Дом, в котором он родился, выделялся среди других строений в округе [Дом полностью сгорел в сентябре 1954 года и восстановлен по сохранившимся фотографиям и воспоминаниям в 1977-1978 гг.]. Он был построен на крепком каркасе из толстых досок американской сосны двойной обшивки и стоял на сваях двухметровой высоты, что предохраняло его от сырости и обеспечивало хорошую вентиляцию. Первый этаж состоял из 4 комнат, где жили дети, и гостиной. Широкая деревянная терраса опоясывала весь этаж. Наверху помещалась комната родителей, которую называли «наблюдательной вышкой». В этой комнате размещались две большие кровати родителей и три маленькие для младших детей. По мере того как рождались новые дети, старшие перемещались на первый этаж. Обстановка дома была скромной, но включала в себя все самое необходимое. Дон Анхель приобрел электрический движок, поэтому в доме было хорошее освещение и свой водопровод. Усадьба располагалась у подножья горного массива Пинарес-де-Майяри, а перед ней расстилались принадлежавшие семье плантации сахарного тростника. Украшением ее были кокосовые пальмы, деревья ценных пород и апельсиновые сады, посаженные Анхелем Кастро.
Предметом общей гордости было плодородие тамошних земель. Всхолмленный рельеф местности, несколько протекавших речушек, устойчивый режим выпадения осадков позволяли получать хорошие урожаи. Дон Анхель был колоном [Колон-богатый крестьянин, арендующий крупные площади сельскохозяйственных земель, занятых, как правило, посевами сахарного тростника.] и должен был платить пять процентов от всей продукции владельцам арендуемых земель, хотя сам, и свою очередь, никогда не брал ни копейки с многочисленных субколонов, которые селились на его землях. Выращиваемый тростник отправлялся на переработку на сахарный завод «Миранда» (ныне носит имя Хулио Антонио Мелья), хотя иногда оставался излишек, который предлагался другим заводам. Поскольку в этом районе всегда хватало дождей, повозки с сахарным тростником плантаций дона Анхеля все время питали близлежащие сахарные заводы... В самые урожайные годы на землях дона Анхеля работало почти пятьсот человек из местного населения. Ежегодное производство тростника достигало 7 млн. арроб [Арроб — испанская мера веса, принятая на Кубе, равна 25 фунтам или 11,3 кг]. К этому надо добавить разработку лесных угодий и животноводческое хозяйство. Семейство Кастро в лучшие годы имело до трех тысяч голов крупного рогатого скота и свиней, не считая большого количества домашней птицы. Зачастую скот приобретался в других районах страны, пораженных засухой, а в Биране животные всегда имели тучные пастбища.
Дети дона Анхеля, особенно Фидель, Рамон и Анхелита, часто убегали в бараки, где жили гаитянские эмигранты, и с удовольствием обедали с батраками, предпочитая их трапезу куда более вкусному обеду, оставленному на домашнем столе. Так как из-за тяжелых условий жизни среди рабочих были распространены инфекционные болезни, мать сурово наказывала детей за эти выходы и они обычно кончались принудительной дозой слабительного.
Экономический расцвет поселка Биран при доне Анхеле позволил построить почтовое отделение, пекарню, открыть продовольственную лавку, где продавались и предметы одежды, скотобойню с продажей мяса, закусочную, магазин железоскобяных изделий, а также небольшую школу.
Лина Рус играла решающую роль в воспитании своих детей. Будучи неграмотной крестьянкой, эта неутомимая труженица несла на своих плечах все заботы по дому и по выхаживанию домашних животных. Она неутомимо боролась за то, чтобы ее дети получили образование, которое было недоступно их родителям.
Вспоминая свое детство, Фидель говорил так: «Я родился в семье землевладельца. Что это значит? Мой отец был испанским крестьянином из очень бедной семьи. Он приехал на Кубу как испанский эмигрант в начале века и начал работать в очень тяжелых условиях. Будучи предприимчивым человеком, он скоро обратил на себя внимание и занял определенные руководящие должности на стройках, которые велись в начале века».
«Ему удалось скопить некоторый капиталец, который он вложил в покупку земель. Иными словами, как деловой человек, он добился успеха и превратился в собственника земли... Подобные вещи были не так уж трудны в первые годы республики. Потом он арендовал дополнительные земли. И когда я появился на свет, действительно родился в семье, которую можно назвать землевладельческой.
С другой стороны, моя мать была простой бедной крестьянкой. Поэтому в нашей семье не было того, что можно было бы назвать олигархическими традициями. Тем не менее, объективно говоря, наше социальное положение в тот момент было таковым, что мы принадлежали к числу семей с относительно высокими экономическими доходами. Наша семья была владелицей земель и пользовалась всеми преимуществами и, можно сказать, привилегиями, присущими землевладельцам в нашей стране».
Нынешние жители поселка Биран бережно хранят все, что связано с Фиделем. Среди памятных мест особое внимание уделяется общественной школе № 29, в которой он начал учиться, когда ему еще не было и четырех лет. Ее с гордостью показывают посетителям. Да и сам Фидель Кастро неизменно заходит туда каждый раз, когда посещает родные места. Биранцы единодушны в том, что «больше всего Фиделя привлекает именно школа».
Много лет спустя, в одном из писем, отправленном им из тюрьмы на острове Пинос в 1954 году, вспоминая о социальной несправедливости тех времен, Фидель с горечью подчеркивал, что его товарищи по школе приходили на занятия босыми и оборванными и под давлением нищеты вынуждены были прекратить учебу и отказаться от мысли вырваться из болота невежества. Тогда не виделось никакого выхода из этого безнадежного положения, в котором одно поколение людей сменяло другое.
Поведение Фиделя в школе было обычным для детей его возраста, но он сразу же стал выделяться среди одноклассников своими быстрыми успехами в учебе, энергичным характером и обостренным чувством справедливости. Впоследствии он неоднократно повторял, что с ранних лет был очень чувствителен ко всяким проявлениям несправедливости, к любым попыткам заставить человека жить и действовать под страхом наказания. Он вспоминает, что, когда кто-нибудь из учителей или вообще кто-либо хотел силой заставить его делать что-то, у него в душе рождалось чувство неудержимого протеста.
Когда он научился писать и читать, в семье было решено отправить его вместе с одной из сестер в Сантьяго-де-Куба, главный город тогдашней провинции Ориенте, чтобы они могли продолжить образование. По тем временам это было неординарное решение, так как случаи отправки детей за пределы родной деревни на учебу можно было пересчитать на пальцах.
Сантьяго-де-Куба произвел на Фиделя огромное впечатление, поскольку он раньше вообще не видел города. К этому времени относится его первое знакомство с политической борьбой, которая сотрясала Кубу и привела в 1933 году к свержению диктатуры Херардо Мачадо.
По ночам тишину заснувших улиц разрывали взрывы бомб. Фидель просыпался и часами лежал с открытыми глазами, задавая себе, наверное, вопрос, почему люди вели между собой такую ожесточенную борьбу. Однажды он стаи свидетелем, как патруль военных моряков избил и арестовал группу студентов. Эта сцена навсегда осталась в его памяти.
Фидель был определен на учебу в первый класс католического колледжа «Братья Ля Саль», а жил в доме крестных отца и матери, где обстановка была, прямо скажем, неважной. Питание было скверным, мальчику запрещалось самостоятельно распоряжаться своим свободным временем, нередко он получал подзатыльники и выслушивал постоянные угрозы отдать его в интернат колледжа.
Не стерпев, Фидель взбунтовался и заявил своим временным опекунам о несогласии с условиями жизни в их доме. Тогда и было принято решение поместить его в школьное общежитие, т. е. он получил именно то, чего добивался.
Спустя некоторое время к нему присоединились братья Рамон и Рауль, которые, следуя по его стопам, приехали в Сантьяго для продолжения учебы. Все трое разместились в одной комнате, И жизнь с тех пор потекла куда более интересно.
