- Делайте что угодно! Бейте, связывайте! Но он должен быть трезвым! Мэр Аугсбурга дал разрешение за-брать останки Альфонса Ребане. Если немцы увидят его в таком виде, они с ним даже разговаривать не будут! И правильно сделают! Мы не можем срывать столь ответственное мероприятие из-за одного... Завтра придет мой помощник, отдадите ему паспорта и заполните анкеты на получение виз. Вылет в Германию послезавтра. Прошу вас, господа, очень серьезно отнестись к моей просьбе. Мы заплатили вам достаточно много, чтобы вы взяли на себя и эту заботу!
Что ж, тут он был прав.
- Мы сделаем все возможное, - пообещал я.
Янсен еще раз произнес те самые три слова, уже вслух и по-русски, и покинул апартаменты.
- Я ему сочувствую, - проговорил Муха, когда мы наконец смогли приступить к ужину. - Шампиньоны-орли. А что, вкусно, мне нравится. А тебе?
- Мне тоже.
- И соус вкусный. Очень уж он расстроился из-за этих бумаг, - продолжал Муха, с аппетитом наворачивая фирменное блюдо ресторана "Виру". - Нет, не так. Каким словом можно выразить самую сильную степень огорчения или расстройства? Такую, что дальше некуда?
Мы перебрали весь наш словарный запас, но ничего в нем не обнаружили. Но Муха все-таки нашел.
- Знаю, - сказал он. - Да, знаю. Ему это было - как серпом по яйцам!
Так вот оно ему и было. А настоящую причину этого я узнал через час, когда мне позвонили из российского посольства и попросили очень срочно, прямо сейчас, несмотря на давно уже нерабочее время, прибыть в консульский отдел.
Но принял меня не консул, а секретарь посольства, довольно молодой и словно иссохший от бумажной работы. У него был вид человека, который выполняет крайне неприятное ему поручение и не намерен это скрывать. Он приказал дежурному никого к нему не впускать и ни с кем не соединять, после чего передал мне увесистый пакет. Объяснил:
- Здесь сценарий фильма "Битва на Векше" и его перевод на русский язык. Надеюсь, господин Пастухов, больше вы не будете обременять нас подобными делами. У наших переводчиков и без этого много работы.
- Это все? - спросил я, недоумевая, почему этот пакет нельзя было передать мне с посыльным и не сделать этого завтра.
- Нет. Мне предписано ознакомить вас с документом сугубо конфиденциального характера. И сделать это немедленно. Надеюсь, не нужно объяснять вам значение термина "конфиденциальный"?
Он положил передо мной компьютерную распечатку. Это была расшифровка оперативной записи, сделанной, как значилось в предвариловке, в ночь с 24-го на 25-е февраля с. г. на базе отдыха Национально-патриотического союза в Пирите.
Участниками разговора были: начальник секретариата правительства Эстонии Генрих Вайно, член политсовета Национально-патриотического союза Юрген Янсен и командующий Силами обороны Эстонии генерал-лейтенант Йоханнес Кейт.
Теперь мне стало понятным раздражение дипломата, для которого пост секретаря посольства был, говоря профессиональным сленгом, "корягой" прикрытием его истинной должности руководителя эстонской резидентуры. Он не понимал, какого лешего в эти тайные дела понадобилось посвящать меня, обыкновенного туриста. Под видом обыкновенных туристов приезжали, конечно, разные люди, но ни один человек, причастный к спецслужбам, никогда не наделал бы столько шороху, сколько наделали мы, поставив на уши всю полицию и Силы обороны Эстонии. Но, видно, указание об этом поступило с таких верхов, что ему и в голову не пришло возражать. Единственное, что он мог себе позволить, - это всем своим видом выражать свое неодобрение действиями московского руководства.
Он и выражал. Пока я читал расшифровку, он нетерпеливо прохаживался по кабинету, ожидая, когда я закончу и уберусь к чертовой матери и из посольства, и из его жизни, строго регламентированной законами конспиративной работы. Любое нарушение этих законов грозило провалом агентурной сети, на создание которой было потрачено столько сил и денег российских налогоплательщиков.
Я вполне понимал его чувства, но читал очень внимательно. А заключительную часть перечитал дважды. В ней были ответы на многие вопросы.
Почти на все.
Там было:
"Вайно. А теперь к делу. Да, вы все правильно поняли, генерал. Главная карта в нашей игре - Альфонс Ребане. Но не менее важен и его внук Томас Ребане. Почему? Сейчас объясню. Как вы знаете, парламент принял на днях закон о возвращении имущества прежним собственникам. Это особняки, заводы. Но главное - земля. И вот представьте, что объявляется собственник на землю, на которой построены дома российских военных пенсионеров. Да, эти дома построены при советской власти и квартиры в них приватизированы. Но стоят-то они на чужой земле. И собственник вправе потребовать выкуп за свою землю. Или назначить арендную плату. По своему усмотрению. Эта плата может быть очень высокой. И она будет очень высокой. Реакция?
Кейт. Это очень сильные дрожжи. Насколько я понимаю, речь идет не только о военных пенсионерах. Целые кварталы с преобладающим русскоязычным населением могут оказаться на чужой земле. Страсти будут накалены до предела.
Вайно. И в этот момент правительство недвусмысленно - актом торжественного перезахоронения штандартенфюрера СС - заявляет, что отныне героями Эстонии будут патриоты, сражавшиеся с советскими оккупантами. По терминологии русских националистов - фашисты. Получим мы нужный эффект?
Кейт. Думаю, да. Особенно если русские экстремисты решатся на провокации.
Янсен. Обязательно решатся. В этом мы им поможем.
Вайно. Есть и еще один очень важный момент. Чрезвычайно важный. Представьте на секунду, генерал, что владельцем земли, на которой стоят жилые кварталы с русскими, окажется - ну, кто?
Кейт. Не знаю.
Вайно. Штандартенфюрер СС Альфонс Ребане. Вернее, его законный наследник. Его внук Томас Ребане.
Кейт. Есть сведения о том, что Альфонс Ребане был крупным землевладельцем?
Вайно. Есть.
Кейт. И есть документы, которые это подтверждают?
Янсен. Они всплывут. Мы получим их в самое ближайшее время.
Вайно. Как вам нравится, генерал, такой поворот сюжета?
Кейт. Это бомба. Это настоящая политическая бомба огромной разрушительной силы.
