
Мы благополучно перебрались через Волгу и были прямо на берегу встречены командующим генерал-лейтенантом В. И. Чуйковым и членом Военного совета армии генерал-лейтенантом К. А. Гуровым.
Высокий берег защищал людей и средства связи управления от прямых попаданий снарядов. Зенитчики надежно прикрывали командный пункт от немецких пикировщиков. Однако навесной огонь вражеских гаубиц и минометов временами достигал цели - берег у кромки замерзшей реки был изрядно изуродован воронками, грудами развороченной земли и глыбами льда.
