*

Новый день выдался тихим, нежарким. Ровно, в неспешном ритме тянулось время, уставшее от бешеных скачек по миру. Казалось, жизнь замедлила свой ход, но - словно перед разбегом.

Дигон нашел Динию в императорском саду. Там, под абрикосовым деревом, она сидела на мягкой шелковистой траве, тоскливо глядя в голубое небо. Оранжевый диск, уже готовый к закату, потускнел, и на него можно было смотреть - не больше нескольких мгновений. Дигон легко опустился на траву рядом с девушкой и с улыбкой заглянул ей в лицо.

- Дигон!

Диния ласково тронула тонкими, но сильными пальцами его огромную длань, улыбнулась в ответ.

- Я думала, ты не придешь нынче...

- Я пришел, моя красавица. И, клянусь Тором, ты не пожалеешь об этом.

- Я не пожалею...

Диния приникла к мощной горячей груди и так застыла, слушая биенье его сердца. Она не ждала сегодня своего возлюбленного - невесты Хафиза делили с ним его ложе, по одной каждую ночь. Играя им на скрипке легкие и светлые мелодии, девушка с болью в душе слушала бесконечные беседы о аккерийце. Ее не стеснялись: она была чужой, и - для них она была мальчиком, нищим мальчиком, коего во дворце держат из милости. А её скрипка... Ни одна из императорских невест ничего не понимала в музыке; только Алма слушала с неподдельным интересом и искренним наслаждением, уважая её искусство, восхищаясь её тонкими быстрыми руками. Теперь Алмы нет, и слушать музыку некому. Ах, Диния давно ушла бы из дворца, из Шудура, ушла бы далеко-далеко, туда, где её скрипка будет считаться не менее почетным инструментом, чем шило сапожника или топор плотника, ушла бы, но здесь Дигон.

- Ты ещё здесь? - насмешливый голос аккерийца вернул её на землю. - О чем ты так задумалась?

- О тебе, - она сказала почти полную правду.

- И что же ты думала обо мне?

- Скажи, любимый... Кумбар знает, что... Невесты приходят к тебе ночью?

Ей показалось, что горячая грудь его вдруг стала холодной, будто камень после долгой северной ночи. Однако, он даже не пошевелился.

- А тебе сие откуда известно? - его голос был так же холоден.

- Ты забыл... Я каждый день развлекаю их своей игрой.

- Тор... Всю жизнь мечтал найти немую красавицу и на ней жениться... Языки у женщин длиннее хвоста Сета! А ты? Не вздумала ли ты ревновать?

- Что ты! - Диния испугалась. - Что ты, Дигон... Я же знаю... Кто я тебе? Так, одна из многих...

- Одна из лучших... - проворчал аккериец. Голос его, тем не менее, слегка потеплел. - Да, Кумбар знает. Здесь такие странные законы... Невестой императора должна быть непременно девственница, но брачное ложе занимает уже женщина, и в том заслуга не Хафиза...

- А чья? - удивилась Диния.

- На сей раз - моя, - нехотя пояснил Дигон. - А вообще этим занимаются ребята из личной охраны владыки. Но Кумбар с ними договорился...

- О-о-о, Дигон... Это ужасно...

- Почему? - он пожал плечами. - Если у Хафиза на это не хватает сил кто-то обязан ему помочь... Девушки только рады. Можешь себе представить, что ждет их дальше? Кроме евнуха да престарелого супруга им уже не видать мужчин... Потом дети - и все. Лет через двадцать бедняжкам будет нечего вспомнить, кроме той, первой ночи...

- С тобой?

- Со мной. А чем я хуже Хафиза?

Довольный своей шуткой, Дигон тихо рассмеялся.

- Ты лучше, - не приняла его тона Диния. - Ты лучше всех, любимый...

Она положила руки ему на плечи, заглянула в темные синие глаза. Но любви, коей жаждала, не увидела там. Дигон смотрел легко, беспечно, не думая вовсе о любви, но с удовольствием рассматривая нежную, почти прозрачную кожу девушки, голубоватые вены на висках, вьющиеся пряди белокурых густых волос... Только раны на сердце не дано увидеть ему...

- О!

Диния отшатнулась вдруг. Гримаса отвращения исказила её прелестные черты.

- Зуб Бургана!

Аккериец с удивлением проследил за её взглядом, и на морщинистой коричневой коре дерева заметил маленького желтого жучка с черными поперечными полосками. Он хотел было сощелкнуть его, дабы успокоить девушку, и не успел - Диния быстро смахнула насекомое на траву и ловко придавила его торцом своей скрипки.

- Все! - Она торжествующе посмотрела на Дигона, и, кажется, готова была даже поклониться, словно только что закончила играть.

- Он ядовит? - поинтересовался Дигон, ложась на спину и прикрывая веки.

- Да! Это самый настоящий Зуб Бургана! Я видела таких жуков в Эвилонии. После его укуса тело начинает гореть будто в огне, и так продолжается несколько дней... А потом - потом наступает смерть...

Но человек уже ничего не чувствует... Откуда он взялся в императорском саду?

- Бурган знает... - лениво пробормотал Дигон. - Сыграй-ка лучше что-нибудь веселое...

- Здесь?

- Можно и здесь.

- Садовник услышит... Меня могут прогнать из дворца...

- Тогда пойдем к тебе.

Дигон открыл глаза, с улыбкой посмотрел на порозовевшую Динию.

- Пойдем к тебе, - повторил он. - До ночи ещё есть время...

*

Кумбар мрачно стоял над распростертым на полу телом Баксуд-Маланы. С кинжала, зажатого в его руке, медленно капала кровь, тут же впитываясь в толстый багровый ковер. На свинячьей физиономии сайгада ясно было написано отчаяние.

Стражник, охранявший половину невест, побежал за Дигоном, скуля от ужаса: он уснул на посту, и сайгад разбудил его несколько мгновений назад яростным пинком в бок. Теперь парня ждала незавидная участь, но Баксуд-Малане это уже не могло помочь.

В её широко раскрытых глазах Кумбар прочитал удивление, которое, вероятно, пришло на смену радости - на губах девушки застыла улыбка, чуть робкая, ласковая; подол длинного белого платья разметался по ковру; рукав, как и грудь, был обагрен кровью. Она шла к Дигону - в этом старый солдат не сомневался. Но кто - кто? - мог ждать её c кинжалом в руке в коридоре дворца, с обеих сторон замкнутом стражниками? Стражниками... Кумбар с горечью посмотрел в самый конец коридора, где и сейчас ещё спал один из них. Он даже не проснулся от вопля своего приятеля! Тьфу!

Наконец из-за угла выскочил полуголый Дигон - сайгаду показалось, что его не было вечность, - подлетел к трупу девушки, опустился на одно колено. Кумбар вздрогнул от короткого негромкого рыка, что вырвался из глотки Дигона: столько боли и ярости услышал он в нем, столько первобытной силы, способной смести на своем пути все лишнее, все ненужное, что ледяная волна страха окатила старого солдата. Не окажется ли ненужным и лишним он? С огромным полудиким аккерийцем вряд ли смог бы сразиться хоть один воин из войска Хафиза Агранского. Раздраженный сим неприятным чувством, которое, конечно, было навеяно дыханьем ночи и смертью девушки, сайгад отворотил взгляд от Дигона и вновь посмотрел на спящего вдали охранника. Его охватило вдруг горячее желание подойти к этому храпящему во всю глотку недоумку и дать ему хорошего пинка - такого, чтоб кубарем скатился с лестницы и проснулся наконец! Сайгад заскрипел зубами в ярости, и тут Дигон поднял голову.